ČT: Что вы думаете об оппозиции в современной России?
Гарри Каспаров: Мы должны понимать, что современная Россия не является авторитарным государством в полной мере. Внутренняя деятельность оппозиции разрешена, поскольку Кремль уверен, что терпимость к оппозиции может даже помогать ему. Современная Россия — это диктатура одного человека, который культивирует расистскую фашистскую идеологию, нападает на соседние страны, и который даже начал геноцид крымских татар.
Я уважаю всех тех, кто, несмотря на разные репрессии, пытается бороться с российским режимом, но ясно, что они смогут заниматься своей деятельностью, пока Кремль будет расценивать их существование как полезное для создания иллюзии гибридного режима.
Путину нужна некая форма сотрудничества, ведь элиты его режима владеют банковскими счетами на Западе, отправляют туда учиться своих детей, ведут там бизнес. Поэтому Путин и старается вести эту хитрую игру.
Владимир Путин — не типичный военный диктатор. Он из КГБ, и поэтому по своей натуре он точно отдает себе отчет в собственных действиях. Разумеется, он может использовать военную силу, может уничтожать города, как сейчас Алеппо, а раньше Грозный, может убивать своих оппонентов. Будучи человеком из КГБ, он обязательно должен распространять страх, сеять хаос и прочее, чтобы создавать определенную иллюзию, которая скрывает подлинную суть происходящего.
— Тогда что нам делать? По-вашему, выход — в санкциях или в чем-то другом?
— Мы должны оценить эту ситуацию. Я как шахматист могу подтвердить, что прежде чем сделать правильный ход и выработать стратегию, нужно очень точно оценить позиции. Нужно понимать свои сильные и слабые стороны и то же знать о противнике. Конечно, ясно, что режим Путина уже оставил позади все мосты, когда мирная эволюция режима была возможной. Так что ожидать сегодня каких-то демократических изменений внутри системы безосновательно. Ведь режим уже дошел до точки, когда он может рухнуть под внешним и внутренним давлением.
Из истории мы знаем, что такие режимы уязвимы для давления. Я не говорю о военном крахе — скорее, я имею в виду коллапс Советского Союза. Когда в 1989 году из Афганистана возвращались потерпевшие поражение советские солдаты, это было символом слабеющей империи, который впоследствии позволил людям в Восточной Европе выйти на улицы и свергнуть свои режимы.
В этом смысле современная Россия — противоположный пример. Несмотря на «поражение», нам не стоит ожидать гражданских выступлений. Путину удалось создать себе образ сильного и зрелого диктатора, который может победить кого угодно, включая американского президента. И сегодня Путин успешен в том, что отмежевывается от западных сил, прежде всего США как самой сильной страны. На этом элементе основана его внутренняя пропаганда.
Пять лет назад Обама сказал: «Асад должен уйти», — а Путин в ответ: «Нет, нет». И Асад остался. Это большой символ силы Владимира Путина как человека, который может покорять мир. Но фактически сегодня российский режим теряет силу, поэтому и создает иллюзии.
Из-за этого я очень разочарован некоторыми оппозиционными лидерами, которые перенимают его риторику. Мол, Россия и россияне страдают от санкций. Но российские граждане сегодня оккупированы, главным образом, путинским режимом, и нам нужны более жесткие санкции, более адресные. Нам нужно, чтобы с путинской Россией обращались как с агрессором, который угрожает всему миру.
— Однажды в интервью вы сказали, что хотите лично бороться с путинским режимом из-за рубежа? Как именно?
— Видите ли, я живу в США не потому, что с самого начала сам этого хотел. Людям моих взглядов просто приходится принимать такое решение, потому что у них нет выбора. Вернуться сегодня в Россию значило бы купить билет в один конец. После убийства Бориса Немцова, самого смелого из нас, это просто конец всего.
— В интервью с вашим коллегой, оппозиционным лидером Кара-Мурзой, мы говорили о том, что российское общество все больше замыкается в себе и радикализуется. Стоит ли нам бояться того, что будет еще хуже?
— А что хуже? Скажите мне, пожалуйста, что может быть еще хуже. Это бессмысленно. Я часто слышал: нельзя злить Путина, чтобы не стало еще хуже. Нет, что может быть еще хуже того, что этот режим нападает на другие страны, начинает геноцид татар, бомбардирует Алеппо? Посмотрите на Алеппо и скажите мне, что может быть хуже? Мы слышали разговоры о Сирии: если мы устраним Асада, вот тогда станет по-настоящему плохо.
Но может ли быть еще хуже, когда уже есть полмиллиона мертвых и несколько миллионов изгнанных беженцев, бегущих в Европу, что приводит к политическому кризису? Могло ли быть хуже, если бы Америка и Европа вмешались в 2013 году? Давайте перестанем говорить: «Если бы мы не провоцировали Путина, он не сделал бы этого». Перечень того, что Путин точно не сделает, был очень длинным, но Путин на все это пошел. Так что единственный способ его остановить — удостовериться в том, что он не останется у власти слишком долго.
