Сначала возникает лишь какое-то движение между деревьями — их почти невозможно заметить там, вдалеке, где заканчивается болотистая местность и начинается лес. Именно там из тени появляются олени. Поначалу робко, но затем все быстрее они начинают двигаться по мокрому снегу в направлении двух людей, которые стоят на поляне и размахивают пластиковыми пакетами, наполненными всякого рода вкусными вещами. Олени — стройные животные с круглыми глазами и коричнево-серебристой шкурой.
Они с удовольствием хватают сухари, которые Юрий Тарталин и его супруга Валентина подают им на вытянутых руках. После наполненных лишениями зимних месяцев, во время которых они вынуждены своими копытами выкапывать лишайники и мох, такого рода источник энергии им срочно необходим, что хорошо известно Юрию. Этот худощавый мужчина примерно сорока пяти лет с узкими глазами и обветренным лицом носит малицу, и так происходит каждый раз, когда он выезжает для того, чтобы осмотреть стадо. Подобная традиция существует с незапамятных времен у его народа — у хантов. Малица — это толстая подбитая накидка с разноцветными краями и широким поясом, она является национальной одеждой представителей этого финно-угорского меньшинства.
Юрий и Валентина и сегодня ведут традиционный образ жизни, следуя архаичному ритму стада. Весной они заботятся об отелившихся оленихах. Летом, когда на стадо набрасываются полчища мошкары, они удерживают оленей в стаде, а поздней осенью выбирают оленей для забоя. Они никогда не променяют свою жизнь на какую-то работу в городе. Но когда Юрий внимательно смотрит на своих зверей, он спрашивает себя — а есть ли вообще будущее у оленеводства?
«Шкура у него такая тонкая. Она больше не растет так, как надо. Неудивительно, что олени такие тощие. Осенью, когда растет шкура, олень должен быть толстым, как поросенок — но эти времена прошли. Мох стал плохим, в нем нет никаких витаминов. Это связано с работой сырьевой промышленности. Такое впечатление, что нефть и газ высасывают из земли все витамины».
Ханты-Мансийский автономный округ, расположенный в богатой сырьевыми ресурсами Западной Сибири, является самым важным нефтедобывающим регионом страны. Таежный ландшафт дополняют многочисленные буровые установки. Нефте- и газопроводы пронизывают низинные участки. И там, где раньше в богатых питательными веществами болотах стада оленей устраивали свои пастбища, сегодня располагаются крупные газокомпрессорные станции. Стада оленей, вместе того чтобы следовать по своим привычным старым маршрутам, сегодня находятся в огороженных выгонах. Однако от проникающего загрязнения заборы не способны защитить, говорит жена Юрия Валентина.
«Дорога находится рядом, и там очень много выхлопов. А еще эти газокомпрессорные станции, которые обеспечивают транспортировку природного газа по трубам, — в Белоярском расположена одна такая станция, а другая находится в северу от нашего родного города Казыма. Их нужно регулярно очищать — и при этом возникает очень много шума! Даже здесь это слышно, поскольку это так громко. И сколько газа в таких случая выпускается в атмосферу! А посредине, между всеми этими промышленными установками мы держим наших оленей».
Сохранять архаичные традиции, когда вокруг располагаются промышленные установки, — об этом могут рассказать в своих песнях представители малочисленных народов во многих административных регионах Российской Федерации.
Реки и водоемы также страдают от происходящих процессов. Западносибирские реки Обь и Печора, которые вместе со своими притоками являются важными основами для местной флоры и фауны, считаются сильно загрязненными.
Нос катера разрезает воды реки Ижмы, образуя блестящие брызги. Неторопливо извивается русло этой реки вдоль лугов и болот. Покосившиеся от ветра домики с пестрыми фасадами окаймляют берега реки, то здесь, то там покачиваются на волнах рыбацкие лодки.
Однако Степан Артеев, капитан катера, выглядит мрачным. Прищурившись, он смотри на полуденное солнце и указывает пальцем куда-то вдаль — туда, где у берегового откоса таят последние остатки снега и льда. И эта куча из снега и льда не белого цвета, а черного.
«А теперь мы осмотрим другой берег реки. Там было особенно много нефти».
