Среди датских политиков и участников общественных дебатов распространяется позиция, согласно которой Западу следует воспринимать президента России Владимира Путина как союзника, а не геополитического противника.
Самый известный сторонник идеи Путина как союзника Запада — это Мари Краруп (Marie Krarup) из Датской Народной партии (Dansk Folkeparti), которая в статье в Ræson, привлекшей всеобщее внимание, призвала к новому прагматичному подходу в отношениях с Россией — чтобы «подготовиться к предстоящей культурной войне против ислама, которая станет или, вернее, уже является экзистенциальной битвой за выживание и свободу культуры Запада. И в этой борьбе Россия должна быть на нашей стороне».
В Deadline (очень популярная программа Датского ТВ — прим. ред.) Краруп пояснила:
«У нас во многом общие интересы (с русскими — прим.пер.). Мы стоим перед одинаковым вызовом терроризма, ислама, миграции, дестабилизации на южном фронте. Мы должны смотреть на Россию как на будущего союзника, а не выстраивать образ врага».
Идея Мари Краруп заключается не только в сближении России и Запада, но и в реальной общности их интересов, что совпадает с мнением других евроскептиков и антимигрантских партий. Среди них — французский Национальный фронт, который принял от России значительную сумму денег и чей лидер Марин Ле Пен (Marine Le Pen) заявляла, что «восхищается» Путиным; британская Партия Независимости, которая проголосовала в Европарламенте против предложения объявить общественности о российском влиянии на европейские партии; и итальянская Лига Севера, подписавшая с партией Путина «Единая Россия» договор о партнерстве, «основанный на общих ценностях».
В последние годы консервативные участники дебатов, такие как Оле Хюльтофт (Ole Hyltoft), Каспер Стёвринг (Kasper Støvring), отец Мари Сёрен Краруп (Søren Krarup) и блоггер Сёрен Хвид (Søren Hviid) хвалили различные аспекты путинской политики.
На прошлой неделе почетный член Датской Народной партии Могенс Камре (Mogens Camre) написал на Facebook, что «Путин уничтожил бы Христианию за полчаса», что в его устах прозвучало как похвала. На следующий день заметка была удалена.
Однако по-прежнему не вполне ясно, на чем основывается идея о российско-западном братстве.
Рассмотрим идею Мари Краруп о том, что Путин станет союзником в «культурной борьбе против ислама». Мысль Краруп, что Путин хотел бы помочь Западу справиться с миграцией мусульман и бороться против ислама как такового — а не против исламистского терроризма — выглядит весьма странной. В России живет больше всего мусульман в Европе.
Точная цифра неизвестна, но Pew Research предполагает, что в России 14 миллионов мусульман, что соответствует примерно десятой части населения страны. От ситуации в Западной Европе положение России отличается тем, что большая часть этих мусульман не являются беженцами или мигрантами, живущими в стране не дольше пяти десятилетий. Напротив, эти группы населения веками были частью российского государства, его истории и культуры. И если Путин не хочет отречься от значительной части собственного населения, сложно представить, чтобы у него было желание бороться с исламом, несмотря на его крайне жесткий курс в отношении исламистского терроризма.
Это подтверждается и собственными словами и делами Путина. В 2015 году он при поддержке турецкого президента Эрдогана и палестинского лидера Аббаса открыл в Москве одну из крупнейших мечетей Европы, вмещающую до 10 тысяч верующих. В связи с этим Путин подчеркнул, что «„Исламское государство“ очерняет крупную мировую религию, очерняет ислам». Кроме того, существует обычай, когда российский президент поздравляет мусульман с их религиозными праздниками. Не далее чем в июле Путин сказал в речи к мусульманам на Ураза-байрам, что «российская умма живет, мечети строятся… возникают новые университеты и медресе».
Четкое путинское разделение ислама и исламистского терроризма, которое Мари Краруп не берет во внимание, проявилось и на трибуне Генеральной ассамблеи ООН в сентябре 2015 года. Там Путин заявил, что «„Исламское государство“ оскорбляет ислам и извращает его истинные гуманистические ценности». Терминология удивительно напоминает высказывания Ларса Лёкке Расмуссена (Lars Løkke Rasmussen), президента Обамы и других западных лидеров (к громогласному раздражению многих национал-консерваторов). В 2014 году Путин произнес речь, в которой объявил Россию «союзником мусульманского мира». К тому же, Путин — инициатор Евразийского Экономического Союза, своего рода противовеса экономическому сотрудничеству в рамках Европейского Союза. Евразийский Экономический Союз объединяет Россию, Белоруссию, Армению, Казахстан и Киргизию. В двух последних странах соответственно 70% и 75% мусульман.
Сам Путин действует как национал-консервативный лидер, отстаивающий патриотизм и укорененные в православии национальные ценности, но в его поступках нет ничего, что говорило бы о желании стать борцом с исламом.
Подобная стратегия не только привела бы к серьезной внутренней напряженности в России, но и вступила бы в противоречие со стремлением страны стать безусловным лидером соседних государств, в том числе, в Средней Азии.
Другими словами, Путин — не антимусульманский крестоносец, спешащий на помощь секуляризованной и практически утратившей христианские ценности Европе. Что, разумеется, не исключает того, что Путин заинтересован не в уничтожении, а, напротив, в развитии «западной свободы и культуры».
Но если Путин заинтересован в свободе, то кажутся странными некоторые его законы, например, тот, который заставляет НКО, то есть организации, работающие на зарубежные средства и втянутые в «политические акции», регистрироваться в качестве «иностранных агентов». Это влечет за собой ряд ограничений, и такие НКО могут быть признаны «нежелательными» в административном порядке.
