Как была организована кровавая попытка переворота, почему разведывательные организации своевременно не получили информацию о такой масштабной операции, почему президент не был вовремя оповещен об этом событии/опасности, что происходило в важных центрах в эти непонятные часы? На эти и другие подобные вопросы до сих пор не удалось в полной мере ответить. Слова самого президента Эрдогана о том, что он узнал о перевороте от своего зятя и что он звонил главе национального разведывательного управления и не мог дозвониться, показывают: в ближайшее время жизнь тех, кто находится на ответственных постах и не выполняет своих обязанностей, заметно осложнится.
Дальнейшие шаги властей внутри страны будут зависеть от их собственного расчета и того, кого они позиционируют в качестве врагов. Операция по масштабной чистке, которая, как говорится, вместе с водой выплеснет и ребенка, уже началась. После того как она закончится, государству обязательно понадобится реструктуризация и принятие справедливой кадровой политики. Все, что будет сделано на этой стадии, покажет, сможет ли государство снова стать должным образом функционирующим механизмом и приобретет ли компетентность кадров свое прежнее значение.
После подавления переворота интерес вызывают не только меры, принимаемые внутри страны. Один из горячо обсуждаемых вопросов также связан с тем, какой будет дальнейшая внешнеполитическая ориентация Турции. У ЕС, который пребывает в бездействии, нет веса, который может иметь влияние в этих вопросах. Кризис самого союза не позволяет ему рассеивать силу вокруг себя. В качестве сил, способных оказать влияние на Турцию, остаются из организаций НАТО, а из стран — США.
После произошедших событий властные круги и провластные СМИ, в очередной раз предавшиеся невероятному волнению, придерживаются высокой дозы антиамериканизма. Одни настаивают на стратегическом взаимодействии Анкары с Россией, как в те времена, когда Турция проявляла склонность к присоединению к «Шанхайской пятерке». Более того, встречаются и те, кто утверждает, что переворот был совершен из-за беспокойства США по поводу сближения Турции с Россией.
Идея развития Турцией сотрудничества с Россией и даже Ираном при отказе от Запада (но без окончательного поворота спиной к США) не нова. И ее не назовешь прерогативой действующих правящих кругов. С окончанием холодной войны этот выбор поднимали на повестке дня сторонники евразийской перспективы, а в 2002 году эту позицию защищал и армейский генерал Тунджер Кылынч (Tuncer Kılınç), бывший генеральный секретарь Национального совета безопасности. Дела по «Эргенекону» и операции «Кувалда», наряду с другими измерениями, были также нацелены на чистку евразийцев в рядах Вооруженных сил Турции. То, что множество участников недавней кровавой попытки переворота — офицеры, которые служили в НАТО или были связаны с альянсом, может указывать на то, что на этот раз чистка идет в другом направлении.
Сегодня, когда гнев в отношении США разгорелся с новой силой, ЕС перестал быть центром притяжения, Ближний Восток охвачен идеологической одержимостью, сила Турции была подорвана, ее престиж растаял, а ее нереалистичность стала поводом для шуток, некоторые круги вновь считают Россию гравитационным центром.
Один из ведущих российских аналитиков внешней политики Федор Лукьянов так резюмирует эмоциональную и историческую основу такого сближения: «Существует общий знаменатель, который соединяет Россию и Турцию друг с другом, несмотря на очевидные различия и противоречия: это две крупные силы, связанные с Европой исторически, культурно, географически и, по сути, в полной мере не принимаемые ею».
В связи с тем, что западный союз переживает непростые времена, а Европа, кажется, вышла из игры, этот общий знаменатель может снова подтолкнуть Турцию к сближению с Россией и даже сделать стратегический скачок. Если есть такая идея, ее нужно обязательно исчерпывающе обсудить.
Прежде всего, отношения России и ослабленной Турции, армия которой пережила тяжелую травму, обречены на неравенство. Обеспечить гармонизацию интересов в Сирии, в Восточном Средиземноморье, на Кавказе может быть, по крайней мере, непросто. Урегулирование отношений с Россией, разумеется, в интересах Турции. Но этот факт не означает, что обязательным рациональным предпочтением Турции должен быть радикальный перелом в стратегическом курсе в сторону Москвы.
