Меня раскритиковали за утверждение, что Дания и Россия (фактически, вся Европа) равно заинтересованы в том, чтобы ограничить влияние ислама через иммиграцию и радикализацию. Исламская угроза, по моему мнению, серьезнейшая опасность современности. Как я уже говорила, поскольку мы имеем общие интересы с Россией, было бы полезно наладить с ней отношения и перестать беспричинно демонизировать и преувеличенно бояться Россию при Путине.
Некоторые критики полагают, что у нас с Россией нет совместных интересов в этой области, поскольку Путин ведет совершенно иную политику в отношении ислама, чем Дания. По их словам, это доказывает, что общих интересов нет. Они считают, что у России больше общего с Ираном, чем с Данией. На это я хочу возразить, что Россия — христианская страна, а любое христианское государство заинтересовано в том, чтобы ограничивать влияние ислама.
Путин и ислам
Действительно, российская политика в отношении ислама совершенно не похожа на ту, какую я сама могла бы порекомендовать Дании. Но у России иная история. Сегодня Россия — официальное светское государство, не имеющее национальной церкви. Однако христианство — преобладающая конфессия в стране, около 75% российских граждан считают себя православными христианами. И русская православная церковь тесно сотрудничает с государственной властью.
Мусульманское меньшинство в России составляет примерно 15%, а история русского ислама насчитывает несколько столетий. Вот в чем главная разница между Россией и Западной Европой, ведь в наших странах ислам присутствует всего лет 50, а в России — еще со Средних веков. Мусульмане живут преимущественно в российских федеративных республиках Татарстан, Чечня, Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Башкирия, и там они представляют религиозное большинство.
Но и во многих других городах России есть мусульмане, хотя и в меньшем количестве, — даже в Санкт-Петербурге и Москве, куда приезжают мусульмане из бывших советских республик, а также из мусульманских частей страны. Возникали и столкновения между мусульманским и немусульманским населением.
В стране есть радикальные группы, которые совершили несколько террористических атак. По подсчетам, в Сирии сражаются от четырех до пяти тысяч российских джихадистов. Большинство родом из Чечни — региона, имеющего особый статус после двух войн 15 лет назад. На практике эта федеративная республика живет по законам шариата, хотя формально в России это считается неприемлемым.
Но Путин заключил соглашение с деспотичным правителем Чечни Рамзаном Кадыровым. Задача Кадырова —поддерживать порядок в республике и заботиться о том, чтобы ее жители выступали за Путина. Взамен чеченцы получают возможность жить по собственным правилам, то есть в соответствии с шариатом. В Чечне эта схема работает, но мусульмане в других российских областях начинают испытывать зависть и мечтать о введении аналогичной системы. Так что, вероятно, это недальновидная политика.
Одним из главных аргументов Путина в пользу вмешательства в сирийский конфликт было стремление предотвратить падение сирийского государства, что привело бы к возникновению очага джихадизма, и опасные тенденции могли бы распространиться на Россию. Одновременно Россия пользуется шансом уничтожить многих чеченских джихадистов в ходе сирийских бомбардировок.
Прежняя политика в отношении ислама и мусульман представляла собой жесткие притеснение и замалчивание проблемы, ныне же она превратилась в более осторожный поиск равновесия.
В своих официальных заявлениях Путин часто повторяет, что ислам вносит важный вклад в Россию как многоконфессиональную страну. Нередко президента можно увидеть в компании как предстоятеля русской церкви, так и мусульманских священников. Это попытка дать религиозным общинам равноправный статус. В сентябре 2015 года Путин участвовал в открытии мечети в Москве и говорил те же слова, какие часто можно услышать от запуганных западных лидеров: терроризм — это не следствие ислама, а искажение его догм. К этой позиции я отношусь критически. Однако Путин призвал новую мечеть следить за тем, чтобы в ней проповедовали лишь мирный ислам, не ведущий к радикализации.
Путин и христианство
Сам Путин ясно дает понять, что он христианин. Он носит обязательный крест на шее и цитирует в своих речах великих русских христианских мыслителей — в первую очередь, Соловьева, Бердяева, Ильина, а также рекомендует россиянам читать их труды. Он критикует Запад за «отрыв от духовных корней, в основе которых лежит христианство», и считает, что демографический кризис возник по причине «западного кризиса морали и духовности».
В речи о релятивизме и уничтожении традиционных ценностей он цитировал слова Бердяева о консерватизме: «Смысл консерватизма не в том, что он препятствует движению вперёд и вверх, а в том, что он препятствует движению назад и вниз, к хаотической тьме, возврату к первобытному состоянию».
