Такой вопрос задали 14-15-летним учащимся латвийских школ с целью исследования уровня их гражданского образования. На средства Фонда Сороса, Латвийского университета и Еврокомиссии. Это был лишь один из 90 вопросов, на которые должны были ответить школьники-подростки. А был еще вопрос про кризис на Украине — что является его главной причиной: внутренние проблемы Украины, фактор России, фактор США, фактор ЕС? Просили выбрать только один правильный ответ. Интересовались, подвергаются ли в Латвии издевательствам (именно так!) геи и лесбиянки, способствует ли росту патриотизма посещение хора или яунсардзе (яунсардзе — это форма образования молодежи, которую организует и проводит Министерство обороны Латвии. Цель Яунсардзе — обучение молодежи в сфере государственной обороны, воспитание патриотизма, гражданского сознания, — прим. ред.), как часто дети ходят в церковь, сколько зарабатывают их родители, сколько в семье компьютеров и автомобилей, как дети реагируют на рекламу политических партий…
Под заполнение трех брошюр-анкет с вопросами на темы семьи, общества и политики одним детям выделили всего урок (под конец которого многие лепили крестики куда попало), другим не пожалели двух часов. Телефоны доставать из рюкзаков запретили (впрочем, кое-кто из продвинутых детей умудрился тайком запечатлеть несколько страниц для истории) — пользоваться можно было лишь ручкой. Преподаватели отслеживали, чтобы ответы были даны на все вопросы без исключения, возбранялось списывать у соседа или обсуждать тему.
Любопытно, что в данном конкретном случае анкетирование учеников школ нацменьшинств проводилось на русском языке. Получается, оповещать женщин о риске рака груди на русском — нельзя. Выдать пенсионерке инструкции на лекарства — нет необходимости. Русскоязычное латвийское ТВ — напрасная трата денег. А спрашивать про Путина, геев и яунсардзе надо как можно более доходчиво?
Не особо убедительно выглядела и анонимность анкет — на каждой был шифр, состоящий из первых букв имен и фамилий школьников. Не удивительно, что такое вольное обращение с их несовершеннолетними детьми, находящимися на пике бунтарского подросткового возраста, совершенно не понравилось их родителям — они попросили разобраться в тревожной ситуации.
Почему Путин, а не Обама, например?
«Анкета крайне претенциозная и провокационная. Особенно с учетом последних «гибридных поправок» в Уголовном кодексе и роста роли ювенальной юстиции в Европе. Причем направленно-провокационная, — заявили возмущенные родители опрошенных детей. — Кто мне скажет, почему президентская форма правления должна у латвийских детей ассоциироваться именно с Путиным, а не с Обамой или Карлисом Улманисом, допустим? С чего они решили, что в 14-15 лет дети достаточно хорошо ориентируются в таких темах? Ведь дети именно этой возрастной группы, как правило, склонны к эпатажу.
Семейная часть вопросов — тоже ниже всякой критики. Не спросили, разве что, спят ли мама с папой, остальные семейные деликатные вопросы задали по полной: доходы, машины, с кем живет… Почему для проведения фотографирования в школах у нас каждый год спрашивают письменное разрешение, а в таких серьезных вещах — нет?!»
Все эти вопросы обратившиеся в редакцию родители первым делом задали руководству школы — там ответили, что в сопроводительной инструкции нигде не было указано, что нужно разрешение родителей. Насчет «провокационных вопросов» объяснили, что на них можно было отвечать «не знаю» (интересно, много ли подростков честно в этом признаются).
Сообщили, что в случае сильного желания родителей анкеты конкретно их детей можно аннулировать. Но в этом случае родители не могут увидеть сами брошюры своего ребенка.
Собственно, а каких ответов еще можно ждать от руководства и учителей школ нацменьшинств?! Сегодня их можно только пожалеть — они боятся каждого шороха за дверью. Их совершенно замучили проверками и разного рода опросами, им надо исхитриться преподавать на неродном языке то, что не всякий поймет на родном, они под лупой даже в соцсетях, им бесконечно надо доказывать свою лояльность… При этом никого не заботит, насколько комфортно чувствуют себя те, в чьи трясущиеся от страха и перенапряжения руки отдано будущее страны.
Опросов в школах последнее время проводится все больше и больше. К примеру, в обсуждении этой темы на популярном родительском сайте kkm.lv мама ученика одной пурвциемсской школы рассказала о прошлогоднем опросе, проведенным (по ее сведениям) министерством образования. Спрашивали о доверии правительству в целом и отдельным политикам поименно, какими методами противостояния и волеизъявления народа ученик готов воспользоваться (путч, референдум, забастовка, терроризм и пр.), состоит ли он в негосударственных организациях и на каком языке говорит дома. А недавно департамент образования Риги провел широкий опрос по качеству преподавания латышского языка и математики, которое анонимно оценивали школьники и учителя.
