Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В Польше уже 20 лет — свобода, демократия и непрекращающийся рост. Тем не менее, подавляющее большинство в последние годы голосует за радикальную правопопулистскую партию, которая хочет сделать Польшу снова «великой». Почему? Если вы хотите понять суть правого популизма, все более охватывающего Западную и Центральную Европу, начинать надо, конечно же, с Польши.
В Польше уже 20 лет — свобода, демократия и непрекращающийся рост. Тем не менее, подавляющее большинство в последние годы голосует за радикальную правопопулистскую партию, которая хочет сделать Польшу снова «великой». Почему?
Если вы хотите понять суть правого популизма, начинать надо, конечно же, с Польши.
70-летний Витольд Осиньский (Witold Osiński) сидит за окном своей квартиры в табачного цвета многоэтажке и разливает ледяную сливовицу по трем маленьким рюмкам. За окном первый в этом сезоне снег падает на поросшие соснами горы вокруг города Закопане на юге Польши. Его жена приготовила три блюда, в двух из них — селедка — селедка с маслом и горчицей, селедочный салат с майонезом — и сливовый пирог.
В этой квартире площадью в 35 квадратных метров они живут с 1964 года, когда дом был построен — отсюда они наблюдали за тем, как менялась Польша: от закрытого государства, входившего в Восточный блок, до члена ЕС; от экономики в руинах до европейского двигателя роста; от однопартийной системы к демократии. Но Витольду Осиньскому кажется, что что-то в этом процессе было утрачено. Это очень заметно.
«Я не скучаю по коммунизму, но мне не хватает старого Закопане», — говорит он:
«Раньше атмосфера была более дружеской. Люди были ближе друг к другу. Сейчас они гораздо больше сосредоточены на деньгах».
Каждую неделю Витольд Осиньский несколько часов работает учителем в начальной школе, а в свободное время чинит старые автомобильные моторы. И еще он любит гулять по горам.
«Во время прогулок в горах ты оставляешь все свои проблемы внизу, у подножия. Думаешь только про горы и себя самого», — говорит он и показывает фотографии покрытых снегом вершин и горных фиалок. «Но сейчас там наверху стало так много народа, что я там больше не гуляю. Кое-где даже приходится стоять в очереди, как в парке культуры. Не стало спокойствия».
В этом заключается одна из причин того, что он всем сердцем поддерживает национал-консервативную и правопопулистскую правительственную партию «Право и справедливости» (по-польски PiS), пришедшую к власти в октябре. Он хочет вернуть себе свою прежнюю страну.
«Они заботятся о Польше», — так он говорит.
Если вы хотите понять причины трещин в политическом ландшафте на Западе — Трампа, брексит, Ле Пен, Датскую народную партию, — хорошо бы начать с Польши. В стране уже 20 лет не прекращается экономический рост, ВВП на душу населения с момента падения Стены вырос в пять раз, количество бедных с 13% в 1993 году сократилось до 3% в 2010, жители страны получили свободу, демократию и паспорта граждан ЕС.
И, тем не менее, в октябре 37,5% поляков проголосовали за PiS, партию, которая хочет защищать католические ценности, не впускать в страну мусульман и которая восхищается «либеральной демократией» Виктора Орбана в Венгрии.
Это плохо сочетается с популярными историями о том, что свобода и рост автоматически превращают людей в либеральных граждан мира, которые открывает свои объятия мультикультурализму, атеизму, феминизму и международному сотрудничеству. В Польше не так — здесь есть и рост, и консерватизм. Но почему?
Пронизывающе холодное утро в Кракове, втором по величине городе в Польше, два часа езды на север от Закопане, город готовится отмечать ежегодный праздник — Национальный день, празднуют непродолжительное восстановление независимости в 1918 году. Никто не работает, все идут в церковь.
Прямо у собора, царящего на холме над городом, собираются большие группы мужчин в форме: лесничие из глубинки, местные полицейские, скауты и учащиеся школ. Они будут участвовать в шествии к мессе.
«Быть поляками у нас в крови», — говорит пожарный Шимон Михал (Szymon Michał) 23-х лет. На нем блестящая кепка и плотная темно-синяя шерстяная куртка. На поясе — топор. «Наша обязанность — уважать наших соотечественников, которые отдали свои жизни за Польшу сто лет назад. Мы были сильной страной 100 лет, и снова будем сильной страной. Мы, поляки, не потерпим, что ЕС будет нам говорить, что мы должны делать. Сейчас самое главное — быть независимыми», — говорит он, а остальные пожарные кивают — все они голосовали за Партию закона и справедливости.
