Второго апреля 1979 года в секретной военной лаборатории под Свердловском (современным Екатеринбургом) произошло ЧП. Официальной информации от российской стороны об инциденте у нас нет. В общих чертах ситуацию описал, исходя из собственного негативного опыта, бежавший в США биолог и один из руководителей советской программы биологического оружия Канатжан Алибеков. Оговоримся, что достоверность его рассказа, по сути, никак невозможно проверить.
По словам Алибекова, в Свердловске создавалась сибирская язва для военного использования, что, в общем, весьма простой процесс, который, однако, требует большой точности.
Сибирская язва относится к бактериям, которые могут выжить в очень суровых условиях, создавая своеобразные «зимние мумии». В виде так называемых спор бактерии могут сохраняться многие годы, пока не сложатся благоприятные условия и бактерия не найдет себе подходящую жертву (например скот и других домашних животных), в которой сможет свободно размножаться.
То есть, чтобы сибирскую язву размножить, достаточно сначала создать благоприятные условия (то есть дать ей питательный раствор), которые постепенно нужно превращать в неблагоприятные. Реагируя на среду, бактерия превратится в споры, которые способны перенести любое небрежное отношение и долгосрочное хранение. И хотя сегодня сибирская язва убивает очень редко и распространена уже, скорее, только локально, с военной точки зрения это практически идеальное биологическое оружие: его легко произвести, оно неприхотливо и опасно для зараженных.
В апреле 1979 года в Свердловске была допущена якобы «небольшая» ошибка. Один из сотрудников в конце смены во время перерыва открутил фильтр, который защищал от утечки бактерий и спор из помещения сушильной камеры для бактерий. Однако запись об этом действии не была сделана в протоколе, и следующая смена начала производство, считая, что все оборудование готово к работе. Так опасный патоген стал попадать с производства прямо в окружающую среду. Прежде чем обслуживающий персонал (вероятно, по прошествии более часа) это заметил, бактерия в большом количестве уже неслась ветром на юг. В этом месте от свидетельства Алибекова уже можно отойти, потому что последующие события задокументированы намного лучше.
Эпидемия тишины
В последующие дни и недели (сибирская язва имеет очень длительный инкубационный период) в области погибло от 60 до 100 человек. Точное число неизвестно, потому что советские органы тщательно заметали следы. Например, КГБ изъял медицинские документы всех погибших. Так что остальной мир долгое время не знал о произошедшем.
Первые неподтвержденные данные об утечке были обнародованы в издаваемом в Германии журнале русских эмигрантов осенью 1979 года. Информация была очень неточной, и речь шла только об утечке биологического оружия из неназванной военной лаборатории и нескольких тысячах погибших. В 1980 году тот же журнал расширил сообщение и назвал местом утечки Свердловск, однако снова настаивал на большом количестве жертв.
На эту информацию обратили внимание и крупные издания, а потом и ЦРУ (по крайней мере, согласно архиву Агентства национальной безопасности (NSA)). На спутниковых снимках и записях прослушки сотрудники разведки выявили следы военной активности вокруг Свердловска, заметив, в том числе, проверки на дорогах, размещение вокруг города отрядов по обеззараживанию, а также оборудование, которое спецслужбы называли «Комплекс 19». Вскоре после инцидента американские спецслужбы пришли к выводу, что утечка биологического оружия действительно была.
Советские специалисты начали открыто говорить о случившемся только в 1980 году, и, по их словам, дело было в зараженном мясе и контакте с животными. В свое время по поводу этого объяснения много спорили. Ведь это событие вызвало большую напряженность в американо-советских отношениях из-за нарушения конвенции о биологическом оружии, которая действовала с 1975 года.
Общественность с трудом могла составить ясное представление. Спецслужбы очень осторожно обнародовали информацию (в конце концов, ее достоверность всегда была спорной), и независимых экспертов не допускали в зараженную область. В 1986 году западные специалисты смогли хотя бы встретиться с врачами, которые лечили больных, и которые поддержали версию о заражении от животных. По их свидетельствам, между четвертым и 18 мая 1979 года в области заразилось в общей сложности 96 человек. 79 из них заразились из пищи, 17 — после контакта с живыми животными. Две трети зараженных, в общей сложности 64 человека, от болезни погибли. Представители военного микробиологического института в итоге признались, что разрабатывали усовершенствованную вакцину от сибирской язвы, но утечку продолжали отрицать.
Советское объяснение было трудно опровергнуть. С ним согласился, например, и известный генетик и молекулярный биолог Мэттью Мезелсон из Гарварда (он, в частности, участвовал в открытии так называемой мРНА), который глубоко вникал в вопрос биологического оружия.
