«ЛНР». Кто для нас Россия?

Отношение к России внутри «республики» — довольно неоднозначное.

Официальная позиция «властей» известна — вежливый трепет и признательность в адрес всего, что делает для нас Россия: гуманитарная помощь, помощь в лечении, строительстве, восстановлении. Я бы даже сказал, что это какой-то благоговейный трепет, когда если заходит речь, говорят с придыханием и дрожью.

Но это об официальной позиции. О России всё время говорят, как бы слегка реверансно — цирк помогли починить, детей вывезли на оздоровление и так далее. Будто бы речь шла не об этом вовсе, но вскользь упомянули с полупоклоном: «кто помогает — Россия, кто чинит — Россия, кто всегда рядом — Россия».

Внутри же самой «республики» настроения — несколько другие. У пенсионеров разочарование: ждали совсем другого, гораздо большего, чем продуктовая помощь. У каждого найдётся родственник в России, который, не скрывая, озвучивает сумму российских пенсий, в разы превышающих местные. При этом жалуясь, что мало, не хватает… А цены ведь одинаковые, что у нас, что в России, а им при этом ещё и не хватает. Как так? Нам не хватает, но мы живём (если это можно назвать так), а у них и пенсии, и зарплаты выше в четыре-пять и даже десять раз, и они при этом говорят, что едва сводят концы с концами.

Правда, говорят, что львиную долю их доходов «съедают» коммунальные платежи — здесь нам крыть нечем, у нас в самые зимние месяцы коммуналка выходит чуть больше половины пенсии (это если топить умеренно-экономно, имея котёл). И всё равно обида — почему так? Им до десяти тысяч пенсии, а нам — две тысячи рублей, и живи, как хочешь.

Наши пенсионеры в большинстве своём выглядят как люди, находящиеся за чертой бедности и не скрывающие этого. Одежда, как сейчас принято говорить, довоенных времён. Только по виду непонятно, до какой войны купленная — этой или Первой мировой. Обувь со сбитыми каблуками, старые заштопанные вещи. В таком любой человек будет выглядеть и старше, и несчастнее.

Моя родственница пришла к нам в сапогах «с чужого плеча» — кто-то отдал, как и почти всё сейчас. Такие старые башмаки, что, вероятно, это уже далеко не первая их жизнь… Но парадокс — в другом: они на размер меньше того, какой носит моя родственница, но она вполне трезво говорит о том, что носить их можно не чаще раза в неделю, а потом «ноги будут отдыхать и отходить». То есть ей если и больно носить маленькую обувь, то она это видит выходом для себя — купить что-то она всё равно не может. Надеялась купить на те 1500 рублей, которые причитались всем пенсионерам, чей доход в месяц ниже 3000 рублей на человека, но и эти деньги съели коммунальные долги. Да и чтобы оформить эти полторы тысячи, нужно пройти круги ада в очередях с десятком справок.

А ещё за всей этой мишурой со старой одеждой человек опускается. Для меня это тоже было открытием. Когда становится вообще всё равно, как выглядишь, в чём ходишь, какое впечатление можешь произвести — важнее другие проблемы, более остро стоит вопрос покупки продуктов. Хотя даже не это важно — важно сводить концы с концами.

Россия вообще воспринимается странно. В Россию едут за длинным рублём, чтобы, вернувшись, хотя бы какое-то время пожить нормально здесь и решить хоть какие-то вопросы — что-то починить, что-то построить. Но кем едут? И, собственно, кем нас зовут? Строителями дорог, работниками в теплицы с проживанием, строителями коровников без выходных…

Среди моих соседей таких историй о поездках на заработки — тьма. Один жил в беседке с октября под плёнкой, чтобы дождь не затекал. Ели раз в день макароны быстрого приготовления. Ждали денег — типа, обещали дать. Не дали, обманули, сосед вернулся. Другой сосед строил больницу в Питере. Спал там же, где и строил. Рабочий день — 14 часов. Без выходных. Города не видел вообще. Мог бы взять выходной и посмотреть Питер, но выходной за его счёт. Поэтому мой сосед Питера не увидел — посчитал нецелесообразным воровать у семьи свой рабочий день. Ещё сосед месяц строил коровники где-то неподалёку в России. Без выходных, с двухразовым питанием. Домой привёз 25000 рублей. Вроде того, что неквалифицированный труд, поэтому так мало, да и минус питание-проживание.

И сами эти соседи-строители говорят о том, что все они нужны там только для того, чтобы много работать и мало получать, а чаще им и вовсе не платят. Есть, конечно, и другие примеры. Кто-то вернулся с машиной из России. Старой подержанной машиной. Но я не верю. Эти ребята и раньше имели странную репутацию. То есть пока они жили в Луганске, они в принципе не работали и жили на копейки, а из России вернулись с машиной — талант в них что ли открылся именно там? Но для всей улицы именно эта история — пример того, что надо ехать в Москву, потому что у кого-то получилось.

Ещё странный штрих — гражданство. Хрен ты его получишь. Сколько же сил нужно приложить и денег… А времени! И с чем ты в итоге остаешься? Своё жильё здесь, его нужно оплачивать. Родственники здесь. Но гражданство там.

Я задавал этот вопрос друзьям: «Что дальше? Всю жизнь по съёмным квартирам жить в России?» Мои друзья оптимистичны — типа, не худший вариант снимать жильё. Но из опыта тех, кто вернулся, жить там, где нет никого из своих — очень тяжело. Идти гулять в выходной по большому городу — не то. Потому что на счету каждый рубль, который зарабатывался огромным трудом, а ходить в гости некуда.

Контраргумент — школы для детей, образование. Ну, может быть. Я слушал, что ребятам с местными аттестатами не рады в России. И с дипломами местного высшего образования тоже не рады. И это тоже штрих о том, кто для нас Россия — спаситель или искуситель. Ведь понятно же без фильтров, кто «причёсывает» уже больше двух лет нашу армию, кто ввозит оружие, технику, обучает, требует, кто с русским говором заказывает пиццу с доставкой в номера или шашлык с таксистами, а по выходным ищет местное сало на рынках… Кто самый денежный здесь сейчас — я об этом.

От этого и отношение. Разное, странное. И вовсе не благоговейное, как кто-то мог бы подумать.