Вместо чистой воды — черная нефть
Для жителей поселка Ижма таяние снега началось с пугающего события. Ледяная корка реки только что раскололась под воздействием весеннего солнца, образовав дрейфующие льдины, — это начало для лодочников и рыбаков. И Степан открыл для себя сезон на Ижме в солнечный день 25 апреля — в этом месте, где рядом нет мостов, он оказывает услуги по перевозке людей на другой брег. Однако под льдинами он увидел не чистую воду, а разлившуюся черную нефть.
«Лед был черным — он был даже иссиня черным и блестел на солнце в тот день. Люди, которые в этот момент возвращались домой с работы, были сильно напуганы. В те дни льдины были еще толстыми, а когда они разворачивались по течению, под ними была видна нефть. Ее слой составлял 10 или 15 сантиметров. Три дня по реке текла чистая нефть. Только на пятый день вода вновь стала прозрачной. Но наши люди по-прежнему стояли на берегу и смотрели на воду».
Капитан катера проводит рукой по своей лысой голове. Степан Артеев своей фигурой напоминает медведя, у него высокие скулы, характерные для представителей народа коми. Как и все жители его поселка, он принадлежит к финно-угорскому этносу, который и дал название автономной Республике Коми.
Поселок Ижма на реке Ижме — это анклав коми в преимущественно заселенной русскими местности — люди здесь разговариваю на коми и сохраняют многие старые традиции.
Река Ижма — жизненная артерия поселка: зимой ее ледовое покрытие служит в качестве трассы для мотосаней, а летом по ней плавают лодки. Рыба из реки всегда была главным продуктом питания для местных жителей. Но сегодня Степан опасается того, что русло реки может быть заполнено токсичными веществами.
«Сколько нефти там вылилось! И как раз в этот период рыбы в Ижме и Печоре продвигаются к месту своего нереста — и это происходит всего один раз в год. Я боюсь, что с этим теперь покончено. Если рыбы не будут нереститься, то откуда появится молодняк? Таким людям, как я, не нужно мясо, но мы должны каждый день есть рыбу! А откуда ее теперь взять?»
Рыбное богатство когда-то было сказочным
Рыбное богатство в реках российского севера было когда-то сказочным: в водах Печоры водились окуни, щуки и карпы — и даже осетры и лососи. Но вот уже в течение нескольких лет никаких признаков богатства не наблюдается. Загрязнение окружающей среды и чрезмерный вылов рыбы привели к значительному сокращению рыбных запасов, и поэтому правительство в Москве наложило масштабный запрет на рыболовство. Для использования сетей и вершей теперь жители поселка должны получать промысловый патент, а разрешается им теперь только пользоваться удочкой.
На каменистом берегу реки мужчины из поселка теперь проводят время у своих лодок. Для них разлив нефти и спустя несколько недель продолжает оставаться главной темой разговоров. Ведь многое продолжает оставаться неясным: как долго разлив нефти подо льдом оставался незамеченным? Откуда взялась эта нефть, и о каком ее количестве идет речь? Вот такие вопросы задают мужчины из поселка.
«В реке Печоре недавно произошла такая же история. Это было в августе прошлого года, и в это время я был там. Моя лодка снизу стала черной от нефти. Многие птицы подохли. Нам остается только надеться, что эта авария не была очень серьезной. Однако настоящие ее масштабы от нас скрывают. Река всегда нас кормила. Я теперь поселки вымирают».
Но не все жители Ижмы впадают в отчаяние. В одном деревянном доме ярким фасадом красного и белого цвета живет Федор Терентьев.
Этот сухопарый пенсионер опирается на забор своего сада и ждет свою жену, которая в доме собирает лодочные принадлежности. Что касается права вылова рыбы для представителей народа коми, то Федор считается его воинственным сторонником. Он является защитником окружающей среды и председателем известной во всей России некоммерческой организации «Комитет спасения Печоры».
Почему постоянно происходят аварии, хотя тревожное состояние многих трубопроводов в России является давно известной проблемой? Почему концернам в случае нанесения ими ущерба постоянно удается уйти от ответственности? Почему пострадавшие недостаточно защищены? Такого рода вопросы занимают Федора уже в течение нескольких десятилетий. И после недавнего разлива нефти он организует демонстрации перед зданием местной администрации и нефтяных компаний, он пишет открытые письма и собирает подписи.
