Чешские дискуссии о последствиях неудавшегося военного переворота в Турции, как правило, ограничиваются обсуждением турецкой угрозы исламизма для Европы, масштабными чистками, прежде всего в армии, но не только в ней, а также их последствиями для турецких вооруженных сил и общества. В целом это понятно, потому что исторически Европа была заманчивой целью для Османской империи (через Балканы), а президент Реджеп Тайип Эрдоган делает ставку на отказ от секуляризма и возрождение ислама как политической темы и носителя общей идентичности и ценностей.
К сожалению, намного меньше говорят о масштабных и долгосрочных последствиях неудавшегося путча для Североатлантического альянса. А ведь нас, жителей Чешской Республики, проживающих в буферной зоне между Германией (Западом) и Россией (Востоком), это должно особенно интересовать.
Последствия путча — пусть сейчас, в разгар каникул, так и не кажется — могут вместе с другими событиями (например, переоценкой политики США к НАТО, серьезным кризисом в Азии и одновременно в Европе, дальнейшими агрессивными шагами Владимира Путина и прочим) привести к самому серьезному экзистенциальному кризису Североатлантического альянса за последние 25 лет. В худшем же случае может произойти ослабление связей и снизиться боеспособность альянса.
А это не сулило бы ничего хорошего для Центральной Европы, которая в начале 90-х годов прошлого века выбрала основой своей безопасности и экономической стабильности две организации: Североатлантический альянс и Европейский Союз. В последние 25 лет именно они являются самыми яркими примерами либерализма, вернее неолиберализма.
Кроме того, обе организации были и будут носителями основной ценностной идентификации, вернее императива, о чем бы ни шла речь: о свободе, демократии или либерализме. Проблема в том, что с 2002-2003 года, то есть со времен вторжения в Ирак, мировое устройство, сформированное в 90-е годы, сносит удар за ударом, как святой Себастьян от нумидийских лучников.
Альянс пережил многое
Утверждение о том, что неудавшийся путч в Турции может привести к экзистенциальному кризису альянса, кому-то покажется слишком преувеличенным. Ответить на это можно тем, что прежде альянс не раз справлялся с путчами и автократами. Так было и с Турцией (кстати, последний военный переворот там случился в 1997 году), с Грецией или Италией. Главной причиной того, почему Португалия явилась членом-основателем, и почему приняли Грецию и Турцию, была не демократия и стабильность, а география и геополитика.
Можно сказать, что президент Эрдоган лишь продолжает то, что начал в 80-е годы прошлого века бывший тогда премьером Тургут Озал, который ослабил секуляризм и позволил верующим мусульманам в большей мере участвовать в общественной и политической жизни. Для подтверждения сказанного: как пишет Роберт Каплан в работе «Месть географии», в 1945 году в Турции было 20 тысяч мечетей, а в 1985 — уже 72 тысячи.
Кроме того, со времен своего основания альянс пережил ряд кризисов и таких переломных моментов, как выход Франции из военных структур и перевод штаб-квартиры из Парижа, а также конец холодной войны и распад Советского Союза. Несмотря на это, альянс всегда находил новый смысл для существования и работы в моменты, когда многие уже предсказывали, что он с этим не справится.
Все это, несомненно, точные примеры, и сейчас нет оснований говорить о распаде Североатлантического альянса, однако есть угроза, что на этот раз накопившиеся проблемы ослабят его настолько, что участие в нем потеряет в глазах некоторых членов смысл, а без доверия союз существовать не может.
В момент основания смыслом НАТО было сдерживание Советского Союза и его сателлитов, а также реагирование на возможное нападение на Запад. И хотя альянс имел свою политическую подоплеку, приоритетными были военные задачи, и этому подчинялось все (отсюда и членство Португалии, Греции, Турции). После 1989 года и распада Советского Союза НАТО лишилось врага, а значит, и своего raison d‘être («смысла существования»). Но в последующие годы альянс вновь обрел его благодаря некоторым инициативам, таким как «Партнерство ради мира» (PfP), и урегулированию войн в бывшей Югославии (прежде всего благодаря операциям IFOR/SFOR в Боснии).
Новое тысячелетие, новые разногласия
Значимость НАТО как политического субъекта, который гарантирует своим членам безопасность и стабильность, основанную на распространении демократических принципов, свободы и либерализма, возросла. Военный аспект альянса оставался по-прежнему важным, но акцент на политику, мирные дивиденды и отсутствие адекватного врага ослабляли его. Превращение биполярного мира в многополярный, то есть то, что мы переживаем последние 25 лет, нарушило связи между странами-членами — уже тем, что у них появилось множество альтернативных вариантов.