Как и другие правопопулистские партии больше всего голосов «Право и справедливость» набирает среди пожилых малообразованных избирателей в деревне, но молодежь тоже за нее голосует. 23% молодежи в возрасте от 18 до 26 лет проголосовали за партию на выборах 2015 года — к ним следует добавить еще 21%, проголосовавший за крайне правую партию «Кукиз’15». А на президентских выборах 60% 18-29-летних проголосовали за кандидата партии «Право и справедливость» Анджея Дуду.
Толпа шествует по направлению к церкви с барабанами и знаменами. Начищенные до блеска кожаные сапоги отбивают такт по морозной брусчатке, все это немного напоминает смесь нацистского съезда Reichsparteitag и пьяных социал-демократов, направляющихся в Фэлледпаркен (Fælledparken).
Поляки не обращают внимания на холод, зрителей становится больше. Пожилые мужчины в кепках и отутюженных брюках обмениваются твердыми рукопожатиями и отдают честь. Школьная учительницы Зофия Копеч (Zofia Kopec) возглавляет группу из учениц в камуфляже, которые будут выступать.
«Испытываешь гордость, когда видишь молодых людей в форме», — признается Зофия Копеч и улыбается «своим девочкам». «Но это не имеет никакого отношения к «Праву и справедливости». Мы — поляки, которые любят свою страну, патриоты. Это совершенно нормально».
Грегори Пршибыльский (Gregory Przybylski), 36 лет, здесь потому, что его сын принимает участие в параде скаутов.
«Это учит его правильным ценностям и истории», — говорит он. «О Боге, чести, родине, о том, что надо быть мужественным, быть честным, быть справедливым по отношению другим людям».
Он тоже не голосовал за «Право и справедливость» — предпочел социалистов.
«Я патриот, но я очень против правительства. Они все видят либо в черном, либо в белом цвете. Людям надо говорить друг с другом, но я боюсь, что мы близки к тому, чтобы утратить эту способность».
После выборов, на которых «Право и справедливость» получила абсолютное большинство в обеих палатах парламента, у них было много работы: они пытались переделать Польшу изнутри: благодаря им членам партии стало легче занимать руководящие посты в администрации. Они назначили своих людей на руководящие посты в армии, службе безопасности и государственном радио и телевидении. Изменили состав Верховного суда и методы голосования в нем, что идет им на пользу.
В результате всего этого Польша сильно опустилась в рейтинге свободы НПО Freedom House, председатель Еропарламента Мартин Шульц назвал все произошедшее «государственным переворотом», а исследователь проблем популизма Ян-Вернер Мюллер (Jan-Werner Müller) из Принстонского Университета говорит о «1989 годе наоборот».
В самой церкви так много народа, что не попавшие туда люди стоят плотным полукругом вокруг здания, откуда проповедь священника о польской культуре и истории разносится из громкоговорителей и отдается приглушенным эхом в стенах крепости. Толпа опускается на колени и крестится, в этот момент появляется солнце, и маленький мальчик с плюшевым медведем машет польским флагом. У всех глаза на мокром месте.
В то время как остальная Европа становится более светской, 94% поляков называют себя сторонниками Римской католической церкви, 40% ходят в церковь каждую неделю. И хотя молодежь ходит к мессе немного реже, чем их родители, хотя она более открыта и атеизму, и сексу до брака, 2/3 молодых поляков все равно неизменно характеризуют себя как верующих.
Когда служба заканчивается, толпа, одетая в форму, движется к центру города, где ее уже готова встретить группа демонстрантов. Они называют себя «Комитетом в защиту демократии» и показывают свое недовольство правительством партии «Право и справедливость», размахивая влагами ЕС и исполняя старые походные песни.
Когда лесничие и пожарные маршем проходят мимо них, демонстранты скандируют «Конституция! Конституция! Демократия! Демократия!», а участники марша кричат им в ответ: «Слава нашим героям войны! Вы — ничто!»