Совпадение это или нет, но буквально через несколько дней после так встревожившего родителей анкетирования министр образования Карлис Шадурскис заявил по телеканалу ТВ3, что намерен усилить контроль за нелояльными педагогами: «Есть инструменты, позволяющие понять, как отличаются «фасад» и реальная ситуация в школе…» — сообщил министр. Ну а чем не инструмент подобное анкетирование: хотят дети президентскую республику а-ля Путин — значит, не лояльны Латвии.
Именно поэтому редакция Открытого города решила не называть конкретных имен и номеров школ. Чтобы не навредить и не усугубить и без того шаткое положение в школах нацменьшинств.
Доверие к ООН выше, чем к Сейму
«Интересно, вопрос про Путина задается по всему миру, или это национальные особенности нашей анкеты?— задумались родители. — А в латышских школах, если там вообще опросы проводили, тоже настаивали на Путине, или там пример с Обамой? А может, все-таки с Улманисом?»
Руководство одной из школ сообщило встревоженным мамам и папам, что данный опрос — отечественный этап глобального международного исследования гражданского образования ICCS 2016, проводимого Международной ассоциацией оценки развития образования (IEA). В Латвии его осуществляет исследовательская группа факультета педагогики, психологии и искусства ЛУ.
Предыдущую серию опросов «Гражданское образование и идентичность латвийских школьников» исследователи проводили в 2009 году — на тему интеграции Латвии в ЕС. Его результаты довольно любопытны и заслуживают упоминания.
В период с 2007 по 2010 годы были опрошены 35 000 старших школьников (8-9-х классов) и директоров более 3000 школ из 38 стран мира (26 из европейского региона, шесть — латиноамериканских и пять — азиатских). Их опрашивали на темы знаний европейских институций, прав, политики, валюты и осознания европейской идентичности.
Из всех европейских организаций латвийские школьники больше всего доверяли ООН (59%), зато своему Сейму высказали доверие лишь 20%, в то время как в Финляндии, Швеции, Италии и Лихтенштейне уровень доверия парламенту — более 70%. Не особо наши школьники почитали и латвийское правительство (32%) с органами самоуправления (44%). Наша степень доверия властям — самая низкая в Европе. Зато прессе доверяло 65% школьников. Из чего ученые сделали вывод, что… именно пресса виновата в непопулярности власти — слишком много пишет о негативных событиях.
В тот раз латвийские школьники умудрились побить еще несколько негативных рекордов. Например, выяснилось, что они в аутсайдерах по отношению к равноправию разных этнических групп в стране. Вопросы на эту тему были такими: надо ли дать всем этническим группам равные права, возможности образования и получения хорошей работы и уважать всех.
Также у наших подростков — один из самых низких в Европе индекс позитивного отношения к иммигрантам. На эту тему спрашивали: надо ли дать возможность говорить на своем языке, сохранять традиции и образ жизни, дать равные права на образование детям иммигрантов, после 5-летнего проживания дать право голосовать.
В момент опроса в 2009 году латвийским респондентам было по 14-15 лет. Соответственно, сейчас им за 20. И результат их антирекордов — налицо. Как и то, что власти никаких выводов из столь полезного исследования на деньги Сороса не сделали.
Гитлера использовать не стали
Мы связались с профессором Андрейсом Геске, директором Института исследования образования при факультете педагогики, психологии и искусства ЛУ, в стенах которого и разрабатывался отечественный вариант последнего исследования, возмутившего родителей.
Он рассказал, что подобные опросы проводились в 30 странах, а в Латвии было задействовано 156 школ. Как с латышским языком преподавания, так и с русским. Соответственно, в первые отправлялся латышский вариант анкет, во вторые — вопросы на русском языке. Но вопросы были совершенно одинаковыми.
Цель исследования — оценить нынешний уровень гражданского образования. Потому что в прошлый раз ученые обнаружили, что, в отличие от уровня знаний математики и естествознания, латвийские подростки про основы демократии и общества знают мало.
«Этот опрос нам доверило проводить министерство образования, — рассказал профессор Геске. — Но мы никого не принуждали делать это в обязательном порядке и не могли такого делать. Это же не централизованный экзамен. Были школы, которые отказались принимать участие. Были дети, которые не стали заполнять анкеты. Были и такие, кто не отвечал на некоторые вопросы. Я знаю, что в некоторых школах предпочли изначально взять разрешение у родителей. Мы всем шли навстречу. Если кому-то из учеников сказали, что опрос обязателен, то это было сделано на уровне конкретных школ».