Однако страны-участницы сходились в едином мнении: привлечение новых стран на натовскую орбиту, включая Россию, принесет большую стабильность и безопасность, потому что в рамках предлагаемого сотрудничества альянс настаивал на проведении политических и военных реформ и на достижении высокой степени прозрачности. Первый серьезный удар по этому подходу был нанесен в 2002-2003 годах. Он стал побочным эффектом размолвки Соединенных Штатов и части европейских союзников из-за вторжения в Ирак. Вторым ударом были российские действия в Грузии и в Крыму, а третьим — неудачная и затянувшаяся операция в Афганистане, с которой НАТО связало свой престиж.
Разногласия относительно операции в Ираке были серьезными, ведь за редким исключением (Великобритания, Испания) Соединенным Штатам так и не удалось убедить своих важных союзников оказать активную, или хотя бы пассивную, поддержку в свержении Саддама Хусейна в ходе непрекращающейся «войны» с терроризмом. К тем, кто отказался, относилась и Турция, парламент которой не дал согласия на использование своей территории.
По прошествии лет вероятной причиной отказа помочь Соединенным Штатам можно назвать желание Турции поддержать позицию Франции и Германии как главных стран Европейского Союза, то есть Запада, к которому Турция со времен Кемаля Ататюрка себя причисляла, декларируя секуляризм. Но примерно в то же время стало понятно, что Турция никогда не станет членом Европейского Союза. В определенной мере это унижало элиту Анкары. Позиция Эрдогана же, напротив, укреплялась — Турция менялась, формировалась неоосманская политика.
Отношения между Соединенными Штатами и европейскими членами удалось урегулировать, а вот отношения с Турцией долгое время оставались напряженными. Турки пользуются тем, что принцип принятия решений в альянсе основан на единогласии, и блокируют некоторые инициативы, в особенности касающиеся сотрудничества НАТО-ЕС. Поэтому Турцию часто критикуют как непредсказуемого партнера. Более того, все процессы подчинены политическим решениям Анкары. Так что у турецких делегатов в альянсе, в отличие от их коллег, совершенно связаны руки, и, по сути, они «лишь зачитывают» предписанное.
Последовавшие после 2010 года потрясения на Ближнем Востоке, то есть в регионе, большая часть которого некогда входила в Османскую империю, принесли Турции проблемы, как и напряженные отношения с Россией и НАТО. Тем не менее эти же проблемы предоставили возможности, которые Турция использует и будет использовать в своих целях. А они зачастую не совпадают с политикой альянса.
География — это ключ…
Как подчеркивает Каплан, в случае Турции география играет ключевую роль и неизбежно отражается на ее политике: на западе страна граничит с Грецией, а на востоке с Ираном, на северо-западе с Болгарией, а на юго-востоке с Ираком, на северо-востоке с Грузией и Арменией, а на юге с Сирией. Больше половины Анатолии омывается Черным и Средиземными морями.
«Ясно, что по мере того, как будет забываться холодная война, Турция и Иран будут использовать свое положение, чтобы играть большую роль на арабском Ближнем Востоке», — пишет Каплан. «Турция уже не так связана с НАТО, и, кроме того, альянс уже не та розга, какой была раньше. И с уходом Саддама Хусейна в Ираке, который был реликтом холодной войны, полицейским государством советского типа, Иран все больше вмешивается в дела арабского мира. Это трудно заметить, но Турция сотрудничает с Ираном, хотя одновременно и уравновешивает его».
География всегда была важна для НАТО. Например, значение придается португальским Азорским островам в связи с дозаправкой бомбардировщиков, летающих через Атлантику, как когда-то придавалось Турции из-за доступа к Черному морю и прямого соседства с Советским Союзом. Сегодня, после вступления Румынии и Болгарии в альянс, выход к Черному морю обеспечен и без Турции, которая уже не соседствует непосредственно с Россией, хочет самостоятельно контролировать мост на Ближний Восток из-за своих интересов и, не в последнюю очередь, из-за возросшей активности в арабском мире, а также находится в напряженных отношениях с Израилем. Таким образом, нетрудно поставить под сомнение значимость Турции из-за ее непредсказуемости для альянса.
Геополитика играла ключевую роль и для Советского Союза так же, как сегодня она является неотъемлемой частью российских решений. В последние 25 лет многие на Западе надеялись, что значение геополитики будет преодолено или ослабнет в связи с упомянутыми либеральными и неолиберальными концепциями. Однако это случилось лишь в определенной мере и только в Европе. Геополитика вернулась с новой силой, и Турция будет одним из игроков, использующих свою выгодную позицию. Кстати, Турция уже подтвердила это на переговорах с Европейским Союзом о сдерживании мигрантов: она прагматично воспользовалась своей значимостью, что, однако, в будущем приведет к поиску альтернатив и к похолоданию в отношениях.