На практике эти ограничения являются попыткой заблокировать возможность НКО и западных стран развивать критическое и плюралистическое гражданское общество в России и распространять идеи демократии и прав человека.
Вышеупомянутый закон уже привел к тому, что крупные и уважаемые западные организации, такие как National Endowment for Democracy, Freedom House, а также сотни других НКО, включая российские, больше не могут действовать на территории страны. Также недавно принят новый закон о богохульстве и ужесточен закон о так называемом экстремизме, что во многих случаях может затронуть живущих в России западноевропейских национал-консерваторов, если они будут высказываться чересчур драматично.
Борясь с западным влиянием в России, Путин ловко расширяет сеть российской пропаганды на Западе, запустив такие СМИ, как англоязычный телеканал RT, а также Sputnik, который, не прибегая к примитивным пропагандистским средствам, так фильтрует новостной поток, чтобы он соответствовал кремлевской картине мира.
В августе стало известно, что Россия заключила договор с теократическим режимом Ирана об использовании иранских баз для российских боевых вылетов в Сирию.
Внешняя политика России тоже далека от сближения с Западом. Если вспомнить, как Россия голосовала в Совете безопасности ООН, где она является одним из пяти постоянных членов и может накладывать вето, то ясно, что геополитические приоритеты России противоположны западным. За последние десять лет Россия десять раз блокировала резолюции ООН в связи с кризисами в Сирии, Зимбабве, Боснии, Мьянме. В шести случаях Россия вместе с Китаем занимала позицию, противоположную позиции США, Великобритании и Франции. Для сравнения, США накладывали вето трижды за аналогичный период, причем во всех случаях речь шла о конфликте Израиля и Палестины.
Что касается такой ценности, как свобода, то тут тоже ясно, что российская внешняя политика находится в резком контрасте западной. В Совете ООН по правам человека и в Генеральной Ассамблее Россия много лет поддерживала мусульманские государства Организации исламского сотрудничества c их резолюциями о борьбе против диффамации религий. На практике речь шла о принятии международного закона о богохульстве, который, в частности, отстаивали исламские страны, возмущенные карикатурам на пророка Мухаммеда в Jyllands-Posten.
Очень трудно воспринимать сочетание ислама и православия, основанное на традиционных религиозных ценностях и ограничениях свободы слова, как проявление общности интересов. Когда Дания в январе 2016 года сдавала «экзамен» в Совете по правам человека, Россия призвала ее бороться с расизмом и запрещать объединения, распространяющие ненависть, хотя сама не раз защищала Сирию, Белоруссию и Мьянму, против которых Совет намеревался принять критические резолюции.
Военное вмешательство России в дела Сирии Мари Краруп называет «прагматизмом». Вероятно, так может считать жесткий реалист, которому односторонняя помощь Асаду, несущему ответственность за большинство жертв среди гражданского населения, представляется естественным способом отстаивания российских интересов. Но сирийский курс России — это не только поддержка Асада.
Командующий силами НАТО в Европе генерал Бридлав (Philip Breedlove) заявил в 2015 году, что систематические удары Асада по гражданскому населению и использование Россией невысокоточного оружия (что привело к гибели тысяч мирных жителей) не может быть ничем иным, кроме как сознательной стратегией с целью усилить потоки беженцев в Западную Европу и тем самым усугубить и без того заметный раскол между странами-участницами ЕС и НАТО.
Прав Бридлав по поводу российских бомбардировок в Сирии, призванных усилить миграционное давление, или нет, но кризис беженцев — это факт. Со стороны Мари Краруп, считающей, что ограничение числа иностранцев в Дании — экзистенциальная необходимость, описание политики Путина в Сирии как «прагматичной» выглядит несколько нелепо.
«Россия с ее геополитическим и прагматичным подходом к конфликтам имеет больше возможностей стабилизации. Это видно по Сирии, где российский подход уже стабилизировал обстановку», — заявила Краруп в Ræson.
Следует спросить себя, почему национал-консервативные политики Запада тянутся к Путину?
Путин представляется им энергичным лидером, который прямо и без оглядки на обеспокоенных экспертов, международные организации и ограничения в рамках конвенции о правах человека отстаивает интересы своей страны и обращается к национальному и культурному чувству своего народа.
Он резко контрастирует с западными лидерами, и в особенности ЕС, которые, столкнувшись с миграционным кризисом и угрозой терроризма, оказались парализованы и не смогли дать ответ на опасения и разочарование своих граждан. Кроме того, Путин сам продвигает свой образ как противовес насквозь светскому, утратившему христианские традиции Западу, который больше заботят права беженцев, гомосексуалистов и прочих меньшинств, чем традиционные ценности основной части населения.
Сделав ставку на сочетание независимости, патриотизма и национальных ценностей, Путин постиг самую суть недовольства, которое власти пробуждают у части европейцев (и американских «трампистов»), причем недовольных становится все больше на фоне растущей миграции, сомнений, неуверенности, экономического застоя и конфликтов.
Однако те, кто смотрит на Путина некритическим взглядом и видит в нем отражение собственных ценностей, игнорируют тот факт, что ценности Путина строятся на представлении о таком обществе, которое несовместимо с либеральной демократией. Так что полные национальных чувств датские сторонники Путина угрожающе напоминают «полезных идиотов» для автократа, и им необходима прививка от этих взглядов.
