Мыльный пузырь наших ложных надежд на государство лопнул, считает исследователь проблем насилия Вольфганг Софский (Wolfgang Sofsky). Если «верхушка» не хочет потерять лояльность граждан, она должна вернуть себе утраченные позиции.
WirtschaftsWoche: Господин Софский, стремление человека к безопасности — одна из ваших центральных тем. Возросла ли такая потребность у немцев в последнее время? Или, действительно, увеличились угрозы?
Вольфганг Софский: Насущное стремление к безопасности в меньшей степени зависит от реальных угроз, чем от мнимых. А мнимые угрозы, в свою очередь, формируются в результате коллективных настроений, суждений, фантазий. Несомненно, мир Центральной Европы после бурных 2015 и 2016 года кажется более хрупким, чем раньше. Террористические атаки, массовая миграция, войны на Ближнем Востоке и в Восточной Европе, валютный кризис, огромные долги государств, кризис ЕС и его политического представительства и так далее. У многих наших современников появляется неприятное ощущение, что проблемы не решаются, а откладываются, отсрочиваются, замораживаются. Так и возникает хроническая неуверенность, если не боязливость, которую то и дело подогревают постоянно бьющие тревогу средства массовой информации. Эта боязливость — в меньшей степени вопрос возраста. Среди молодежи многие тоже не покидают своих укрытий, потому что втайне боятся, что мир окажется не таким, как в иллюзиях, которыми их одурачили.
— В вашей книге «Принцип безопасности» (Prinzip Sicherheit) вы пишете о «безопасном государстве». В Германии оно полностью отсутствует во многих местах, например, на вокзалах. Пора ли немцам привыкать к тому, что государство не может их защитить?
— Безопасность государства всегда была иллюзией. Если не приставить надсмотрщика к каждому третьему, то жизнь всегда будет омрачена небезопасностью. Но насколько черными были бы тени вездесущих надзирателей? Разумеется, это не значит, что не надо бороться с криминальными бандами, ограблениями, преступлениями на сексуальной почве и другими видами преступности. Ситуация, когда любой человек в любой момент может пойти куда угодно, исторически всегда была исключением. Но когда даже власти не осмеливаются вступать на запретную территорию, эта ситуация становится фатальной.
— Немецкое государство уже утратило легитимность, не будучи способным сдержать обещание обеспечивать безопасность?
— Если как индикатор снижения веры в легитимность власти брать отказ ходить на выборы, раздражение в связи с конкретной партией и рост популярности правых националистов, то потеря народной лояльности очевидна. Крупнейшей политической «партией» стали «неизбиратели», которых на каждых выборах от 25 до 45%. Если взять рейтинг одобрения среди имеющих право голоса, то ХДС представляет примерно четверть, СДПГ — около 17%, а «зеленые» — чуть менее 5% от общего числа избирателей. Исходя из этой оценки, политические деятели кажутся несколько чрезмерно представленными в СМИ.
— В «культуре боязливости», о которой вы говорите, имеется, по вашим словам, тенденция прятать политические вопросы за проблемами экономики, смягчать проблемы власти, бывших политических противников превращать в партнеров, а также избегать важных решений. В связи с этим, какие выводы вы можете сделать о нынешнем сроке Ангелы Меркель? Смелая она или боится?
— Генри Дэвид Торо (Henry David Thoreau) сказал красивые слова: «Правительство тем лучше, чем меньше правит». Это классическая либертарианская мечта об уменьшении власти. Фрау Меркель часто обвиняют, что она откладывает проблемы в долгий ящик, чтобы потом принять решение в соответствии с предполагаемым мнением большинства. Иногда создается впечатление, что власти нет. В действительности же поступки Меркель нередко можно назвать волюнтаризмом и даже произволом. После Фукусимы она быстро отказалась от атомной энергии — вероятно, из страха перед цунами на Рейне, Неккаре и Дунае. В последний год она провозгласила «политику гостеприимства» и от всего сердца призывала всех доброжелателей проявить добрую волю к интеграции, не учитывая ни социальные ресурсы, ни культурные последствия. Можно назвать это неправильной смелостью в сочетании с «моральной» и «цивилизаторской» гордыней — и трусостью перед деспотами.
«Распадаются скорее иллюзии, а не миропорядок»
— В капиталистической экономике бизнес-риски считаются неизбежностью. Но на самом деле те, кто пошел на риск, часто не ощущают последствий в случае нанесения ущерба. Ключевые слова — to big to fail. Таким образом, «безопасное государство» само себя ведет к абсурду. С другой стороны, государство взваливает на себя такие социальные задачи, которые ему потенциально не по плечу. Есть ли выход?