В начале 80-х американские разведывательные службы открыли ему доступ к своим материалам об инциденте, чтобы своим авторитетом он помог убедить общественность, но Мезелсон не согласился с выводами шпионов и признал советское объяснение абсолютно достоверным (в том числе и потому, что, согласно советским источникам, ветеринары в области сообщали о заражении скота сибирской язвой еще до апреля). Судя по всему, на мнение ученого повлиял тот факт, что предыдущее подозрение в использовании Советским Союзом биологического оружия в Юго-Восточной Азии, о котором тоже сообщало ЦРУ, оказалось безосновательным.
Ельцинская оттепель
Вопрос оставался неразрешенным вплоть до развала СССР, и значительную роль в открытии правды сыграл Борис Ельцин, который, кстати, в 1979 году был Секретарем Коммунистической Партии в Свердловской области и занимался гражданской частью работ по обеззараживанию. В 1992 году он дал интервью, в котором обвинил военных специалистов в том, что они скрывали информацию о программе биологического оружия даже от него. Ельцин открыто предпринял ряд шагов для завершения якобы все еще продолжающейся программы и, в частности, выделил специальные пенсии семьям погибших. Правда, как сообщала российская печать, пенсии до людей так и не дошли, что для России 90-х годов весьма характерно.
Только в 1992 — 1993 годах команда, возглавляемая Мезелсоном, смогла посетить место событий и поговорить со свидетелями, побывать и на могилах погибших. После этого ученый он изменил мнение. По словам Мезелсона, очень убедительным было, прежде всего, одно эпидемиологическое доказательство: зараженные люди жили или бывали исключительно в той области, в сторону которой второго мая 1979 года находилась дул ветер с военной лаборатории. Подробнее об этом он пишет в журнале Science. (Это было «удачей» в беде, потому что ветер дул со Свердловска. Если бы он дул в противоположном направлении, зараженных, а значит и погибших, могли бы быть сотни тысяч.) Заражение сибирской язвой у животных подтверждалось только в пяти местах и тоже там, куда дул ветер с военного объекта.
Кстати, Мезелсон еще кое в чем по-прежнему расходился со специалистами разведывательных агентств. По его мнению, в воздух попало не более грамма сибирской язвы, что подсказывало: на самом деле речь могла идти о небольшой исследовательской лаборатории, а не о производстве биологического оружия. ЦРУ подозревало утечку килограммов сибирской язвы, что подтверждало версию о «серийном производстве» сибирской язвы для военного использования.
Возвращение к свердловской ДНК
Так что события 1979 года довольно туманны и, вероятно, останутся такими до открытия архивов КГБ 70-х годов, а это, видимо, случится скоро, но ученые не сдаются. Поэтому в августе текущего года мы узнали больше о бактерии, которая убивала в Свердловской области. Группа биологов вернулась к образцами, взятым с тел погибших, которые в 1992 году из России привезла команда Мезелсона, чтобы получить ДНК патогена. Пока работа была обнародована только на сервере biorXiv и проходит рецензирование в журнале mBio.
Работа была непростой, потому что ДНК сибирской язвы в образцах был очень поврежден. Они брались тогда, когда методы генетического анализа только зарождались и условия хранения материала не предполагали сохранения изначального ДНК (образцы помещались в формальдегид и фиксировались в парафине). Однако огромный прогресс в расшифровке ДНК, которого мы достигли в основном в последние годы, позволил получить из этого материала большую часть генетической информации.
Согласно результатам исследования, произошла утечка сибирской язвы, которая была очень похожа на «одомашненный» штамм, используемый в СССР в живых вакцинах от этой болезни (сибирская язвя для вакцин, разумеется, ослаблялась так, чтобы не вызвать серьезного заражения, хотя этот риск и сохранялся). Разница между общим предком «местной» и свердловской сибирской язвы с генетической точки зрения была минимальной.
Этот штамм оказался удивительно «консервативным», а ведь сибирская язва в лабораториях может очень быстро меняться: по мере промышленного размножения эволюция бактерии достигает максимума. В СССР, по всей видимости, очень старались, чтобы бактерия оставалась как можно ближе к оригиналу и сохранила свойства первоначального штамма, как предполагает в журнале Science один из авторов нового исследования Пол Кейм из Университета Северной Аризоны Флагстаффе.
Исследование также подтверждает слова Алибекова о том, что в Свердловске работали с сибирской язвой, которая не была устойчивой к антибиотикам. Подобные штаммы существуют и в природе, но в СССР, вероятно, решили не рисковать и держаться штамма с проверенными биологическими свойствами.
Совершенно ясно, что если бы сегодня ситуация повторилась, создать устойчивый штамм было бы еще проще. Также не исключено, что ученые могли бы передать бактерии и другие «желаемые» свойства, хотя это и не так просто, как может показаться непрофессионалам. По крайней мере, пока.
