Дональд Трамп, похоже, собирается совершить самое серьезное изменение внешней политики США со времен поворота к Китаю президента Ричарда Никсона и Генри Киссинджера в 1971 году. Большинство сотрудников внешнеполитического ведомства США кажутся потрясенными тем, что собирается сделать Трамп, но если мы поверим ему на слово, то уже заметный поворот к России укладывается в более широкую картину. С момента своей избирательной кампании Трамп постоянно связывал Китай с потерей рабочих мест в США, обвиняя Пекин в махинациях с валютой и других нечестных действиях в сфере торговли. Другая постоянная тема в выступлениях Трампа — это неприятие соглашения по ядерной программе Ирана, заключенное президентом Бараком Обамой. В рамках обмена услугами по прекращению изоляции России может стать поддержка или как минимум нейтралитет России в момент, когда Трамп обрушится на Иран или Китай.
Исторический поворот Никсона в разгар холодной войны решительно изменил американскую внешнюю политику. Он позволил исключить из ООН тайваньское правительство Китайской республики и заменить его Пекином. Он начал процесс нормализации отношений с Китаем, завершенный Джимми Картером в 1979 году. Никсон стремился достичь трех целей. Во-первых, использовать советско-китайские противоречия и получить поддержку Китая против СССР. Во-вторых, использовать помощь Китая в деле убеждения его северо-вьетнамских союзников согласиться на прекращение огня, чтобы ускорить вывод американских войск. В-третьих, помочь Никсону добиться переизбрания в 1972 году.
В то время экономические выгоды от американо-китайской торговли не играли важной роли в общих соображениях. Но с тех пор, как в 1980-х годах Китай открыл свою экономику для международной торговли, торговля и инвестиции между двумя сверхдержавами стали главной составляющей сотрудничества. Нынешний успех Китая в качестве торгово-промышленной державы стал настоящим наследием смелого поворота Никсона. Последнее из оригинальных соображений Никсона потеряло значение с коллапсом СССР и окончанием холодной войны.
Телефонный разговор Трампа с президентом Тайваня и последовавшие записи в Твиттере, ставящие под сомнение целесообразность политики единого Китая, в то время, как США допускают легальность претензий Пекина на контроль над Тайванем, могут быть не ошибками новичка во внешней политике, а расчетливым шагом, по сути — первыми выстрелами в кампании с целью заставить Китая повысит стоимость юаня и принять другие меры, снижающие конкурентную способность китайского экспорта в США. Это будет нелегко, так как потребует переломить текущую тенденцию к дальнейшему ослаблению юаня, а также вызовет острое сопротивление крупных американских корпораций, работающих в Китае или извлекающих выгоду из поставки продукции китайской промышленности.
Среди влиятельных организаций, получивших огромную прибыль благодаря торговле с Китаем, — Apple, Boeing, Walmart, Microsoft, John Deere, Caterpillar, Proctor & Gamble, Yum! Brands, Coca Cola, AIG, а также самые серьезные банковские и финансовые группы Уолл-стрит. С учетом столь мощного интереса в сохранении статус-кво трудно представить, что Трамп сможет на самом деле полностью изменить установившуюся десятки лет назад американскую политику по отношению к Китаю. Но в случае любой политики есть как проигравшие, так и победители. Капитализм не монолитен.
Если мы примем слова Трампа за чистую монету, то он окажется бизнес-националистом, а сторонники существующих американо-китайских отношений — бизнес-интернационалисты. Борьба двух эти групп стала одной из основных тем моей книги International Political Economy: The Business of War and Peace. Большую часть периода после окончания Второй мировой войны в политическом истеблишменте Республиканской и Демократической партий доминировали бизнес-интернационалисты. Соответственно сотрудники внешнеполитического ведомства полностью пропитаны ценностями интернационализма и считают само собой разумеющимся, что интересы глобальных американских корпораций и есть американские интересы. Трамп, напротив, соотносит американские интересы с территорией и гражданами США, а не многонациональными корпорациями. Вот почему он поразил истеблишмент.