Возвращение к старой доброй геополитике станет проблемой и для альянса, спровоцировав упомянутый экзистенциальный кризис, для которого Турция может послужить катализатором (одним из нескольких). Выбор между ценностями и прагматизмом (реализмом), который был типичен, например, для отношений держав в 19 веке, а также в последующий период, может быть очень болезненным, и многим членам альянса трудно будет допустить для себя такой выбор и сделать его.
И все это происходит в период, когда после 1990 года произошла демилитаризация европейских вооруженных сил, когда сформировалось совершенно диспропорциональное соотношение сил между США и остальными членами НАТО, которое нельзя назвать иначе, как зависимостью с серьезными негативными последствиями в случае ухода Соединенных Штатов из Европы. Кроме того, сегодня рушится устройство Ближнего Востока, сложившееся во время холодной войны, и там царит крайняя нестабильность, а у альянса появилось несколько конкурентов — прежде всего Россия и Китай. Они не только соперничают с НАТО за власть и влияние, но и ставят под сомнение ценности, на которых была выстроена евроатлантическая система после холодной войны.
Разумеется, уместен вопрос: не было бы альянсу без Турции лучше, или не стоит ли ее каким-то образом «наказать» за отказ от секуляризма и за «братание» с Россией — главным вызовом евроатлантического региона? В этом отношении заявления представителей альянса и западных политиков не слишком информативны. И неудивительно, потому что тема щекотливая. Как бы выглядел альянс без Турции? Как будет выглядеть альянс с Турцией, которая не будет сотрудничать? Не может ли Анкара стать в НАТО, вместе с некоторыми другими странами-членами, «адвокатом дьявола»? Не будет ли она намеренно блокировать инициативы альянса в отношении некоторых стран, таких, как Израиль, Грузия, Украина, Иордания и других?
После того как альянс легкомысленно закрыл глаза на российскую операцию в Грузии в 2008 году и испытал шок от повторения агрессивного сценария на Украине, НАТО старается вновь сосредоточиться на обороне территории и очень осторожно называет Россию неприятелем. Осторожно потому, что отношение некоторых членов к Москве значительно более, выражаясь эвфемистически, «гибкое», и Турция, когда ей это выгодно, относится к числу таких стран. А что еще хуже, после ноябрьских выборов США могут стать еще одной подобной страной. В условиях, когда с юга и юго-востока исходят ассиметричные и традиционные угрозы, когда распался Афганистан, и уходят в прошлое воспоминания об успешном сдерживании во времена холодной войны и операциях на Балканах, трудно найти позитивные примеры, которые можно принять за основу.
Вот несколько аспектов, которые могли бы помочь. Необходимо назвать конкретных конкурентов и неприятелей, которыми на сегодня для альянса с глобальными последствиями и интересами являются Россия на Востоке, негосударственные и государственные игроки на Ближнем Востоке (например отчасти Саудовская Аравия), а также Китай в Азии.
Страны-члены должны учитывать этот факт и предпринять шаги, которые обеспечат адекватную оборону от этих неприятелей, например благодаря увеличению взносов в общий бюджет НАТО и оказанию давления на другие страны-члены, чтобы те увеличили оборонные бюджеты до требуемых двух процентов ВВП к 2020 году и укрепили свою боеспособность.
Необходимо проводить военные операции там, где можно вмешаться, и политику сдерживания там, где это невозможно.
Необходимо создать новую или дополнительную программу (например к «Партнерству ради мира»), которая будет поддерживаться финансами и станет заметной инициативой, направленной на тесное сотрудничество со стратегическими партнерами, прежде всего в области укрепления боеспособности и проведения совместных учений. К таким избранным партнерам, в частности, стоит отнести Швецию, Финляндию, Марокко, Египет, Иорданию, Грузию, Филиппины, Японию, Южную Корею, Австралию и Новую Зеландию.
Необходимо действовать прагматично, сосредоточиться на жесткой силе больше, чем на мягкой, но не забывать о таких основных ценностях, как защита демократии, свобод и либерализма.
Какими бы амбициозными и, возможно, нереализуемыми ни казались вышеперечисленные пункты, без ясных, конкретных и видимых шагов альянс утратит свой вес сначала вовне, а после и внутри. НАТО будет замыкаться сама в себе, пока не утратится и доверие, а без него не может существовать союза, который по-прежнему в интересах Центральной Европы. Сейчас общие интересы должны быть вновь поставлены выше частных, как во времена холодной войны, когда случались разногласия и потрясения, но всегда находилось общее решение.
Возможно, решать вопрос о членстве Турции в НАТО всем по отдельности — привлекательная перспектива, однако не это в приоритете. Сначала нужно выяснить позицию стран-членов, включая Турцию, по ключевым вопросам формирования обороны и защиты от перечисленных врагов, а также готовность им противостоять.
Франтишек Шульц — политолог и аналитик в области безопасности.
