Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В России угрозы и намеки на возможность применения ядерных вооружений против Запада — это допустимый элемент формирования имиджа власти, показывающих, что они — «сильные парни», которые не отступят ни перед чем, чтобы встать с колен. В отношении к атому, как в увеличительном стекле, видны психологические отличия между двумя потенциальными противниками. И отличия эти не в пользу Европы.
В России угрозы и намеки на возможность применения ядерных вооружений против Запада — это допустимый элемент формирования имиджа представителей власти, показывающих, что они — «сильные парни», которые не отступят ни перед чем, чтобы Россия встала с колен.
В Европе такие слова стали бы ударом по репутации, после которого чиновник, по крайне мере представляющий основное политическое течение скорее всего отказался бы от своих слов. В отношении к атому, как в увеличительном стекле видны психологические отличия между двумя потенциальными противниками. И отличия эти не в пользу Европы.
В 2015 году уважаемый «Левада-центр» провел в России опрос. 32% респондентов ответили, что в случае войны России с Западом президент Владимир Путин может первым отдать приказ о применении ядерных вооружений. 33% считают, что Россия выйдет из такой войны победительницей. И только 5% опрошенных сказали, что победу одержат США или Североатлантический альянс (большинство респондентов считают, что такая война не принесет победы никому).
Пусть останется радиоактивный пепел
Социологи из «Левада-центра» неслучайно задали россиянам такие вопросы именно в тот момент. Весной 2015 года Москва праздновала первую годовщину присоединения Крыма. Одним из элементов торжеств стал документальный фильм «Крым. Путь на родину». Картина представляла точку зрения российской пропаганды на то, как выглядело нападение России на погрузившуюся в хаос Украину, когда Виктор Янукович уже бежал, а новые власти еще не успели взять ситуацию под контроль. «Крым» снимали с благословения Кремля, а одним из собеседников стал сам Владимир Владимирович.
В какой-то момент журналист задает Путину вопрос, была ли Россия готова привести в боевую готовность свои ядерные силы. «Мы готовы были это сделать, — ответил глава государства. — Я разговаривал с коллегами и говорил прямо так же, как и вам сейчас говорю, открыто, что это наша историческая территория, и там проживают русские люди, они оказались в опасности, и мы не можем их бросить. Но не мы совершили госпереворот, а это сделали националисты и люди с крайними убеждениями». Автор фильма Андрей Кондрашев приводит также его слова, которые не вошли в окончательную версию картины: «наши силы ядерного сдерживания — всегда в состоянии полной боевой готовности».
Некоторые дипломаты вспоминают, что завуалированные угрозы применения тактических ядерных боеголовок звучали также в ходе переговоров на тему Донбасса. Аркадиуш Стемпин (Arkadiusz Stempin) в изданной недавно книге «Союзники. От Фридриха и Екатерины Великой до Меркель и Путина» пишет, что этот аргумент использовали, чтобы склонить украинскую сторону принять большую часть российских условий на второй Минской встрече в феврале 2015 года. Той самой, после которой президент Украины Петр Порошенко жаловался хозяину мероприятия Александру Лукашенко на «грязную игру» россиян. Киеву пришлось согласиться на невыгодные для себя условия перемирия.
Теоретически такого рода угрозы можно было бы счесть блефом. Однако им сопутствуют широкомасштабные учения стратегических ракетных войск. Министерство обороны планировало, что каждый выпускник военного вуза, который попадет в этот род войск, произведет на тренажере ракетного комплекса «Ярс» около тысячи запусков ракет. Дальность действия ракеты «Ярс» составляет 11 тысяч километров, ее можно оснастить ядерными боеголовками. Одновременно представитель Министерства обороны майор Дмитрий Андреев обещал, что к концу десятилетия численность ракетных войск увеличится на 8500 человек, хотя еще в 2009 году, после войны с Грузией, говорилось об их сокращении. В настоящее время в выполнении глобальных стратегических задач многократно возросла роль новейшей техники, добавлял майор Андреев.
Действительно, принятая в декабре 2014 года военная доктрина РФ снизила границу, после которой Москва допускает применение ядерного оружия. Теперь оно может быть использовано не только в ответ на ядерную атаку противника. «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства», — можно прочесть там.
