Сейчас он понимает, что операция «русский мир» в том виде, в каком ее провозгласил и проводил в жизнь Кремль весной и летом 2014 года, оказалась кровавой утопической авантюрой. А 27 февраля того же года, когда он оказался в Симферополе в качестве одного из добровольных глашатаев этого самого Русского мира, цель казалась вполне реальной и оправдывающей средства.
Александр, в данное время просто московский бизнесмен, давно вернулся из Крыма, где проработал значительное время сначала в штабе «Русского Единства», а затем, после аннексии, и в новом правительстве полуострова. По причинам безопасности он не называет своего настоящего имени, как и до сих пор не считает присоединение Крыма аннексией.
Оказавшись в Симферополе, Александр активно включился в работу штаба «Русского Единства». Оно в то время формировало отряды самообороны, пока «зеленые человечки» из состава регулярных войск Российской Федерации окружали и блокировали на полуострове один военный объект за другим. «Местная» самооборона должна была стать своеобразной прокладкой между украинскими военными и зелеными человечками, то есть изображать представителей восставшего народа и «по-хорошему» договариваться с украинскими военными о сдаче объектов без боя, в то время как зеленые человечки в основном бряцали оружием и хранили молчание, словно они были пришельцами из космоса, марсианами.
Добровольцы прибывали из России десятками и тут же присоединялись к силам Самообороны, быстро пополнявшейся и местными жителями. Сначала оружия, кроме охотничьих стволов, не было вообще, рассказывает Александр. Как не было денег на экипировку, даже на маски. Но с 3 марта, когда были захвачены и открыты местные хранилища Ощадбанка, Приватбанка и местного отделения Госбанка, «деньги стали ежедневно привозить мешками». Самооборонцам стали платить в день по 600–800 рублей, и их силы стали еще заметней пополняться с каждым днем.
Ополченцы не только блокировали вместе с зелеными человечками украинские воинские части, но и начали реанимировать подобие порядка на улицах сел и городов, из которых украинские милиционеры исчезли, словно испарились, уже 28 марта, через сутки после захвата российскими гэрэушниками Верховного Совета республики.
Первой операцией ополчения было ожидание и подготовка встречи так называемого «поезда дружбы» из Киева с вооруженными до зубов бандеровцами из «Правого сектора», который, по сведениям штаба Самообороны, полученным из «надежных источников», должен был прибыть в Симферополь 28 марта, но так и не прибыл.
В первые дни марта все следили за решениями республиканского Верховного Совета относительно объявленного референдума, сроки и формулировки которого постоянно изменялись.
«До 6 марта говорить о присоединении к России и вывешивать российские триколоры было запрещено, — говорит Александр. — Все ждали окончательного решения, которое принималось в Москве».
Кремль, скорее всего, медлил в ожидании любого развития события, связанного с реакцией украинских военных, расквартированных в Крыму. В случае военных действий решения по референдуму могли быть иными, полагает Александр. Но украинские военные хранили молчание, держали свое оружие запертым в оружейных комнатах, и 6 марта, наконец, было принято историческое решение о присоединении. Везде появились российские флаги, завезенные тоннами из России, и Самооборона начала вооружаться реквизированным у украинских частей оружием.
Александр говорит, что воодушевлению и радости основной массы местного народа не было границ. Люди несли в штаб Самообороны на улицу Карла Либкнехта одежду, продукты питания, деньги.
К 29 марта было укомплектовано шесть рот сил Самообороны по 80–100 человек в каждой. В ротах появились пистолеты и автоматы. Произошло это после захвата украинской базы ПВО в Мазанке. Оружия на всех все равно не хватало, и выдавали его в основном патрулям, говорит Александр.
Глава «Русского Единства» Сергей Аксенов, в дальнейшем назначенный премьером Крыма, планировал прикрепить к каждому избирательному участку вооруженную охрану в камуфляже, но по настояниям Александра от этой идеи отказались, чтобы «референдум не выглядел проведенным под дулами автоматов». Российские же военные патрули так или иначе присутствовали в непосредственной близости от каждого участка.
Примерно в это время в штабе Самообороны появился какой-то невнятный персонаж с таинственной улыбочкой, который всем представлялся «Саша, пиарщик из Москвы». «Впоследствии я узнал, что его фамилия была Бородай, когда он всплыл премьер-министром ДНР, — говорит Александр. — Что он делал в Крыму, неясно, но до референдума он попадался мне на глаза то там, то тут, а потом совсем исчез. Из Москвы и из остальной России тогда много странного народу приехало, всех не запомнишь».