— Среди государственных иллюзий есть идея о том, что политика могла бы направлять экономику, создавать рабочие места, защищать банки, регулировать рынки, контролировать валюты, предотвращать бедность и преумножать благосостояние. Смертный бог Левиафан должен управлять экономикой и обществом. Эта тоталитарная мечта порождает ложные притязания, нелепые надежды и социальную пассивность. «Рационализация» государства не в последнюю очередь подразумевает делегирование риска и ответственности. Каждый деятель экономики — генеральный директор, начальник отдела, банкир, вкладчик и наемный работник — действует в собственных интересах и на свой страх и риск. Целенаправленное промедление, сокрытие или откладывание банкротства вряд ли можно назвать решением проблемы.
— Сейчас многие перед лицом растущего числа нерешенных и, вероятно, неразрешимых политических и экономических кризисов и войн поймали себя на чувстве, что весь мир трещит по швам. Мы стали свидетелями распада прочного многолетнего миропорядка?
— Распадаются скорее иллюзии, а не миропорядок. Как и любой союз государств, ЕС — это лишь исторический эпизод. Всем известные элитарные системы время от времени сотрясали левые или правые протестные движения. Войны — это часть истории человечества. Закон меняется со сменой группировок у власти. И «мировое государство», которое должно заботиться о всеобщем примирении, — всего лишь фикция. Когда лопается мыльный пузырь ложных надежд, люди, по крайней мере, начинают основываться на фактах.
— Социолог Вольфганг Штрек (Wolfgang Streeck) утверждает, что грядет конец капитализма как социальной системы. Что вы об этом думаете?
— Капитализм уже много раз объявляли мертвым. Но он пережил все роковые пророчества, приспосабливаясь к меняющимся условиям. В первую очередь надо спросить: что такое капитализм? Социальное неравенство и рыночная экономика характерны не только для капитализма. Его центральная структура — не монетарная экономика, финансовая индустрия или монетизация всех социальных условий, а рынок труда. Концом капитализма стал бы конец рынка труда, переход от рынка наемных работников к системе государственных служащих, включающей в себя всех и каждого от младенцев до стариков. Некоторые хотели бы этого, но нет никаких признаков наличия такого процесса.
— Когда рушится государственный порядок, вероятно, возникает угроза, что и где-нибудь в Европе появится «пространство насилия», о котором пишет историк Йорг Баберовски (Jörg Baberowski) в одноименной книге?
— Подобные процессы можно было наблюдать в бывшей Югославии, на востоке Украины, на Ближнем Востоке, в Центральной Азии, Центральной и Южной Америке, Западной Африке. Но не обманывайте себя! Современное централизованное государство само создало и использует самый эффективный механизм насилия, какой только можно себе представить, а именно — современную армию со всей ее разрушительной силой техники и личного состава. Массовая армия — это государственническое достижение. В любом случае, правящая элита никогда не бывает мирной, все, чего она хочет, — это сосредоточить средства насилия в своих руках. Она обещает безопасность и ненасилие и при этом подавляет всех несогласных, неверных и несоответствующих, а если надо — то и силовыми методами.
— Вы ожидаете, что и немецкое государство укрепит свои силовые методы и покажет зубы на запретной территории?
— Говоря практическим языком, если правящая верхушка заинтересована в добровольной верности своих подданных, она должна физически и символически отвоевать территории, ставшие «параллельными мирами», в которые она больше не осмеливается вступать. Это трудное и рискованное дело. В районах и населенных пунктах, где детям, женщинам, мужчинам, бездомным, гомосексуалистам, иностранцам, политическим оппозиционерам приходится бояться за свою жизнь, все равно надо будет сохранять эффективное присутствие, чтобы гарантировать минимальную защиту. Придется проникать в те области, о которых отсутствует важная государственная информация, и при этом желательно не давать никому внедриться в собственные структуры. Все это — меры общественной безопасности, порядка, покоя. Государственные репрессии начинаются там, где терпит неудачу местный общественный контроль. Все сводится к хитрой комбинации сбора данных, присутствия, убеждения, подкупа, угроз, принуждения и, в конечном счете, насилия. Когда власть не выполняет эту задачу, разочарованные подданные рано или поздно понимают, что надо брать свою безопасность в собственные руки. И это может оказаться еще хуже.
Вольфганг Софский родился в 1952 году. Преподавал социологию в университетах Гёттингена и Эрфурта. С 2001 года — независимый исследователь, автор книг и политический комментатор. В 1993 году удостоился премии имени Ганса и Софи Шолль за труд «Организация террора: концлагерь». Последняя вышедшая книга — «Принцип безопасности».