Если Трамп действительно заинтересован в возвращении производства в США, тогда его поворот к России логичен, так как Россия — не такой большой соперник американских производителей, как Китай, который остается главным конкурентом в этой сфере. Россия — крупный экспортер нефти и газа, что, казалось бы, должно привести ее к столкновению с американскими нефтяными компаниями, но на самом деле крупнейшая из них, ExxonMobil, уже заключила свой собственный мирный договор с Россией, предусматривавший беспрецедентный контракт на пол-триллиона долларов по добыче и продаже российских нефти и газа. Выбрав Рекса Тиллерсона, главу ExxonMobil и автора сделки с Россией, в качестве своего кандидата на пост госсекретаря, Трамп еще раз подтвердил намерение обратиться в сторону Москвы.
Вторая важная составляющая внешней политики Трампа — это его неприязненное отношение к Тегерану и к соглашению с Ираном по ядерной программе, подписанному Обамой. Поворот к России может быть частью его плана по изоляции Ирана. Он может начать торговаться: снять с России санкции в обмен на возобновление сотрудничества с Россией по санкциям против Ирана (и, возможно, Северной Кореи). Один из примеров серьезности намерений Трампа раздавить Иран — это бурный энтузиазм израильского премьер-министра Биньямин Нетаньяху, главного противника ядерной сделки с Ираном, по поводу победы Трампа на выборах. Свое отношение Нетаньяху еще раз выразил в программе «60 минут» в минувшее воскресенье.
Вместе с тем, я ожидаю, что угрозы восстановления американских санкций против Ирана — даже при поддержке России — будет недостаточно для заключения лучшего соглашения, чем то, которого добился Обама при сотрудничестве России, Европы и Китая. Возможно, не стоит уделять большого внимания словам Нетаньяху в упомянутом интервью, но из его ответа на вопрос о лучшей сделке с Ираном следовало, что он рассматривает и другие возможности. Одна из них может подразумевать применение силы.
Я давно верил, что, собираясь вторгнуться в Ирак и свергнуть Саддама Хусейна, президент Джордж Буш рассматривал этот шаг в качестве плацдарма к более важному действию — смене режима в Иране, который представляет собой более жирный куш для нефтяной промышленности. План провалился, так как иракские эмигранты в США, которым поручили управлять новым иракским правительством, оказались лишены поддержки иракцев. Вместо этого поддерживаемые Ираном вооруженные формирования и политические партии стали доминировать в государстве с шиитским большинством. Иран даже получил широкий доступ к иракской нефти, построив нефтепровод от месторождений в районе Басры к иранскому нефтеперерабатывающему заводу в Абадане. Так что вместо использования Ирака для подчинения Ирана США открыли Ирак иранскому влиянию. Трамп критикует этот результат по вполне понятным причинам.
Многие арабские правительства, ранее непримиримо настроенные по отношению к Израилю, теперь больше боятся двойной угрозы, со стороны иранских шиитских боевиков и со стороны суннитских экстремистов, таких, как так называемое «Исламское государство» (запрещено в РФ, ред.) и его союзники. Такие американские компании, как ExxonMobil, продающие российскую нефть, будут способствовать дополнительному ослаблению влиянию арабской нефти, так что не удивительно, что Нетаньяху так доверяет Трампу. Трамп, возможно, взвешивает возможность уничтожить Иран, последнего государственного спонсора реальных противников Израиля. Если Трамп настроен решительно, то с учетом поддержки России, Израиля и многих арабских стран, Иран окажется в очень уязвимом положении.
У Китая, с другой стороны, — намного больше средств для уравновешивания американского давления. Сильное давление на китайский экспорт может ускорить переход к внутренним источникам роста экономики за счет потребления, вместо роста за счет внешних инвестиций и экспорта. Многие китайские и иностранные эксперты поддерживают это направление. Давление со стороны Трампа может ускорить этот процесс, особенно если он побудит Китай к повышению стоимости юаня, о чем он говорит, когда обвиняет Китай в «валютных махинациях». Трамп также обещал оказать давление на Китай в связи с Южно-Китайским морем, главный приз которого — нефть. Компромиссом может стать ситуация, при которой США не будут обращать внимание на то, кто контролирует этот регион, пока нефть добывает и продает ExxonMobil или другая американская компания.
На следующей неделе я вернусь к проблеме долга и рассмотрю, как внешняя политика может усугубить долговые проблемы.
Джеймс Холт — старший научный сотрудник Института мировой политики и преподаватель Нью-Йоркского университета.