«У нас есть большое количество государственных контрольных инстанций: Министерство природных ресурсов, Ростехнадзор, Роспортебнадзор, Рыбнадзор — и все они отвечают за то, чтобы реки были чистыми. Но возникает впечатление, как будто их вообще нет. Постоянно мы слышим о том, что где-то вновь произошел разлив нефти. И постоянно именно мы, активисты, предупреждаем общественность и собираем информацию. Вот такая парадоксальная ситуация сложилась сегодня в России».
Жена Федора, облаченная в спасательный жилет и резиновые сапоги, выходит из дома. Оба они усаживаются в передней части качающейся лодки. И отчаливают от берега.
«На самом деле, ловля рыбы с использованием сетей у нас запрещена. Такие законы они выдумывают там в Москве! Но мы тем не менее ловим. Копченая рыбка получается просто пальчики оближешь!»
Надев на руки длинные резиновые перчатки, Федор опускает руки в воду и поднимает край растянутой между камышами сети. Вот показывается серебристая рыба — это карп, не больше 20 сантиметров в длину, но очень живой и резвый. Жена приходит в восторг по поводу перспектив предстоящего ужина. Петр подносит барахтающуюся рыбу к своему носу и обнюхивает ее — никакого запаха нефти! Он с облегчением вздыхает. «Так и должно быть, — говорит он, улыбаясь. — Вот так мы ловим здесь рыбу».
Луч надежды — но еще не сигнал отбоя. Каким образом разлив нефти подействует на рыбу в долгосрочной перспективе — пока совершенно не ясно. Информация о причинах и масштабах происшествия крайне скудна. Пока ясно только одно: где-то в районе города Ухта — там, где находится район добычи концерна ЛУКОЙЛ, — произошла утечка нефти, и она попала в реку Ухту.
Нефть из старых скважин
Кроме Ухты и Ижмы пострадали также реки Печора и Ярега. Власти во многих местах организовали масштабные акции по очистке. Все остальное должна до осени прояснить специально созданная комиссия по расследованию. Сама компания ЛУКОЙЛ отвергает все обвинения в свое адрес. По мнению сотрудников фирмы, нефть вылилась из скважин, которые были сделаны еще в момент освоения месторождений. На собственных участках компании ЛУКОЙЛ, по их словам, никаких разливов не было.
Яма с округлыми краями находится в лесной местности, недалеко от города Ухта примерно в 200 километрах к югу от поселка Ижма. Здесь над сырой землей воздух наполнен слабым, но хорошо различимым запахом нефти. Черная лужа шириной, примерно, в два метра. В ее середине образуются переливающиеся разными цветами пузыри, они лопаются и вновь надуваются. На краю лужи сидит на корточках человек и веткой помешивает разлившуюся нефть.
«Если постучать, то можно обнаружить деревянную крышку. А в середине, судя по всему, находится металлическая задвижка. Эта скважина, вероятно, принадлежит к числу самых первых, и сделана она была еще в 1929 году».
Валерий Тороров, как и Федор Терентьев, является многолетним активистом «Комитета спасения Печоры». Этот представитель народа коми постоянно обменивается информацией с жителями поселка Ижма. Кажется, утечка была небрежно устранена? Сможет ли комиссия по расследованию назвать до осени виновных, которые понесут за это наказание? Валерий настроен скептически.
«Официально сейчас говорят о том, что произошел разлив не нефти, а нефтесодержащей жидкости. Сначала говорили о 35 кубометрах, а в конце о 60 кубометрах. Я считаю все это обманом. В конечном итоге, я наблюдал разлив нефти собственными глазами. Я плавал по реке сразу после того, как узнал о произошедшей аварии. Там я видел нефть».
Может быть, официальный представитель компании ЛУКОЙЛ прав, когда он говорит о том, что нефть разлилась из старых скважин? Или подобное высказывание является попыткой защитить концерн и избежать исков по возмещению ущерба? Валера уже несколько недель в пути на своей «Ниве» — он пытается найти свой собственный ответ на этот вопрос.