В результатах крымского «референдума» Александр даже сейчас не сомневается, хотя и соглашается, что все это было незаконным. «Это был один из тех референдумов, в котором можно было ничего не подтасовывать, — говорит он. — Тогда подавляющее большинство населения добровольно голосовало за присоединение. Сегодня настроения уже не те, что были вначале».
«Воля народа была искренней, а то, что началось после, никакого отношения к воле народа не имеет, — сетует Александр. — Уже 20 марта начался оголтелый дележ должностей, в результате большинство коррумпированных чиновников Партии регионов (партия Виктора Януковича) либо сохранили свои должности, либо получили новые».
Старый аппарат правительства при Аксенове сохранился на 80%, заявляет Александр. «Вся Партия регионов дружно влилась в „Единую Россию“, а люди ожидали совсем другого, они хотели новой власти».
К примеру, мэр Феодосии Дмитрий Щепетков (троих предыдущих мэров до него убили), незадолго до аннексии неоднократно появлявшийся на людях в желтой майке с надписью «Дякую Боже, шо я не москаль!», сохранил свой пост и был арестован только в августе 2015-го при получении взятки в 300 тысяч долларов.
В новом правительстве Крыма все же откуда ни возьмись появлялись и новые люди, «ничуть не лучше старых», рассказывает мой собеседник. Например, первым вице-премьером стал охранник водочной компании. Другим вице-премьером стала бухгалтер компании, замешанной в прошлом в коррупционном скандале.
Аксенов, лидер «Народного Единства», и сам человек с «весьма сомнительной репутацией», став премьером Крыма, понятия не имел, как управлять регионом. «Но у него до сих пор хорошо получается забалтывать все проблемы», — утверждает мой собеседник, бывший ведущий сотрудник аппарата правительства Крыма.
Самой загадочной личностью среди новых лидеров Крыма в те дни, несомненно, являлся прибывший ниоткуда и представлявшийся всем Игорем — эмиссаром Кремля. Это и был некто Гиркин, более известный позднее под псевдонимом Стрелков.
Все в штабе Самообороны слушались его приказов беспрекословно. Он говорили тихим, уверенным голосом с «неким флером таинственности». Он руководил военной подготовкой самооборонцев, отбирая наиболее подготовленных для предстоящей заброски в Донбасс, и лично вел переговоры с командирами всех украинских частей о сдаче и процедуре эвакуации личного состава, вспоминает мой собеседник. «Даже разговорчивый демагог Аксенов в его присутствии робел».
Самое интересное в истории Гиркина-Стрелкова было то, что после захвата Славянска 12 апреля 2014 года и вплоть до июльской эвакуации всей его «дивизии» из Славянска в Донецк Гиркин, по утверждению Александра, по меньшей мере раз в неделю появлялся в Симферополе и проводил там день или два, встречаясь с незнакомцами из Москвы.
«В Донбассе уже вовсю грохотала война, а он спокойно пересекал линии фронта и многочисленные военные кордоны на пути в Симферополь и обратно, — удивляется Александр. — Самым же необъяснимым для меня остается то, как он со всей своей армией беспрепятственно доехал из осажденного Славянска до Донецка, где и провозгласил себя министром обороны ДНР».
В это время Александр занимался координацией связи с группой Стрелкова и других групп, засланных в разные районы Донбасса в это же время.
«В первые три недели связь вообще была открытая, по украинским сим-картам, — утверждает Александр. — Пока специалисты из Москвы не установили спецсвязь и выделили спецлинии с четырехзначными номерами для связи с каждым командиром группы, заброшенной в Донбасс. Таких абонентов в начале мая числилось около двадцати».
Гиркин постоянно требовал оружия. Особенно гранатометов, которые массово выходили из строя. «Он жаловался, что 80% «мух» и других гранатометов, доставленных им на начальной стадии войны, во время боя давали сбой и вскрывали позиции его бойцов.
Поток оружия постоянно шел через плохо охраняемую границу в Ростовской области. Потом граница стала настолько открытой, что через нее хлынул поток военной техники всех видов, утверждает Александр.
Поначалу очень много добровольцев из России и Крыма стремились попасть на Донбасс. Потом, когда назад пошел поток гробов, стали возвращаться раненые, которые рассказывали ужасные вещи о хаосе и бардаке, царящем в практически неуправляемых пророссийских силах, количество желающих заметно уменьшилось.