В середине толпы стоит врач Войцех Османский (Wojciech Osmanski), ему 51 год, он хорошо одет, подстрижен, свежевыбрит, у него прекрасный английский и низкий голос. Он член либерально-консервативной партии Дональда Туска «Гражданская платформа». «Поляки — европейцы», — кричит он, пытаясь переорать других демонстрантов. «Польша — это часть Европы, как и датчане, немцы и французы. Ничто не мешает нам сохранять свою идентичность и быть в Европе. Одновременно».
Становится неспокойно, и хотя ничего страшного не происходит, журналист с Краковского радио, освещающий празднование Национального дня уже четвертый год, говорит нам, что в Кракове такое встречается редко:
«В последние годы были только красно-белые флаги, протесты появились только сейчас», — говорит он. «Это говорит о том, что наше общество после выборов раскололось».
Польша расколота так же, как и остальной Запад: Есть космополитичные, хорошо образованные горожане и националистически настроенные люди, учившиеся не так долго, живущие за пределами городов. Элита против народа, те, у кого флаги ЕС, против тех, кто марширует от церкви.
В этой игре бывший польский президент Дональд Туск — польский ответ Хиллари Клинтон: символ элитарного политика-технократа, который больше беспокоится о своих друзьях в Брюсселе, нежели о Польше. Когда он в 2014 году получил работу в качестве председателя Европейского Совета, удивились немногие. А против него — лидер «Право и справедливости» Ярослав Качиньский. Он — символ традиционной польской культуры.
Несмотря на восемь лет постоянного роста во времена Дональда Туска его партия «Гражданская платформа» потерпела поражение на выборах в октябре 2015 года, она потеряла 15%, а «Право и справедливость» получила на 7,5% голосов больше. Эта партия выиграла и президентский пост.
«Многим избирателям кажется, что неолиберальная элита про них забыла и обращается с ними плохо», — говорит Гражина Кубича-Хеллер (Grażyna Kubica-Heller), попивая кофе из автомата в Ягеллонском Университете в Кракове. Она антрополог и изучала, в частности, движение ЛГБТ в Польше.
«Национализм — это их способ восстановить чувство собственного достоинства. Сделаем Польшу снова великой (Make Poland Great Again!) Они хотят разрушить систему, которая кажется коррумпированной и скверной».
Однажды она взяла интервью у двух женщин средних лет, которые глазели на шествие ЛГБТ, проходящее мимо.
«Они сказали: «Надо же, и это происходит здесь в Кракове, где повсюду церкви. В этом святом месте!» Для них это было просто непостижимо», — рассказывает Гражина Кубича-Хеллер.
— А чего люди бояться лишиться?
Она задумывается на несколько секунд: «Своего мира».
В январе министр иностранных дел от партии «Право и справедливость» Витольд Ващиковский сформулировал различие между своей партией и «Гражданской платформой»: по его мнению, «Платформа» стремится к «смешению культур и рас, миру велосипедистов и вегетарианцев, которые используют только возобновляемую энергию и борются против религии в любой ее форме. Это не имеет ничего общего с традиционными польскими ценностями».
«Право и справедливость» же, напротив, стремится к ограничению иммиграции, она против перестройки энергетической системы в соответствии с требованиями экологов (85% своей энергии Польша получает благодаря углю). И они против «половой идеологии», которая является эвфемизмом феминизма, прав ЛГБТ, свободы абортов и пр.
Многие поляки с этим согласны. Польша — это та европейская страна, в которой к гомосексуалистам относятся наиболее скептически, — и в последние годы поляки стали менее толерантны.
В стране самое строгое в Европе законодательство по части абортов (как и в Ирландии, и на Мальте): женщина может сделать аборт только в том случае, если стала жертвой изнасилования, если ее жизнь в опасности или если у плода тяжелые пороки развития. Но даже в таких случаях многие врачи отказываются от проведения хирургического вмешательства.
Поляки также крайне критически относятся к мусульманской иммиграции — в этой области молодежь более радикальна, чем их родители: более 80% молодежи в возрасте от 18 до 34 лет не хотят принимать иммигрантов, в то время как поляки старше 65 лет составляют 52% населения.
Так что для того, чтобы тебя переизбрали, одного того, что экономика развивается успешно, недостаточно: людей волнуют не только деньги.
«Туск и «Гражданская платформа восемь лет твердили, что их цель «позаботиться о том, чтобы в кранах была горячая вода», — рассказывает Константин Геберт (Konstanty Gebert), старший научный сотрудник аналитического центра Европейского совета по международным отношениям (European Council on Foreign Relations). «Они откровенно избегали говорить о высоком, а люди по этому стосковались. И поэтому они испарились. Люди хотят иметь гордость, уважение, историю и смысл. Они хотят иметь величие!»
