Каждое позитивное событие начинается с взаимных заявлений о «добрых намерениях». Первый шаг в сторону преодоления самолетного кризиса в отношениях между Россией и Турцией последовал от президента России Владимира Путина. Мы привыкли к тому, что в каждом своем заявлении Путин на протяжении нескольких месяцев нападает на Турцию горькими как яд речами, но в ходе своего визита в Афины он говорил совсем по-другому.
О том, что он не намерен дальше нагнетать напряженность, российский лидер сказал так: «Мы не собирались воевать с Турцией». Этим он не ограничился и, отметив: «Первый шаг на пути к нормализации отношений должна сделать Турция», — приоткрыл дверь для выхода из кризиса. Заслуживающей внимания деталью было то, что Россия использовала туманные фразы в вопросе о требованиях извинений и компенсаций и таким образом оставила дипломатии зазор для торга.
Это было прежде всего заявление о добрых намерениях. А президент Тайип Эрдоган, откликнувшись по горячим следам: «Мы не хотели портить отношения (с Россией)», — ответил на пас Путина своим заявлением о добрых намерениях в равноценном тоне. Эрдоган этим заявлением ударил в сторону начала проходящего у всех на глазах процесса переговоров с Путиным, который с 24 ноября не отвечает на его телефонные звонки. Сказав: «Интересно, какого первого шага от нас ждут, не понимаю», — он перекинул брошенный ему Путиным мяч на поле дипломатов.
Весьма вероятно, что далее последует закрытая схема дипломатического трафика, ориентированная на преодоление самолетного кризиса на линии Москва — Анкара. Поиски ответа на вопрос «какой первый шаг?», который Эрдоган лично адресовал Путину, будут идти в обширных коридорах дипломатии. Когда этот процесс завершится, российский аспект лозунга «меньше врагов, больше друзей», который отражает отличительный признак внешней политики нового периода, тоже обретет конкретные очертания.
И, возможно, в преодолении самолетного кризиса будет использована та «волшебная формула», которая в настоящее время ведет к порогу решения крупного кризиса.
Я, конечно, имею в виду формулу, которая подтолкнула к решению кризис в отношениях Турции и Израиля. Как известно, после кризиса с «Mavi Marmara» в 2010 году Турция предъявила Израилю требования, очень похожие на те, что были предъявлены Россией. В те дни никто не допускал, что Израиль согласится на эти условия. Первым из них было принесение извинений за операцию, которая привела к массовому убийству. Израиль же очень резко выступал против этого требования на том основании, что это будет означать отказ от его суверенных прав, национальной безопасности, и процесс стопорился.
Благодаря тонкостям дипломатии горы протестов, считавшиеся непреодолимыми, были преодолены. 22 мая 2013 года премьер-министр Израиля Нетаньяху позвонил Эрдогану и принес извинения. Волшебная формула, которая заставила Израиль извиниться, таилась в деталях принесенных Нетаньяху извинений. Он извинился перед турецким народом, а не турецким государством. Таким образом, Израиль уклонился от тезиса о том, что совершена ошибка, которую можно считать непосредственной причиной войны против турецкого государства. Израиль постарался сделать так, чтобы сама операция не стала предметом извинений. Нетаньяху принес извинения турецкому народу за то, что «ошибки в ходе операции» привели к гибели турецких гражданских лиц, а Эрдоган, в свою очередь, принял это извинение от имени турецкого народа. В результате и требования Турции были выполнены, и суверенные права Израиля не были поставлены под сомнение.
Очевидно, что и сейчас главное препятствие на пути выхода из самолетного кризиса, — извинения, которые Россия требует от Турции. Что скажете? Турция извинится не перед российским государством, а перед российским народом, и не за то, что «защищала границу», а за то, что ошибка, произошедшая в ходе операции «при попытке защитить границу», привела к гибели российского гражданина/пилота? Если Турция пойдет на принесение извинений, удовлетворит ли эта формула Россию? Действительно ли эта волшебная формула, поставившая отношения с Израилем на курс нормализации, может быть ответом на вопрос «какое требование?», который Эрдоган адресовал Путину? Полагаю, что ответы на все эти вопросы пока знает только время.