Российские военные выступали за то, чтобы содержание доктрины было более жестким. «Вооруженные силы и количество боевой техники Альянса в 4,5 раза превышают наши. Разумеется, такой диспаритет можно компенсировать только опорой на ядерное оружие. Это должно быть четко записано в новой редакции российской военной доктрины и провозглашено на всех уровнях политического и военного руководства. Тактическая, как и нулевая, агрессия может закончиться для агрессора тактическим ядерным ударом по группам войск вторжения», — писал летом 2014 года полковник Игорь Коротченко — главный редактор журнала «Национальная оборона».
Как рассказывал литовский министр обороны Юозас Олекас (Juozas Olekas), россияне еще семь лет назад в рамках совместных с Белоруссией учений «Запад–2009» отрабатывали тактический ядерный удар по Варшаве. Такой сценарий отрабатывали именно силы, размещенные в Калининградской области (152-я ракетная Брестско-Варшавская бригада из Черняховска), и это опосредовано подтвердило сообщения, появлявшиеся несколькими годами ранее в газете Washington Post, и слова бывшей главы литовского оборонного ведомства Расы Юкнявичене (Rasa Juknevičienė) о том, что россияне (вопреки обещаниям, которые они давали Западу) разместили на территории области ракеты с ядерными боеголовками. В некоторых сценариях натовских учений присутствовал ответ на ядерный удар России по польской столице.
Помимо этого, как утверждал глава латвийской контрразведки генерал Янис Кажоциньш (Jānis Kažociņš), на очередных учениях «Запад» в 2013 году россияне отрабатывали применение тактических ядерных вооружений для блокирования Датских проливов, чтобы помешать американскому флоту придти на помощь подвергшимся нападению странам Балтии. В марте того же года авиация отрабатывала ядерный удар по Швеции — нейтральному, но играющему роль стратегической базы НАТО государству. Недавно это официально подтвердил генеральный секретарь Альянса Йенс Столтенберг.
Тренировки российских военных сопровождаются агрессивной риторикой. Звучавшие в фильме об аннексии Крыма слова — это лишь малая толика похожих случаев. Взять хотя бы цитату из статьи посла России в Дании Михаила Ванина, опубликованной в марте на страницах газеты Jyllands-Posten. «Не думаю, что датчане полностью отдают себе отчет в том, что случится, если Дания присоединится к американской системе ПРО. Дания будет тогда частью военной угрозы для России, а датские военные корабли станут законной мишенью для российских ядерных ракет», — писал он.
Похожие мысли можно обнаружить также в публикациях аналитиков. В 2008 году политолог Игорь Жадан, связанный с Глебом Павловским (на тот момент — одним из влиятельных советников Путина) писал на страницах «Русского журнала» об исходе возможной войны с прозападной Украиной так: «Демонстрационный воздушный ядерный удар в стратосфере в районе южной части Припятских болот, произведенный ночью, чрезвычайно помог бы в этом случае. Он не нанес бы существенного ущерба, если не считать выведение из строя линий электропередач и электрических приборов в радиусе 100 км. Но зато он был бы виден в ненавидящем "москалей" Львове и даже в Польше. Он сразу отрезвил бы горячие головы, ясно продемонстрировав нешуточную решимость Кремля». Это можно было бы назвать «political fiction», если бы не факт, что после 2014 года россияне претворили в жизнь большую часть прозвучавших в этом тексте менее радикальных предложений.
Между тем российские души обрабатывает пропаганда. После аннексии Крыма уровень популярности Путина превысил 80% и с тех пор не снижался ниже этой отметки. Телевидение продвигает комплекс осажденной крепости. Военные успехи в Грузии, в Крыму и в Сирии, ежегодные парады, культ победы 1945 года служат тому, чтобы подпитывать гордость за армию, давно забывшую о своем упадке 1990-х годов. Бюджет оборонного сектора увеличивается из года в год даже в сложный период затягивания поясов. Так укрепляется собственный моральный дух и разлагается моральный дух противника. Фразы вроде тех, с какой выступил главный кремлевский пропагандист Дмитрий Киселев о России, как «единственной стране в мире, способной превратить США в радиоактивный пепел», призваны заставить нас бояться.
