Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Путь в направлении Москвы как будто лежит для Трампа через «новое ялтинское соглашение», в рамках которого две сверхдержавы — виртуальная и склоняющаяся к изоляционизму — определят свои интересы, предоставив союзникам и партнерам роль заинтересованных зрителей. Это реалистичное предположение, которое нравится Путину, но которому в интересах Европы необходимо будет противостоять.
Опасность состоит в том, что США и Россия распределят между собой сферы интересов, предоставив союзникам роль зрителей.
Назначив госсекретарем нефтепромышленника Рекса Тиллерсона (Rex Tillerson), награжденного Путиным российским орденом дружбы, Дональд Трамп продемонстрировал, что не шутит, говоря о желании разрушить существующий порядок американской внешней политики. Он, кажется, настроен применить к отношениям со всем остальным миром ту же логику, которая позволила ему скопить большое (и сомнительное) состояние, сочетающую в себе национализм и авторитарный меркантилизм, безразличную к доводам политики и предстающую в качестве альтернативы отслужившему свой срок принципу многосторонних отношений. От брошенного Китаю тайваньского козыря до открытия ядерного ящика Пандоры с Ираном и постановки под вопрос НАТО — над всей этой последовательностью циничных действий стоит приоритет отношений с Москвой.
После перехода к рыночной экономике Россия унаследовала больше недостатков, чем преимуществ (если посмотреть на новых российских магнатов, в памяти возникает образ «баронов-разбойников» Дж. П. Моргана и Стэнфорда и сыгранная ими роль в развитии экономики США в конце 19 века, с той разницей, что в то время не было финансовых компаний, услужливых кипрских банков, а прибыль, как ни крути, приходилось инвестировать в страну…). Россия переживает глубокий социальный и экономический кризис, однако остается постоянным членом Совета безопасности.
Представление о том, что понесший поражение Советский Союз может вдруг после окончания коммунизма стать верным союзником Запада, просуществовало столько же, сколько и кратковременное заблуждение о «конце истории». Спустя 70 лет Великобритания до сих пор не признала утраты своей империи: представление, будто советская империя за несколько лет примет свое поражение, было ошибкой, связанной со следованием идеологии и поверхностностью. Это сочетание способствовало национализму, пронизанному реваншистскими ностальгическими настроениями, на основе которых Владимир Путин добился признания, столь же стабильного и распространенного, как идея о самобытности и роли России, которой ее так несправедливо лишили.
Путь в направлении Москвы как будто лежит для Трампа через «новое ялтинское соглашение», в рамках которого две сверхдержавы — виртуальная и склоняющаяся к изоляционизму — определят свои интересы, предоставив союзникам и партнерам роль заинтересованных зрителей. Это реалистичное предположение, которое нравится Путину, но которому в интересах Европы необходимо будет противостоять, настаивая на общем подходе, отражающем позиции всех заинтересованных сторон. Этот подход учитывал бы интересы как тех, для кого облегчение режима санкций представляет необходимый глоток воздуха, так и тех, для кого они являются защитой от новых авторитарных искушений. Этот подход стал бы очередным напоминанием, что избирательная демократия и свобода являются не подлежащими обсуждению ценностями и определил бы границы, в рамках которых можно было бы существовать, не ставя под сомнение фундаментальные принципы.
То, что Россия и Европа не разделяют всецело одну и ту же систему ценностей и должны сосуществовать, сохраняя сложное равновесие, основанное на общих приоритетах и отказе от нарушений, является данностью. Европейские союзники должны выполнять свою работу, серьезно размышляя над своей ролью в НАТО и сущностью гарантий, которые они готовы подписать в рамках Атлантического альянса. Россия должна признать, что развитие истории накладывает ограничения на ее зону влияния, а «серыми зонами» необходимо руководить совместно.
Предлагая обновление «Хельсинкского метода», министр Джентилони (Gentiloni) и его австрийский и немецкий коллега указали место, с которого можно будет начать объединение противоречащих друг другу интересов. В столице Финляндии в 1975 году в Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе было установлено десять основных принципов, позволивших перейти от острой стадии холодной войны к сотрудничеству между двумя блоками, где каждый, не отказываясь от собственной идентичности, определял сферу осуществления общих интересов. Это был успех реальной политики Киссинджера, который в свое время ошибочно расценивался как капитуляция перед Брежневым. Сегодняшняя Европа уже не та, что прежде, и нет никакого смысла, очевидно, говорить о блоках: «Хельсинский метод» позволил бы, однако, разрешить все еще существующие конструктивные расхождения.