В другой раз президент ссылался на Ильина: «Государственная власть имеет свои пределы… И все творческие состояния души и духа, предполагающие любовь, свободу и добрую волю, не подлежат ведению государственной власти и не могут ею предписываться… Государство не может требовать от граждан веры, молитвы, любви, доброты. Оно не смеет регулировать научное, религиозное и художественное творчество… Оно не должно вторгаться в нравственный, семейный и повседневный быт».
Без сомнения, Путин считает себя консервативным христианским главой государства, чья основная задача — помочь выжить российскому народу без специальной государственной идеологии.
Очевидно, цель путинского прагматизма в том, чтобы избежать проблем с российскими мусульманами. Во внешней политике этот прагматизм дает ему возможность развивать такое сотрудничество с другими государствами, которые отвечает интересам России. Это могут быть Китай, Иран, Сирия Асада, в то время как мы, страна Запада, ставим более узкие идеологические рамки для своих союзников. Это определенно не идет нам на пользу, и мы во многом сами подрываем собственные интересы. Но и Запад и Россия — части христианского мира, и им пора пробудиться и выступить единым фронтом, как духовным, так и материальным, чтобы уменьшить исламскую угрозу.
Марие Краруп — политик, представитель Датской народной партии от округа Южная Зеландия. Отвечает за вопросы обороны и среднего образования. Родилась в 1965 году неподалеку от Рибе. Офицер запаса. Преподаватель обществознания, религии, русского языка и бизнеса. Была сотрудником министерства обороны, работала в посольстве Дании в Москве и в Фонде экспортных кредитов. Замужем, двое взрослых детей.
Комментарии читателей:
zoren 11.09.2016
«Жду статьи Мари Краруп с призывом объединиться с Ким Чен Ыном на том основании, что „КНДР не мусульманская стран“, „КНДР не принимает мигрантов“ и, в конце концов, „КНДР проводит испытания атомной бомбы, так что будем лучше дружить“».
Thomas Borgsmidt 11.09.2016
«Главная проблема в том, что мы не выбираем между борьбой с террористами или борьбой с Россией! Нам придется заниматься и тем и другим сразу.
Нет никаких сомнений в том, что РПК — террористическое движение, но мы вынуждены с ним сотрудничать на определенном уровне, чтобы победить ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в РФ — прим. пер.). Разумеется, это не значит, что терроризм РПК забыт, а мы не должны делать все возможное, чтобы избавиться от этих террористов и их баз в Дании.
Но это не значит и что нам не следует сотрудничать с ведущей с ними борьбу Турцией, во всяком случае пока ИГИЛ существует. Конечно, мы можем принимать от Турции сведения об их деятельности в Дании. Это может означать, что нам откроются неприятные вещи, например, о Сёрене Сённергоре (Søren Søndergaard) из «Единого списка». А настоящие преступники, что более вероятно, будут держаться подальше от всеобщего внимания.
Конечно же, нам надо сотрудничать с Россией в борьбе с терроризмом, пока это возможно. Но это не значит, что Россия не представляет для Дании или наших союзников экзистенциальную угрозу.
Россия не становится нашим другом на том основании, что у нас общие враги. Честно говоря, сложно представить себе кого-то, кто не враг Путину. Конечно, Путин весьма обеспокоен, что террористы вернутся в страну, и от этого возникнут проблемы.
Террористы тоже нам не друзья только потому, что они враги Путина.
Дорогая Мари Краруп, мир — это не воскресная школа. Глупо ожидать, что идиотская политика Датской Народной партии поможет решить реальные проблемы.
Разве можно отрицать, например, сообщения французской службы внешней разведки о террористах, живущих в Дании? Дания — настоящий дом отдыха для террористов. Дании предстоит долгий путь, прежде чем она избавится от страха, а маленькая подвыпившая истеричка Йоханне сможет свободно ходить по улицам. Не думаю, что у нее еще будет такая возможность: она боится, что кто-то из ее дружков сочтет, что она его предала (так и было), и встретит ее с кухонным ножом, сделает ее порномоделью, а потом зарежет, снимет и выложит на Youtube.
Весь твой образ мыслей неправильный. У нас нет роскоши выбирать себе врагов».
jan henrik wegener 11.09.2016
«Не вижу никаких причин полагать, что нам в ближайшем будущем угрожает удар со стороны другого государства (разве что поверить, что все невозможное возможно). Это касается и России (к тому же, исторически Дания чаще воевала с другими странами, которые расположены еще ближе — в особенности Швеция, немецкие государства, Британия). А войны, в которые страна вмешивалась в последние десятилетия, не претендовали на территорию самой Дании».