Генерал Виталий Захарченко, который во времена Януковича был министром внутренних дел Украины, а сейчас стал гражданином России и обожателем Путина, в недавно выпущенной книге метко охарактеризовал цель этих мероприятий: так можно сократить дистанцию, разделяющую Россию и НАТО. То есть диспаритет, о котором писал Коротченко. Готовность россиян вступить в борьбу на фоне изнеженности и инфантильности Запада должна принести победу в столкновении цивилизаций. Как пишет Захарченко, во время войны в Ираке американцы не случайно обратились к частным военным компаниям: сами вооруженные силы воевать не хотели. Достаток и культ прав человека, объясняет Захарченко и публицисты его покроя из кругов «Русского мира», привели к тому, что Запад ментально разоружился. У него, конечно, есть ракеты и авианосцы, но он не способен их использовать. А россияне способны, и благодаря этому они одержат над нами победу в будущей войне.
Неверно понимаемый идеализм
А что же Запад? Еще на саммите НАТО 2012 года в Чикаго всерьез велись дискуссии о том, что Старый континент должен отказаться от тактических ядерных вооружений. В контексте конца истории, в котором война немыслима, сохранение арсеналов казалось многим западноевропейским политикам полным анахронизмом. Самый серьезный сценарий на случай ядерной атаки России предполагал нейтрализацию пунктов запуска ракет при помощи точечных ударов обычных боеголовок. Но, похоже, вопреки российским надеждам в этом пункте подход начал немного меняться.
Взглянем на официальную итоговую декларацию саммита НАТО в Варшаве. «Пока существует ядерное оружие, НАТО останется ядерным альянсом. (…) Применение ядерного оружия коренным образом изменит сущность конфликта. Список ситуаций, в которых НАТО может применять ядерные вооружения крайне невелик. Однако если под угрозой окажется основа безопасности одного из его членов, у НАТО будут возможности для того, чтобы нанести противнику урон, который будет для него неприемлемым и значительно перевесит ту выгоды, которую он надеялся извлечь», — можно прочесть в документе. В свою очередь, новый британский премьер-министр Тереза Мэй (Theresa May) объясняла в контексте темы использования ядерных вооружений, что «нельзя отказываться от нашей последней защиты во имя неверно понимаемого идеализма».
На деле, в европейских реалиях сложно представить себе политика, не относящегося к самым крайним кругам, который, как посол Ванин, мог бы грозить другим государствам ядерным оружием. Множество споров вызывает даже мирное использование атома, что уж говорить о боеголовках. Вышеприведенные замечания не в полной мере распространяются на американцев, в которых россияне видят единственного серьезного противника. Опрос 2007 года показал, что 27% жителей США одобряют применение ядерного оружия для борьбы с терроризмом, а 30% выступают против исключения стран, которые не обладают такими вооружениями, из списка потенциальных целей американских ядерных сил. Только каждый четвертый американец категорически протестует против того, чтобы его страна когда-либо могла решиться на применение таких вооружений.
В Западной Европе собственные ядерные силы есть у Франции и Великобритании. Кроме того, американцы в рамках натовской программы доступа к ядерным вооружениям разместили их в Бельгии, Голландии, Германии, Турции и в Италии. О том, что Польша, возможно, предпримет попытку присоединиться к этой программе, говорил недавно в эфире телеканала Polsat News 2 заместитель министра обороны Томаш Шатковский (Tomasz Szatkowski). Министерство быстро опровергло слова чиновника. Полковник Коротченко ответил ожидаемо: он пригрозил, что Польша в таком случае окажется под прицелом российских вооруженных сил.
И здесь мы возвращаемся к отличию, о котором шла речь в начале статьи. Россия из-за своего огромного размера и традиции самодержавия никогда не обращала особенного внимания на собственные человеческие ресурсы. Фразу «солдат не жалеть, бабы новых нарожают» приписывали и Петру I, и Екатерине Великой, и маршалу Георгию Жукову. Но на самом деле она вышла из-под пера императрицы Александры и появилась в письме 1916 года к Николаю II, правда, в несколько другой форме: «Генералы знают, что у нас еще много солдат в России, и поэтому не щадят жизней». Так или иначе, она сводилась к той же идее. Обществу, в котором коллективизм преобладает над индивидуализмом, легче принять кровавую жертву, принесенную на алтарь высшей цели, даже если это вымышленный «Русский мир».