Пересмотр этих десяти принципов позволил бы иначе подойти к разрешению крымского кризиса и найти способы решения украинского вопроса.
У Италии, которая через год возьмет на себя председательство в ОБСЕ, появляется важный внешнеполитический шанс. Однако осторожно: «Хельсинский метод» не позволяет разрешить конфликты, но дает инструменты для решения вопросов после достижения взаимопонимания; это происходит (и для нас это представляет настоящее преимущество) в общем контексте, в котором каждый призван автономно внести свой вклад. Это не идеальный контекст для Путина и Трампа, в отличие от европейцев и тем более от председательствующей Италии.
Представление о том, что понесший поражение Советский Союз может вдруг после окончания коммунизма стать верным союзником Запада, просуществовало столько же, сколько и кратковременное заблуждение о «конце истории». Спустя 70 лет Великобритания до сих пор не признала утраты своей империи: представление, будто советская империя за несколько лет примет свое поражение, было ошибкой, связанной со следованием идеологии и поверхностностью. Это сочетание способствовало национализму, пронизанному реваншистскими ностальгическими настроениями, на основе которых Владимир Путин добился признания, столь же стабильного и распространенного, как идея о самобытности и роли России, которой ее так несправедливо лишили.
Путь в направлении Москвы как будто лежит для Трампа через «новое ялтинское соглашение», в рамках которого две сверхдержавы — виртуальная и склоняющаяся к изоляционизму — определят свои интересы, предоставив союзникам и партнерам роль заинтересованных зрителей. Это реалистичное предположение, которое нравится Путину, но которому в интересах Европы необходимо будет противостоять, настаивая на общем подходе, отражающем позиции всех заинтересованных сторон. Этот подход учитывал бы интересы как тех, для кого облегчение режима санкций представляет необходимый глоток воздуха, так и тех, для кого они являются защитой от новых авторитарных искушений. Этот подход стал бы очередным напоминанием, что избирательная демократия и свобода являются не подлежащими обсуждению ценностями и определил бы границы, в рамках которых можно было бы существовать, не ставя под сомнение фундаментальные принципы.
То, что Россия и Европа не разделяют всецело одну и ту же систему ценностей и должны сосуществовать, сохраняя сложное равновесие, основанное на общих приоритетах и отказе от нарушений, является данностью. Европейские союзники должны выполнять свою работу, серьезно размышляя над своей ролью в НАТО и сущностью гарантий, которые они готовы подписать в рамках Атлантического альянса. Россия должна признать, что развитие истории накладывает ограничения на ее зону влияния, а «серыми зонами» необходимо руководить совместно.
Предлагая обновление «Хельсинкского метода», министр Джентилони (Gentiloni) и его австрийский и немецкий коллега указали место, с которого можно будет начать объединение противоречащих друг другу интересов. В столице Финляндии в 1975 году в Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе было установлено десять основных принципов, позволивших перейти от острой стадии холодной войны к сотрудничеству между двумя блоками, где каждый, не отказываясь от собственной идентичности, определял сферу осуществления общих интересов. Это был успех реальной политики Киссинджера, который в свое время ошибочно расценивался как капитуляция перед Брежневым. Сегодняшняя Европа уже не та, что прежде, и нет никакого смысла, очевидно, говорить о блоках: «Хельсинский метод» позволил бы, однако, разрешить все еще существующие конструктивные расхождения.
Пересмотр этих десяти принципов позволил бы иначе подойти к разрешению крымского кризиса и найти способы решения украинского вопроса.
У Италии, которая через год возьмет на себя председательство в ОБСЕ, появляется важный внешнеполитический шанс. Однако осторожно: «Хельсинский метод» не позволяет разрешить конфликты, но дает инструменты для решения вопросов после достижения взаимопонимания; это происходит (и для нас это представляет настоящее преимущество) в общем контексте, в котором каждый призван автономно внести свой вклад. Это не идеальный контекст для Путина и Трампа, в отличие от европейцев и тем более от председательствующей Италии.