Если маленькая квартира Витольда Осиньского в Закопане — опора «Права и справедливости», то англоязычноe книжное кафе в Кракове, Массолит (Massolit) нечто диаметрально противоположное. Здесь веганские пирожные, кофе эспрессо и академическая литература. Велосипедисты и вегетарианцы приходят сюда, чтобы послушать дебаты о правах женщин.
Якуб Выдржинский (Jakub Wydrzynski), 34 лет, работал в кафе несколько лет, но на прошлой неделе уволился. Он гомосексуалист, по образованию — театровед — и все равно в прошлом году голосовал за «Право и справедливость». За Дональда Туска он голосовал два раза подряд, но на сей раз было довольно.
«Это было протестное голосование. «Да пошли они все…», — объясняет он, сидя над кофейником с черным кофе с лимоном. Ему надоело работать в этом интеллектуальном книжном кафе без пенсии, отпускных, больничного или гарантированного числа рабочих часов — что для Польши довольно нормально. Он ходил на работу, даже когда был болен.
«Я просто брал фартук и выходил кашлять на кухню», — объясняет он. «Вам знакома пирамида потребностей Маслоу? Я сейчас на самом дне: Деньги. Еда. Именно на этом я и был сосредоточен, поэтому я проголосовал за «Право и справедливость». Права гомосексуалистов — это где-то на вершине. Это роскошь. И если говорить совсем честно: «Гражданская платформа» ничего для гомосексуалистов не делала», — говорит он.
«Платформа» забыла, что недостаточно пригласить в Польшу массу иностранных компаний и снизить для них налоги. Половина моего бывшего класса уехала из страны, чтобы найти себе хорошую работу. Он поздно женятся и обзаводятся детьми — и не потому, что они гедонисты, а потому, что квартплата высокая, зарплата низкая, и никто не уверен в том, будет ли у тебя эта работа завтра».
По словам Константина Геберта, растущая неудовлетворенность среди молодых поляков говорит о том, что амбиции людей растут в такт с уровнем жизни. Поляки больше не сравнивают свою жизненную ситуацию с коммунистическим временем — они недовольны уже демократией, свободой и ростом — теперь они сравнивают с себя с другими странами ЕС «И это может создавать впечатление субъективной депривации», подводит итог Константин Геберт.
Во время избирательной кампании «Право и справедливость» обещала уменьшить пенсионный возраст до 60 лет для женщин и до 65 для мужчин, снизить НДС и ввести программу «500 плюс», то есть платить в месяц по 500 злотых (836 крон) на каждого ребенка в семье. Они хотели также ввести бесплатное здравоохранение и обещают распределять прибыль от свободной торговли и глобализации между всеми регионами страны — в том числе и провинцией, далекой от больших городов, где безработица в некоторых местах приближается к 20-30%.
«Они купили себе победу», — считает Януш Кахл (Janusz Kahl), директор Nordic House в Кракове, консультирующий датские компании на предмет польских реалий. «Никто не верил в то, что «Право и справедливость» выиграет — так же, как в случае Трампа и брексита, но это произошло, и особенно в этом виновата программа «500 плюс».
В кафе Якуб Выдржинский говорит, что на следующих ыборах будет голосовать за маленькую левую партию Partia Razem, которая в 2015 года порог не преодолела.
«Подожду, когда нынешнее правительство рухнет, тогда партия левой ориентации может закрепиться. Именно этого ждут такие, как я».
Кукловод, стоящий за всем этим, — без сомнения, самый могущественный в Польше человек, — не президент и не премьер-министр. Официальное звание Ярослава Качиньского, председателя «Права и справедливости», — рядовой депутат парламента, но все знают, что это именно он управляет страной из своего маленького офиса на первом этаже ветхого здания в Варшаве с бильярдным залом в подвале.
67-летний Ярослав Качиньский не женат, у него нет детей, до 2013 года он жил вместе со своей матерью и кошкой Фионой. У него нет водительских прав, он редко пользуется компьютером, первый счет в банке открыл в 2009 году и говорит только по-польски. И, если не считать одной поездки на Украину, еще когда он был ребенком, он никогда не был в отпуске где-нибудь за пределами Польши.
