Похоже, что чиновники Евросоюза, постоянно осуждающие и, якобы, борющиеся с терроризмом, осознают, что речь на самом деле идет о войне, лишь тогда, когда войска ИГИЛ (запрещенная в России организация — прим. ред.) подступят к границам Европы. До тех пор они будут отстаивать идеалы свободы и демократии лишь на словах: все мы — Шарли, все мы — Париж, все мы — Ницца, мы с народом, мы не позволим. Этим словам цена — выеденное яйцо в базарный день.
Если раньше едва ли не каждый разбирался в живописи, медицине и воспитании детей, то нынче парадигма изменилась. В соответствии с веянием времени сегодня у нас даже самый ленивый стал экспертом в области безопасности, специалистом по спецслужбам, спецоперациям и борьбе с терроризмом.
И как тут не вставить свои пять копеек в это благородное занятие. Хотел сказать богоугодное, но задумался. Потому что с этого места и начинаются проблемы с экспертами и специалистами. Поскольку то, что угодно одному богу, другому, кажется, не по нутру. При этом ни у кого не вызывает сомнений универсальный девиз террористов «Аллаху акбар»!
Не «Да здравствует и процветает!» там, скажем, самое лучшее и справедливое в мире государство такое-то, и дальше можно поставить название любой страны, в которой здравствуют и процветают террористические группы, группировки, отряды, подразделения, армии и фронты. Все эти образования действуют именем своего всевышнего. То есть люди борются за святое дело.
Лексика и семантика
В современный наш обиход вошло много новых слов, понятных безо всякого перевода, например, джихад, газават, которые на уровне обыденного сознания воспринимаются просто и ясно — война. И надо понимать это не в каком-то там переносном значении. Все вышеперечисленные образования недвусмысленно и неоднократно объявляли войну неверным. Последним с таким заявлением выступил ИГИЛ. Мы объявляем вам, неверным, войну.
В политкорректном Европейском cоюзе по сей день то ли не поняли этого, то ли делают вид, что это всего лишь риторика экстремистов, и постоянно говорят о борьбе с терроризмом, противодействии терроризму или экстремистам. И никак не о войне.
Разговоры о противодействии, борьбе, противостоянии практически ни к чему не обязывают ни одну страну Европейского Союза, не говоря уже о его каких-то военных силах. Как напомнил недавно евродепутат Урмас Паэт, однажды попробовали задействовать эти силы, так государства, которые делегировали своих военных в эти силы, отказались давать согласие на их применение.
Война в одни ворота
Объявленная мусульманами война ведется на редкость эффективно. Порой она напоминает успехи немецких войск в первые дни завоевания СССР, когда потери нападавших составляли примерно 1 к 10. То есть на одного погибшего воина Германии приходилось 10 погибших воинов Красной Армии (данные Марка Солонина, подтвержденные документами).
То есть один грузовик убил 84 человека. Погиб один террорист. После каждого взрыва число погибших европейских людей значительно превышает число погибшего самоубийцы. Неверные гибнут десятками, а ответственные, нет, это слово неправильное, точнее будет — безответственные политики говорят о необходимости усилить противодействие, о том, что нас не запугаешь, мы, дескать, и впредь будем отстаивать идеалы свободы и демократии.
И отстаивают, от одной трибуны до другой, от одного совещания до другой конференции. Грозно так заявляют, что мы все — Шарли, мы все — Париж, мы все — Ницца, мы с народом, мы не позволим. Этим словам цена — выеденное яйцо в базарный день.
Какая грация в этой интеграции
Эти политики придумали замечательную мантру про то, что террористы — это экстремисты, а мусульмане тут как бы не при чем. Да, мусульмане бывают разные. Но война ведется именем их аллаха. И когда нехорошие мусульмане попадают в трудное положение, ну, там надо после теракта где-то отлежаться, схорониться, пока уляжется эхо их очередного подвига, то они идут не к католикам или там православным, не говоря уже о лютеранах, а скрываются у мусульман, и брат, разумеется, поможет единоверцу. А не поможет, то единоверцы воина аллаха этому не помогающему брату покажут то, что у нас называется кузькину мать.
Поэтому можно говорить про интеграцию, можно осваивать миллионы на это благородное на словах дело, но плоды его, боюсь, вкушают только те, кто деньги выделяет, и те, кто их осваивает. А террористы, интегрированные или недоинтегрированные, — это уже граждане тех стран, в которых интеграция старше нашей второй независимости.
Что делать
В такой ситуации можно говорить, что есть только одна страна, которая знает, что делать. Израиль уже много лет находится в окружении всевозможных террористов и успешно воюет с ними. Не только на словах, а на деле. Мне приходилось видеть, как в городе Иерусалиме реагируют на потенциальную угрозу. Это словами не описать. Это надо видеть. Военные, полицейские слетаются на место — глазом моргнуть не успеешь. И непонятно, откуда их столько берется в один момент. Но самое главное — это реакция гражданского населения — быстрая, четкая, люди знают, что и как делать, где и как укрываться, с кем и как поддерживать связь.
И это то, что видно простому невооруженному глазу. А что стоит за всем этим, трудно даже представить. Поэтому всем, кто понимает, что война не у порога, что враг не у ворот, а давно уже прошел эти ворота, надо немедленно договариваться с этим государством и отправлять к ним на стажировку всех представителей всех силовых и медицинских ведомств.
И в первую очередь, конечно, французам. Отставить им свой как бы элитарный антисемитизм, как же, легкий налет антисемитизма нам очень даже кстати, ведь едва ли не 25% наших избирателей — мусульмане. А им это очень симпатично, примерно так рассуждают сторонники демократии.
И не только во Франции. В Германии, как было заявлено, «примут всех». Ну, а то, что то тут то там вскипает ярость благородная, то с ножом, то с топором, это как бы издержки демократии. В виде человеческих жизней.