Профессор сообщил, что большая часть вопросов была составлена на международном уровне, но часть написали местные исследователи специально для Латвии — они актуальны именно для нашей страны. В том числе и пресловутое сравнение с Путиным — это местный «разлив». «Я не думаю, что хоть один из этих вопросов мог бы нанести ребенку психологическую травму, — считает профессор Геске. — Точно не помню формулировку вопроса, в котором фигурировала фамилия Путина, но мы его фамилию использовали как пример жесткого президентского правления страной, в отличие от парламентской республики. Просто фамилию Гитлера использовать не хотели. Нашей целью было, чтобы дети ясно поняли, о чем идет речь в вопросе. Впрочем, я не исключаю, что наш пример был не совсем корректен».
Когда анкеты будут обработаны, информация отправится на международный уровень и будет обнародована — случится это к концу следующего года. Но конфиденциальность всех респондентов будет соблюдена, заверил профессор. «Коды для детей каждая школа составляла сама. И если в данном случае это были буквы имен и фамилий — ученые к этому не имели отношения. Эти коды вообще были нужны, чтобы сложить результаты опроса и теста школьников, а также добавить опросы учителей и директоров тех же школ. После того, как картинка сложена, все коды уничтожаются».
По словам профессора Геске, результаты исследования по ситуации в каждой конкретной школе, в сравнении с другими (неназываемыми), будут отправлены в эту конкретную школу-участницу: мол, вы на третьем месте по такому-то параметру, на пятом — по такому-то… Но никто на стороне об этом не узнает. Цель исследования — понять, какие области гражданского образования надо улучшить.
Это вообще законно?
Открытый город обратился в Госинспекцию по защите прав детей, чтобы узнать, не нарушают ли такие опросы права детей: требуется ли разрешение на такие опросы у родителей несовершеннолетних.
Старший инспектор Рижского отделения Байба Скрабане сообщила, что «с точки зрения закона разрешать или не разрешать в школе проводить опрос, несет он или не несет угрозы для детей, решает исключительно ее директор. Если он дает добро — он берет ответственность за последствия на себя. Должны ли дети отвечать на вопросы в обязательном порядке — тоже решает директор. Если нет его распоряжения, что опрос обязательный (а это решение должно быть обоснованным), то дети могут отказаться от участия. Спрашивать разрешения родителей в данном случае не требуется. Вот если бы исследователи общались с каждым ребенком и интересовались конкретно его мнением, тогда надо было бы предварительно получить согласие родителей».
Тем не менее, в качестве совета на будущее инспектор Скрабане все же порекомендовала руководству школ или исследователям предварительно информировать родителей о будущем опросе (например, в e-klase), чтобы он не стал для них сюрпризом. Хотя закон не обязывает это делать, подчеркнула она.
По утверждению специалиста по европейскому праву, юридического советника Европарламента Алексея Димитрова, европейское право эти вопросы не регулирует, если не считать того, что личные данные и право на частную жизнь любого человека должны быть защищены. Соответственно, не должно быть такого, чтобы можно было узнать, какой конкретно ребенок как отвечал, например, про церковь или зарплату родителей.
«Обязательность или необязательность отвечать на такие вопросы — это вопрос к министерству образования, это компетенция государства, — пояснил он. — Лично я в вопросах ничего проблемного не вижу — исследователи сами могут формулировать, что их интересует. Главное, чтобы была обеспечена анонимность и возможность отказаться. Насчет сомнительной анонимности (три буквы имени+три фамилии), то если анкеты сразу забирают из школы и расшифровывают централизованно, то это анонимно. Если на уровне школы, то понятно, что не составит труда выяснить, кто скрывается за шифром».
Могут ли родители запретить ребенку принимать участие в любых опросах, о содержании которых они не в курсе? По утверждению Алексея Димитрова, это зависит от того, являлся ли опрос частью учебного процесса или нет: «Если являлся, то могут только в том случае, если есть нарушения законодательства — например, не обеспечена защита личных данных».
Вместо резюме
Так что, зря родители били тревогу и их волнения напрасны? Думается, вовсе нет. Сегодня повсюду идет усиление контроля государства над личностью. Мы наблюдаем это во всех сферах нашей жизни: банковской, деловой, идеологической. Да и школьной тоже. От ценностей либерализма мы все больше уходим в сторону регламента и контроля. Каким будет этот баланс в нашем обществе, зависит не только от государства, но и от нас самих, от того, как мы сами будем защищать свои права. История с анкетированием показывает, что у подростков, которые, несмотря на запреты в некоторых школах, сфотографировали «крамольные» анкеты, смелости хватает. Что и внушает оптимизм.
