В борьбе за то, чтобы удержать Великобританию в ЕС, Дэвид Кэмерон заявлял, что Путин будет «радоваться», если Великобритания выйдет из ЕС.
Это явно не произвело большого впечатления, поскольку, как известно, большинство предпочло брексит.
Во время предвыборной кампании в США Хиллари Клинтон тоже активно напирала на антипутинские настроения, но и в этом случае без особого успеха.
Победил Дональд Трамп — и то, что он отзывался о Путине как об умном руководителе, не пошло ему во вред. Опросы общественного мнения, проводившиеся во время избирательной кампании, показали, что Путин популярнее как Трампа, так и Клинтон.
В Венгрии Виктора Орбана обвиняют в том, что он — путинист, и, тем не менее, рейтинг его очень высок. Орбан говорит о том, что надо «открыться навстречу востоку», отойти от Европы и приблизиться к Евразии и Китаю.
Критику из Брюсселя он часто сравнивает с той критикой и теми упреками, которые доставались Венгрии от Москвы до падения стены. И это делает его еще более популярным.
Даже в Грузии, такой мятежной ранее, поддержка Путина растет. На последних выборах убедительную победу одержала прагматически относящаяся к России партия «Грузинская мечта», а критикующая Россию партия под руководством Саакашвили проиграла.
И на президентских выборах в Молдавии и Болгарии 13 ноября этого года победили два пророссийских кандидата, Игорь Додон и Румен Радев.
Совершенно очевидно, что у Путина нет оснований испытывать недовольство.
Путин не пугает
Тем не менее, старые элиты на Западе Путиным недовольны. В связи с саммитом НАТО в Варшаве говорилось о «сдерживании» России, но на самом деле большинство стран НАТО отнеслись к угрозе «равнодушно», пишет политолог Федор Лукашенко в статье для немецкого журнала Russland-Analysen.
Все указывает на то, что путинская карта уже не действует мобилизующе и не создает единство на Западе. Угроза с востока уже не имеет того эффекта, который был во время «железного занавеса» и коммунизма. Если не считать прибалтийские страны, то какого-то сильного экзистенциального страха перед путинизмом уже нет.
Путинская идеология, евразийство, изначально направлена на то, чтобы побороть внутреннюю угрозу в самой России и максимально укрепить российские интересы в соседних государствах — там, где проживают русские. И не намного дальше.
Коммунизм мертв, пришло авторитарное царское правление, и оно гораздо слабее коммунистического режима — и географически, и экономически, и в военном, и в идеологическом отношении. Тогда почему же мы так боимся Путина?
Ссылки на российскую дезинформацию и пропаганду, используемые западной элитой, явно прикрывают ее собственную слабость в общении с избирателями.
Попытка сыграть на страхе перед Россией и российской пропагандой — попытка отвлечь внимание граждан от многих нерешенных социальных и экономических проблем у себя дома, могут сказать сторонники Путина.
Политический отзвук
Похоже, что содержание путинской политики получает все большую поддержку в Европе. Негативное отношение путинизма к иммиграции и его борьба против исламизма получает поддержку не только у крайне национально-консервативного правого фланга в Европе, но даже у европейских мейнстримовских партий, таких, как, например, ХДС и ХСС в Германии.
Вместе с тем в Европе и вокруг нее есть некоторые новые партии, чистые «бизнес-партии», финансируемые и руководимые людьми обеспеченными, и в этих кругах санкции против России рассматриваются как бумеранг: они не изменят поведение Путина, но, скорее, сделают его еще более несгибаемым.
Путинский антилиберализм и «суверенная демократия» также находят отклик у многих, кто критически относится к существующей либеральной демократии и к тому ЕС, который мы знаем сегодня.
Это особенно заметно на европейском правом фланге, и не только в Венгрии Виктора Орбана. Это уменьшает страх перед путинизмом.
О легитимности все больше судят по тому, что делается, по тому, насколько граждане чувствуют себя в безопасности — как социальной, так и физической. Выборов и того, что может дать демократия, недостаточно. Растущие экономические различия и бессилие ЕС в вопросе о беженцах тоже играют роль и делают все сложнее задачу объединения избирателей вокруг страха перед Россией. Они видят другие — и более неотложные — проблемы.
В 1990-е годы социальные проблемы привели к ностальгии у многих на востоке, они тосковали по надежному коммунистическому времени. Сегодня коммунизм для большинства граждан — как в Европе, так и в России — история. Но Путин — не история, и путинизм предлагает прибежище многим, чувствующим, что их предали.
Как будто Путин сам это сказал
Во многих правительственных офисах в Европе к Путину относятся с пониманием, во многих местах выступают с политическими заявлениями, которые словно бы сделаны самим Путиным.
Петер Сийярто, министр иностранных дел Венгрии, недавно заявил на встрече министров иностранных дел стран ЕС, что Западу следует уважать особые исторические, культурные и политические традиции других стран и групп стран. Поэтому он приветствовал избрание Дональда Трампа. Он прямо сказал, что необходимо прекратить ту «истерию», которой охвачены элиты в Европе после президентских выборов в США.
К российским точкам зрения с пониманием относятся не только на правом фланге. В социал-демократических кругах и на левом фланге многие понимают российское сопротивление расширению НАТО и преувеличенной вере в благотворное значение распространения западных ценностей.
Иными словами, все указывает на то, что в политике по отношению к России настало время перезагрузки и перестройки. Политика нынешних «ястребов» ведет в никуда, и она пользуется все меньшей поддержкой в тех странах, которые должны были ее поддерживать.
Сёрен Рисхёй (Søren Riishøj) — преподаватель, член Совета за решение международных конфликтов (RIKO)
