Парламентская комиссия по расследованию терактов, совершенных в парижском регионе в январе и ноябре 2015 года, представила во вторник, 5 июля, итоги своей работы. Комиссия выявила серьезные просчеты в действиях многочисленных французских спецслужб. Тем не менее, почти все французские СМИ процитировали «вывод», согласно которому, несмотря на все провалы, избежать терактов все равно «было нельзя». Чтобы выяснить, как можно было прийти к такому выводу, мы пригласили в студию RFI депутата Жоржа Фенека, главу комиссии по расследованию.
— Господин Фенек, в ходе подготовки этого доклада вы опросили десятки свидетелей. И вы пришли к выводу, что «терактов нельзя было избежать», как написали вчера почти все французские СМИ…
— Я никогда этого не говорил. Это просто невероятно! Все-таки мы выпускали пресс-релизы, давали пресс-конференции, объясняли, в чем заключалась наша работа, но вот какой-то один журналист что-то взял с потолка, и все его процитировали.
Совершенно очевидно, что терактов можно было избежать. Если бы разведка не допустила «проколов».
Три террориста, атаковавших «Батаклан», а также братья Куаши (атаковавшие Charlie Hebdo) и Амеди Кулибали (взявший заложников в магазине Hyper Cacher), — все они, абсолютно все, были известны спецслужбам и занесены в специальные досье, многие были осуждены и находились под судебным надзором, на кого-то выдали ордер на арест…
Тем не менее, они могли передвигаться с обескураживающей легкостью, пересекать любые границы — как например [предполагаемый главный организатор ноябрьских терактов] Аббауд, который мотался по всей Европе. И затем они совершили теракты.
Так что — и это признали и директор внутренней разведки DGSI, и директор внешней разведки DGSE — это страшная ошибка наших разведслужб, ошибка с очень тяжелыми последствиями.
Конечно, известно, что нельзя снизить риск до нуля, но здесь все-таки жертвами стали 147 наших соотечественников. Они погибли в серии терактов, которые организовывались и планировались, но оказались вне поля зрения спецслужб.
— Я бы тоже хотел знать, кто чем занимается, кто чем должен заниматься, кто главный по борьбе с терроризмом во Франции… А главного нет… Сейчас есть несколько спецслужб, с разным подчинением. Некоторые службы — и главная из них — DGSI — подчиняются министру внутренних дел, другие — как, например, Главное управление внешней безопасности Минобороны (DGSE) — подчиняются министру обороны.
Понятно, что французской разведсистеме не хватает координационного центра. Т. е. Национального антитеррористического агентства, которое напрямую подчинялось бы президенту… Сейчас, конечно, в Елисейском дворце есть «координатор», но он ничего не координирует. Мы предлагаем назначить национального директора разведки.
Есть также необходимость создания общей («антитеррористической») базы разведки, которой до сих пор не существует.
— Вы также настаиваете на улучшении работы тюремной разведки. Недавно были предприняты некоторые изменения в этой области, но пока — и это признал сам министр юстиции — они не принесли никакого результата…
— Да, он сказал нам очень откровенно, что тюремная разведка к настоящему моменту не принесла никаких плодов. Почему — я не знаю. Возможно, проблема в психологической неготовности руководства пенитенциарной системы. Поэтому важно, чтобы была проявлена политическая воля.
Но я, впрочем, не сомневаюсь, что министр юстиции ее проявит и сделает так, чтобы тюремная разведка, наконец, сыграла свою роль. Потому что известно, что именно тюрьмы чаще всего становятся «очагами» радикализации, и мы должны очень внимательно следить за тем, что там происходит.
— Сегодня опубликован доклад генерального инспектора французских тюрем. В докладе он выражает сомнение в эффективности решения властей, которые начали собирать в отдельных секциях некоторых тюрем всех заключенных, подозреваемых в склонности к «джихаду». Эксперимент начался несколько месяцев назад. По вашему мнению, это хорошая идея или нет?
— Нужно, по крайней мере, отделить этих «радикализированных» заключенных (хотя бы тех, кто осужден по делам о терроризме) от остальных обитателей тюрем. Нужно пресечь этот [террористический] «прозелитизм» в местах заключения. И этот вопрос встанет еще более остро — так как террористическая группировка ИГИЛ терпит все больше поражений — и значит, в страну станет возвращаться все больше тех, кто уезжал за границу воевать на их стороне… Если мы не сможем предупредить возникновение этой ситуации, то…
— Скажите, лучше ли сегодня Франция защищена, чем до терактов 2015 года?
— Нужно честно признать, что после «Батаклана» многое было сделано, но для этого нужно было дождаться «Батаклана»… После этого работа пошла на более высоких скоростях. Я говорю прежде всего о новой схеме действий элитных подразделений спецназа. Правда, пока еще не все доведено до логического завершения: я, например, выступаю за слияние трех элитных подразделений (жандармского спецназа GIGN и полицейских подразделений — RAID и BRI).
Можно говорить о более эффективной организации спасения, лучшего обеспечения помощи пострадавшим… В общем, сделано было многое, но нужно сделать еще во много раз больше.