Другое дело — Европа с ее философией и поп-культурой. С одной стороны, британская политическая мысль подчеркивает значение индивидуализма, «удочки, а не рыбы» от государства, с другой — легкоусвояемая потребительская пища глянцевых журналов, простых по содержанию порталов и песен учат не столько индивидуализму, сколько эгоизму. С одной стороны, такое общество становится более устойчивым к вирусу авторитаризма, но с другой, ему сложнее смириться со сценарием, в котором ради государства нужно идти на жертвы. В самом печальном варианте это может привести к определенным последствиям. Вспомним, что популярность пацифистских идей и левой пропаганды привели к тому, что гордая Франция в 1940 году пала за шесть недель, хотя двумя десятилетиями ранее изо всех сил четыре года сдерживала Германию.
Это работает в обе стороны. На привыкшем к достатку Западе много лет казалось, что в условиях объявленного Фрэнсисом Фукуямой конца истории, армия стала полным анахронизмом и может быть полезна максимум для помощи жертвам наводнений. Но когда конец истории закончился, мы проснулись в реальности, в которой Европе пришлось везти из Америки ракеты, чтобы завершить (впрочем, ограниченную и поразительно бесплодную) кампанию по поддержке ливийской оппозиции против Муаммара Каддафи. Крым и российские угрозы стали для Европы «memento». Настолько важным, что вернулись разговоры об усилении различных видов вооружений. Но еще не настолько серьезным, чтобы признать вслух, что с ядерным оружием можно делать что-то еще, кроме как наперегонки его сокращать.
Некоторые дипломаты вспоминают, что завуалированные угрозы применения тактических ядерных боеголовок звучали также в ходе переговоров на тему Донбасса. Аркадиуш Стемпин (Arkadiusz Stempin) в изданной недавно книге «Союзники. От Фридриха и Екатерины Великой до Меркель и Путина» пишет, что этот аргумент использовали, чтобы склонить украинскую сторону принять большую часть российских условий на второй Минской встрече в феврале 2015 года. Той самой, после которой президент Украины Петр Порошенко жаловался хозяину мероприятия Александру Лукашенко на «грязную игру» россиян. Киеву пришлось согласиться на невыгодные для себя условия перемирия.
Теоретически такого рода угрозы можно было бы счесть блефом. Однако им сопутствуют широкомасштабные учения стратегических ракетных войск. Министерство обороны планировало, что каждый выпускник военного вуза, который попадет в этот род войск, произведет на тренажере ракетного комплекса «Ярс» около тысячи запусков ракет. Дальность действия ракеты «Ярс» составляет 11 тысяч километров, ее можно оснастить ядерными боеголовками. Одновременно представитель Министерства обороны майор Дмитрий Андреев обещал, что к концу десятилетия численность ракетных войск увеличится на 8500 человек, хотя еще в 2009 году, после войны с Грузией, говорилось об их сокращении. В настоящее время в выполнении глобальных стратегических задач многократно возросла роль новейшей техники, добавлял майор Андреев.
Действительно, принятая в декабре 2014 года военная доктрина РФ снизила границу, после которой Москва допускает применение ядерного оружия. Теперь оно может быть использовано не только в ответ на ядерную атаку противника. «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства», — можно прочесть там.
Российские военные выступали за то, чтобы содержание доктрины было более жестким. «Вооруженные силы и количество боевой техники Альянса в 4,5 раза превышают наши. Разумеется, такой диспаритет можно компенсировать только опорой на ядерное оружие. Это должно быть четко записано в новой редакции российской военной доктрины и провозглашено на всех уровнях политического и военного руководства. Тактическая, как и нулевая, агрессия может закончиться для агрессора тактическим ядерным ударом по группам войск вторжения», — писал летом 2014 года полковник Игорь Коротченко — главный редактор журнала «Национальная оборона».
Как рассказывал литовский министр обороны Юозас Олекас (Juozas Olekas), россияне еще семь лет назад в рамках совместных с Белоруссией учений «Запад–2009» отрабатывали тактический ядерный удар по Варшаве. Такой сценарий отрабатывали именно силы, размещенные в Калининградской области (152-я ракетная Брестско-Варшавская бригада из Черняховска), и это опосредовано подтвердило сообщения, появлявшиеся несколькими годами ранее в газете Washington Post, и слова бывшей главы литовского оборонного ведомства Расы Юкнявичене (Rasa Juknevičienė) о том, что россияне (вопреки обещаниям, которые они давали Западу) разместили на территории области ракеты с ядерными боеголовками. В некоторых сценариях натовских учений присутствовал ответ на ядерный удар России по польской столице.
