Нельзя исключить, что совершенно внесистемное событие, убийство лейбористского депутата, в итоге изменит соотношение сил на британском референдуме в пользу продолжения членства в ЕС. Бессмысленное убийство женщины-политика, конечно же, будет активно использоваться в конце кампании. При этом ясно, что этот аргумент, который может решить исход борьбы двух мнений, совершенно ложный и не очень-то связан с сутью дела. Произошедшее подтверждает лишь то, что никто не застрахован от нападения безумного убийцы со справкой о том, что он сумасшедший. Этот аргумент случайно оказался на одной чаше весов и каким-то не слишком рациональным образом исказил критерии выбора. Теперь британцы будут выбирать между кровавой агрессивностью, сопровождающей выход из ЕС, и божьей любовью, которая загадочным образом связана с продолжением членства в Евросоюзе.
Я привел этот пример, потому что он свежий и простой. Но жизнь потчует нас намного менее очевидными ситуациями. Так, например, нас постоянно втягивают в ложный выбор между Брюсселем и Москвой. Либо мы удовольствуемся Евросоюзом со всеми его нынешними недостатками, либо превратимся в российскую губернию. За этим якобы логичным заявлением, как правило, следует извинение: мол, да, это не лучший выбор, но по-другому никак. Выбор этот ложный из-за того, что без фундаментального переформатирования Европейский Союз будет не проектом будущего, а проектом без него. И многочисленные евросоюзные недуги — это не результат путинских интриг, а врожденные недостатки. ЕС страдает от синдрома усталости, который, как правило, приводит к смерти, если не проводится радикальное лечение.
Неправда, что в мире, где у любой энергии есть своя альтернатива, у Европейского Союза ее нет. Конструкция ЕС с инженерной точки зрения крайне неудачна. Он выстроен так, что делает возможными лишь усредненные решения и препятствует сильным импульсам. Процесс принятия решений в ЕС — это всегда поиски наименьшего общего знаменателя. Однако усреднению не нужна политика — достаточно телефонного справочника. Все это якобы исправит политическая интеграция, но она является тем лекарством, которое точно убьет пациента. Все более интегрирующийся Евросоюз уже немыслим без жестокого насилия над народами. Все равно это объединение уже давно сплачивает не Брюссель, а Берлин. Перед тем как преступить к председательству в ЕС премьер-министр Словакии просил благословления не у своего латышского предшественника и даже не у формального «президента» союза, а у немецкого канцлера.
Россия якобы заинтересована в слабой Европе, поэтому и поддерживает «брекзит». А что, современная Европа в каком-то отношении сильна? России нужна именно такая слабая Европа, какой она является сегодня. Россия поддерживает не всех евроскептиков, а только тех, кто восхищается путинским авторитаризмом. Польских или британских консерваторов Москва недолюбливает. Никто не подрывает и не разлагает ЕС изнутри лучше, чем это делает разросшаяся популяция брюссельских «еврократов».
Brexit удалось бы предотвратить: достаточно было бы заранее объявить, что Брюссель прозрел и начинает комплексную ревизию союзных основ. Или по крайней мере он серьезно об этом подумывает. Вместо этого чиновники ЕС заявили, что будет «брекзит» или нет, а в деятельности Брюсселя никаких изменений не предвидится. Их инертность и негибкость, как следствие беспомощности, являются гарантией того, что мы станем-таки российской губернией. У Европы появился шанс на новое начало, но она предпочла выбрать старый конец.