«Я хочу представить доказательства. Я хочу сказать нашим властям: „Друзья, нельзя так обманывать людей“. Конечно, всегда существует какая-то причина. Бюджет нашего региона небольшой, а концерн ЛУКОЙЛ имеет деньги. Он обещал предоставить финансовую помощь Республике Коми, и эти средства предполагается направить на различные социальные и строительные проекты. Если теперь правительство Республики Коми наложит штраф на компанию ЛУКОЙЛ, то оно уже больше не сможет получать от нее денег».
Обширная территория, занимаемая компанией ЛУКОЙЛ, находятся в лесной местности недалеко от города Ухта. Не имеющим разрешения людям доступ туда закрыт, но есть и внешняя территория, где расположены технические установки. Но до них можно добраться только в том случае, если свернуть с дороги и затем пробраться по лесной чаще, балансируя на скользком мхе земляного вала, возвышающегося над нефтепроводом. После пятнадцати минут ходьбы Валерий останавливается на поляне. Серебристые трубопроводы, связанные арматурой на высоте в человеческий рост, извиваются на местности и скрепляются с помощью многочисленных соединений. В тех местах этой странной конструкции, где есть трещины или дырочки, образуется мелкий дождь из капель. Это новая технология добычи, объясняет Валерий, была разработана специально для месторождений в этом регионе: здесь нефть особенно густая — вязкая масса, которую не так легко перекачивать.
«По трубам пар под большим давлением подается в наполненные нефтью скважины. Этот пар заполняет пустоты в недрах земли и нагревает ее. После этого нефть становится текучей, и ее можно уже вытолкнуть наружу через расположенную рядом скважину».
А может ли причина разлива нефти состоять в том, что здесь новая техника добычи была применена необоснованно? Валерий пожимает плечами. В одиночку он не сможет найти ответ на этот вопрос. Но он и дальше будет делать все для того, чтобы виновники произошедшей аварии не остались безнаказанными.
«Вы видите надпись на этой трубе? „16 атмосфер“. Давление в этих трубах очень высокое! Одна из многих причин разлива нефти, которую теперь многие обсуждают, звучит так: водяной пар подействовал на некоторые старые скважины. Если это так, то ЛУКОЙЛ столкнется с серьезными проблемами. Они тогда будут вынуждены разработать специальную систему безопасности, или это предприятие вообще будет остановлено. А в этом районе существует большое количество старых скважин — только внутри окружной дороги их 40 или 50».
Выставочный павильон в городском парке, в центре Москвы. Техники устанавливают прожектора, присутствующие люди внимательно слушают, а члены жюри делают пометки: на сцене стоит пожилая женщина в национальной одежде и поет традиционную песню. Самый крупный союз — Ассоциация коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего востока — в честь своего юбилея приглашает на красочную ярмарку, где будет проходить и конкурс исполнителей традиционных фольклорных произведений.
Несколько сотен представителей коренных народов собрались со всей России для того, чтобы показать широкой публике свои традиционные искусства. Валентина Тарталина, представительница народа ханты из Казыма, тоже приехала на фестиваль. На время своего отсутствия она оставила оленей на попечении своего мужа. Сейчас она угощает посетителей фестиваля чаем и печеньем в традиционной палатке, сделанной из кожи оленя.
Туризм: последний и единственный шанс
«Мы являемся членами официальной делегации Автономного Ханты-Мансийского округа. Мы представляем здесь старые ремесла: ювелирные украшения, кожи и меха. Кроме того, мы привезли оленину и рыбу собственного приготовления, а также варенье местного приготовления. Все это очень вкусно».
Мед из Башкирии, малицы из Ямала, икра с Камчатки: с недавнего времени экзотика традиционной жизни на крайнем севере вызывает у россиян большой интерес, и уже давно туризм стал новым направлением предпринимательской деятельности для коренных народов. Эти дополнительные доходы крайне важны, поскольку сырьевая промышленность пытается присвоить себе охотничьи угодья и пастбища, говорит Валентина. Туризм — последний и единственный шанс сохранить небольшую часть древних традиций в современном мире.