Помимо этого, как утверждал глава латвийской контрразведки генерал Янис Кажоциньш (Jānis Kažociņš), на очередных учениях «Запад» в 2013 году россияне отрабатывали применение тактических ядерных вооружений для блокирования Датских проливов, чтобы помешать американскому флоту придти на помощь подвергшимся нападению странам Балтии. В марте того же года авиация отрабатывала ядерный удар по Швеции — нейтральному, но играющему роль стратегической базы НАТО государству. Недавно это официально подтвердил генеральный секретарь Альянса Йенс Столтенберг.
Тренировки российских военных сопровождаются агрессивной риторикой. Звучавшие в фильме об аннексии Крыма слова — это лишь малая толика похожих случаев. Взять хотя бы цитату из статьи посла России в Дании Михаила Ванина, опубликованной в марте на страницах газеты Jyllands-Posten. «Не думаю, что датчане полностью отдают себе отчет в том, что случится, если Дания присоединится к американской системе ПРО. Дания будет тогда частью военной угрозы для России, а датские военные корабли станут законной мишенью для российских ядерных ракет», — писал он.
Похожие мысли можно обнаружить также в публикациях аналитиков. В 2008 году политолог Игорь Жадан, связанный с Глебом Павловским (на тот момент — одним из влиятельных советников Путина) писал на страницах «Русского журнала» об исходе возможной войны с прозападной Украиной так: «Демонстрационный воздушный ядерный удар в стратосфере в районе южной части Припятских болот, произведенный ночью, чрезвычайно помог бы в этом случае. Он не нанес бы существенного ущерба, если не считать выведение из строя линий электропередач и электрических приборов в радиусе 100 км. Но зато он был бы виден в ненавидящем "москалей" Львове и даже в Польше. Он сразу отрезвил бы горячие головы, ясно продемонстрировав нешуточную решимость Кремля». Это можно было бы назвать «political fiction», если бы не факт, что после 2014 года россияне претворили в жизнь большую часть прозвучавших в этом тексте менее радикальных предложений.
Между тем российские души обрабатывает пропаганда. После аннексии Крыма уровень популярности Путина превысил 80% и с тех пор не снижался ниже этой отметки. Телевидение продвигает комплекс осажденной крепости. Военные успехи в Грузии, в Крыму и в Сирии, ежегодные парады, культ победы 1945 года служат тому, чтобы подпитывать гордость за армию, давно забывшую о своем упадке 1990-х годов. Бюджет оборонного сектора увеличивается из года в год даже в сложный период затягивания поясов. Так укрепляется собственный моральный дух и разлагается моральный дух противника. Фразы вроде тех, с какой выступил главный кремлевский пропагандист Дмитрий Киселев о России, как «единственной стране в мире, способной превратить США в радиоактивный пепел», призваны заставить нас бояться.
Генерал Виталий Захарченко, который во времена Януковича был министром внутренних дел Украины, а сейчас стал гражданином России и обожателем Путина, в недавно выпущенной книге метко охарактеризовал цель этих мероприятий: так можно сократить дистанцию, разделяющую Россию и НАТО. То есть диспаритет, о котором писал Коротченко. Готовность россиян вступить в борьбу на фоне изнеженности и инфантильности Запада должна принести победу в столкновении цивилизаций. Как пишет Захарченко, во время войны в Ираке американцы не случайно обратились к частным военным компаниям: сами вооруженные силы воевать не хотели. Достаток и культ прав человека, объясняет Захарченко и публицисты его покроя из кругов «Русского мира», привели к тому, что Запад ментально разоружился. У него, конечно, есть ракеты и авианосцы, но он не способен их использовать. А россияне способны, и благодаря этому они одержат над нами победу в будущей войне.
Неверно понимаемый идеализм
А что же Запад? Еще на саммите НАТО 2012 года в Чикаго всерьез велись дискуссии о том, что Старый континент должен отказаться от тактических ядерных вооружений. В контексте конца истории, в котором война немыслима, сохранение арсеналов казалось многим западноевропейским политикам полным анахронизмом. Самый серьезный сценарий на случай ядерной атаки России предполагал нейтрализацию пунктов запуска ракет при помощи точечных ударов обычных боеголовок. Но, похоже, вопреки российским надеждам в этом пункте подход начал немного меняться.