Он олицетворяет собой цель «Права и справедливости»: поставить Польшу выше всех в мире, и он уже перессорился с США, Россией, Францией и Германией. И французский президент Франсуа Олланд, и немецкий министр иностранных дел Франк-Вальтер Штайнмайер уже отменили свои официальные визиты в Варшаву в этом году из-за возникших разногласий.
Ярослав Качиньский основал партию «Право и справедливость» вместе со своим однояйцевым братом-близнецом Лехом Качиньским в 2001 году, во время первого периода, когда партия находилась у власти — с 2005 по 2007 год, близнецы занимали посты соответственно премьера и президента. Они были друзьями.
Но 10 апреля 2010 года произошла трагедия: вместе с 95 другими политиками, епископами и военными Лех полетел в Россию для участия в церемонии памяти жертв Катынской резни, когда 15-20 тысяч поляков во время второй мировой войны были ликвидированы советскими военными. Но долететь им было не суждено. Был сильный туман, и самолет рухнул у города Смоленска в России, все 96 человек, находившихся на борту, погибли, включая Леха, его жену, 18 депутатов парламента, директора польского Национального банка и главнокомандующего.
С тех пор слово «Смоленск» стало синонимом заговора. Несмотря на несколько проведенных расследований, только 1/5 часть поляков верит в то, что крушение самолета было расследовано, как надо, а 27% все равно думают, что все подстроили русские, а Дональд Туск это скрыл. Не далее, как в прошлом месяце правительство «Права и справедливости» приняло решение эксгумировать некоторые из похороненных шесть лет томе назад тел, чтобы исследовать их, — снова.
Прошло десять лет с того дня, как Витольд Осиньский выдернул антенну из стены и снес тяжелый ламповый телевизор в подвал своего многоэтажного дома в Закопане. Он давно перестал доверять СМИ, и он уверен в том, что за авиакатастрофой в Смоленске скрывается больше, чем говорят. Сегодня он черпает все свои новости из интернета — и он, и его жена посылают друг другу ссылки — каждый со своего лэптопа с гостиной, пока пьют «Нескафе».
«Так что я сам могу выбирать, что мне читать», — говорит он.
Сегодня к ним приехал их 38-летний зять, Филип Гржегорчик (Filip Grzegorczyk). Он замдиректора в Министерстве налогов и тоже поддерживает PiS.
«В Европе проблемы с политкорректностью», — говорит он. «В Дании браки между гомосексуалистами — обычное дело, в Европарламенте нельзя сказать, что брак между гомосексуалистами противоестественен — сочтут дураком. Но если сказать это в Польше, то большинство с этим согласится. Если же сказать это в ЕС, за это могут распять».
Он глубоко затягивается электронной сигаретой и откидывается в кресле.
«Европа забыла свое христианское наследие. Мы перестраиваем христианские храмы в рестораны и строим мусульманские мечети на государственные деньги. Это безумие».
Витольд Осиньский с ним согласен. Он ничего не имеет против геев, «но это же не должно быть на улице», он с удовольствием поможет и тем, кто бежит от войны, но наиболее эффективно помогать им «в их собственной стране», особенно потому, что «опыт Франции и Германии говорит о том, что мусульмане не соблюдают законы».
На стене в гостиной он повесил икону с Иисусом и Девой Марией, портрет Франца Иосифа 1, императора Австро-Венгрии и несколько романтичных горных пейзажей. Хорошо, когда у тебя есть солидные точки опоры, а то если смотреть из окна, просто горло перехватывает.
«Молодежь не может помнить старое Закопане, так что они на нынешнее развитие не жалуются, но я считаю, что оно вполне могло бы быть помедленнее», — говорит Витольд Осиньский. «Иногда я просто не могу проехать по улице в своей машине, потому что там так много других машин. Появилось гораздо больше частных зданий, гораздо больше частных ресторанов и баров, традиционные польские бары исчезают. Сейчас собираются строить торговый центр на Крупувки (Krupówki) (пешеходная улица города, — прим.ред.), такой высокий, что гор видно не будет. Почему?»
На улице стемнело, снежный ковер приглушил звуки города.
Когда мы спросили Витольда Осиньского, хочет ли он вновь сделать Польшу «великой», он ответил: «Может быть, не «великой», а просто нормальной. «Сделайте Польшу снова нормальной (Make Poland Normal Again).