«Некоторые группы партизан просто превратились в банды, которые занимались насилием и грабежами, — рассказывает Александр. — Людей брали в заложники, отдавали за выкуп, воевали подчас друг с другом за сферы влияния».
«Были даже случаи изнасилования местных женщин. В этих преступлениях особенно отличились так называемые казаки, которые были абсолютными беспредельщиками и наименее управляемой воинской силой, на которую никогда нельзя было положиться, — утверждает мой собеседник. — Доходило до того, что добровольцев, прибывающих из России, брали в заложники, обвиняя в том, что они шпионы, и содержали в подвалах, требуя выкуп».
«Я понял, что ситуация безнадежна, после того, когда узнал, что наши боевики сами расстреляли на дороге из аэропорта в Донецк „КамАЗ“ с нашими ранеными, отступающими из аэропорта 26 мая 2014-го, — сокрушается мой собеседник. — В этой мясорубке погиб мой лучший друг. Я уже тогда понял, что все кончено, что людей просто подставили, послали на смерть непонятно для чего».
В Крым в это же время постоянно приезжали какие-то темные личности, «дети лейтенанта Шмидта», которые требовали от правительства денег на организацию народного восстания то в Одессе, то в Херсоне.
«Один косящий под казака персонаж попросил у Аксенова две тысячи долларов на помощь херсонскому подполью, — рассказывает Александр. — Когда премьер выдал тому требуемую сумму наличными, казацкий есаул из Херсона отправился прямиком в один из крымских санаториев на побережье, где и прокутил-прогулял все до копейки».
«Между тем, то что происходило на Донбассе, где в зоне пророссийского контроля оружие раздавалось в том числе и наркоманам, и уголовникам, которые грабили людей, „отжимали“ магазины, лавки, дома, машины, ситуация для Русского мира все больше и больше становилась катастрофической, — утверждает Александр. — Романтик Русского мира Гиркин уже не справлялся с царившей вокруг него анархией».
Точкой конечного отсчета для Новороссии стало проведение референдума «а ля крымский».
Гиркин стоял за референдум. Его поддерживали Шойгу и Аксенов. Они верили в военное решение вопроса Новороссии. Вячеслав Володин, первый заместитель руководителя Администрации Президента РФ, по утверждению Александра, был против референдума и за сдачу Донецка.
Референдум провели настолько неубедительно, что даже Кремль с российским телевидением быстро забыли о якобы достигнутых на нем результатах. Для того, чтобы не сдать Донецк, пришлось пойти на прямое военное вторжение. Результат — усугубление европейских и американских санкций, обострение военных действий.
«Россия упустила возможность создать что-то вроде Новороссии, когда 17 июля над территорией Донбасса, контролируемой повстанцами, был сбит пассажирский „Боинг“, — заявляет мой собеседник. — После этого идею Новороссии можно было закрывать. Ее и закрыли, а войну позднее заморозили».
Между тем в российском Крыму туристический сезон в отсутствие сотен тысяч украинских туристов пошел вкривь и вкось. А коррупция расцветала пышным цветом.
Мой собеседник в это время был в группе, организованной в правительстве, чтобы бороться с участившимися случаями контрабанды. В этой сфере происходило нечто невероятное. Ежедневно фуры с санкционными продуктами из Европы пересекали Украину, въезжали в Крым, а оттуда через паромную переправу в Россию. В Украине шла ожесточенная война, а мафия с обеих сторон «ковала железо, пока горячо».
Александру, руководившему группой Самообороны, удалось задержать два грузовики с 10 тоннами санкционного мяса из Европы. Представитель мафии по телефону предложил ему сначала 60 тысяч долларов, а потом и 100 тысяч долларов, если они пропустят грузовики и не будут в дальнейшем мешать их каналу поставок. Договорились о встрече. Александр позвонил высокому лицу в правительстве и доложил о ситуации. Ему сказали, что лучше пропустить груз и взять деньги, «чтобы пустить их на помощь беженцам». Вечером на «забитую стрелку» с Александром со стороны мафии пришел начальник охраны того высокого лица, с которым Александр ранее беседовал по телефону.
Александр сделку отверг, сообщил в ФСБ. Те задержали груз и водителей.
«На этом расследование закончилось, а мне пришлось вернуться в Москву, — заключил он. — Русский мир, о котором я мечтал, которого ждали жители Крыма, в который верили добровольцы, погибшие на Донбассе, на моих глазах развеялся в прах».