Взглянем на официальную итоговую декларацию саммита НАТО в Варшаве. «Пока существует ядерное оружие, НАТО останется ядерным альянсом. (…) Применение ядерного оружия коренным образом изменит сущность конфликта. Список ситуаций, в которых НАТО может применять ядерные вооружения крайне невелик. Однако если под угрозой окажется основа безопасности одного из его членов, у НАТО будут возможности для того, чтобы нанести противнику урон, который будет для него неприемлемым и значительно перевесит ту выгоды, которую он надеялся извлечь», — можно прочесть в документе. В свою очередь, новый британский премьер-министр Тереза Мэй (Theresa May) объясняла в контексте темы использования ядерных вооружений, что «нельзя отказываться от нашей последней защиты во имя неверно понимаемого идеализма».
На деле, в европейских реалиях сложно представить себе политика, не относящегося к самым крайним кругам, который, как посол Ванин, мог бы грозить другим государствам ядерным оружием. Множество споров вызывает даже мирное использование атома, что уж говорить о боеголовках. Вышеприведенные замечания не в полной мере распространяются на американцев, в которых россияне видят единственного серьезного противника. Опрос 2007 года показал, что 27% жителей США одобряют применение ядерного оружия для борьбы с терроризмом, а 30% выступают против исключения стран, которые не обладают такими вооружениями, из списка потенциальных целей американских ядерных сил. Только каждый четвертый американец категорически протестует против того, чтобы его страна когда-либо могла решиться на применение таких вооружений.
В Западной Европе собственные ядерные силы есть у Франции и Великобритании. Кроме того, американцы в рамках натовской программы доступа к ядерным вооружениям разместили их в Бельгии, Голландии, Германии, Турции и в Италии. О том, что Польша, возможно, предпримет попытку присоединиться к этой программе, говорил недавно в эфире телеканала Polsat News 2 заместитель министра обороны Томаш Шатковский (Tomasz Szatkowski). Министерство быстро опровергло слова чиновника. Полковник Коротченко ответил ожидаемо: он пригрозил, что Польша в таком случае окажется под прицелом российских вооруженных сил.
И здесь мы возвращаемся к отличию, о котором шла речь в начале статьи. Россия из-за своего огромного размера и традиции самодержавия никогда не обращала особенного внимания на собственные человеческие ресурсы. Фразу «солдат не жалеть, бабы новых нарожают» приписывали и Петру I, и Екатерине Великой, и маршалу Георгию Жукову. Но на самом деле она вышла из-под пера императрицы Александры и появилась в письме 1916 года к Николаю II, правда, в несколько другой форме: «Генералы знают, что у нас еще много солдат в России, и поэтому не щадят жизней». Так или иначе, она сводилась к той же идее. Обществу, в котором коллективизм преобладает над индивидуализмом, легче принять кровавую жертву, принесенную на алтарь высшей цели, даже если это вымышленный «Русский мир».
Другое дело — Европа с ее философией и поп-культурой. С одной стороны, британская политическая мысль подчеркивает значение индивидуализма, «удочки, а не рыбы» от государства, с другой — легкоусвояемая потребительская пища глянцевых журналов, простых по содержанию порталов и песен учат не столько индивидуализму, сколько эгоизму. С одной стороны, такое общество становится более устойчивым к вирусу авторитаризма, но с другой, ему сложнее смириться со сценарием, в котором ради государства нужно идти на жертвы. В самом печальном варианте это может привести к определенным последствиям. Вспомним, что популярность пацифистских идей и левой пропаганды привели к тому, что гордая Франция в 1940 году пала за шесть недель, хотя двумя десятилетиями ранее изо всех сил четыре года сдерживала Германию.
Это работает в обе стороны. На привыкшем к достатку Западе много лет казалось, что в условиях объявленного Фрэнсисом Фукуямой конца истории, армия стала полным анахронизмом и может быть полезна максимум для помощи жертвам наводнений. Но когда конец истории закончился, мы проснулись в реальности, в которой Европе пришлось везти из Америки ракеты, чтобы завершить (впрочем, ограниченную и поразительно бесплодную) кампанию по поддержке ливийской оппозиции против Муаммара Каддафи. Крым и российские угрозы стали для Европы «memento». Настолько важным, что вернулись разговоры об усилении различных видов вооружений. Но еще не настолько серьезным, чтобы признать вслух, что с ядерным оружием можно делать что-то еще, кроме как наперегонки его сокращать.
