«Вредят не столько санкции против конкретных персон, сколько санкции, например американские, против банковских институтов. Это ощутила и компания Škodа jaderné strojírenství, партнер которой был внесен в этот санкционный список относительно недавно. Конечно, это серьезно осложнило работу чешского производителя», — говорит Франтишек Масопуст, исполнительный директор Палаты по странам СНГ в эфире радио ZET. Содержание разговора Франтишека Масопуста с редактором Алешом Свободой в эфире радио ZET мы публикуем для читателей нашего сайта.
Алеш Свобода: Россия очень быстро предприняла в ответ на европейские санкции ответные меры, в частности ввела эмбарго на импорт большей части продовольствия из отдельных западных стран. Серьезно ли это навредило торговле с Европейским Союзом?
Франтишек Масопуст: Вред точно был. Я не могу привести точные цифры. Но можно рассмотреть некоторые конкретные фирмы в Чехии. Скажем, Madetа столкнулась с довольно серьезными, практически гибельными трудностями в связи с тем, что остановился экспорт в Россию. Разумеется, этой фирме был нанесен большой ущерб. Точно так же и в других отраслях — не только продовольственной промышленности и сельском хозяйстве. Последствия сказываются и там, где россияне начали принимать, так скажем, специальные меры, связанные с воздействием санкций.
— А как бы вы сейчас охарактеризовали торговое сотрудничество между Чехией и Россией?
— Торговое сотрудничество с Россией не улучшается. Ситуация тяжелая. Два года назад Россия начала политику импортозамещения, то есть она старается использовать преимущественно собственное производство, а в импорте отдает предпочтение поставкам технологий, созданию совместных заводов. И для этого чешские компании, к сожалению, недостаточно сильны с экономической точки зрения, чтобы конкурировать с немецкими, итальянскими, австрийскими фирмами… Я уже не говорю о тех странах и компаниях, которые не присоединились к санкциям, то есть тех, кто не применяет санкции. Я имею в виду Южную Корею, Китай и другие.
— Мы говорим о том, что дела с чешским экспортом в Россию обстоят не очень хорошо. Но в какой степени тому виной санкции, а в какой — снижение цен на газ и нефть и связанное с этим падение рубля?
— Я бы сказал, что где-то 65 на 35% в пользу падения рубля. 35% — это доля санкций, которые коснулись определенных отраслей, и некоторых наших отдельных производителей и экспортеров, включая тех, кто выходил на российский рынок посредством экспортных поставок либо через Германию, либо через Италию или другие страны, куда чехи поставляли комплектующие.
— То есть вы полагаете, что экспорт в Россию сократился бы и без санкций?
— Если бы не было санкций, не случилось бы значительного падения рубля. Цены на нефть и на газ хоть и снижались, но спад не был бы таким большим, потому что Россия имела бы доступ к средствам западных банков. А санкции ей в этом помешали. Не стоит и говорить, что если бы Россия захотела взять кредит у американского или какого-нибудь другого западного банка, ей бы с радостью его дали. Но из-за санкций этого не произошло. Таким образом, спад и последствия финансового дефицита намного более значительны, чем могли бы быть без санкций.
— Господин Масопуст, меня интересует одна вещь. Ясно, что санкции не продлятся вечно. Насколько тяжело сейчас поддерживать торговые отношения в условиях, когда нельзя вести торговлю в определенных отраслях, но в будущем, по всей вероятности, уже будет можно?
— Я соглашусь с вами в том, что это очень трудно, но боюсь за будущее торговли. Как я уже сказал, россияне стараются замещать то, что импортировали и закупали за рубежом, собственным производством. Туда, куда мы перестали экспортировать из-за санкций, приходят другие. Поставки осуществляют те страны, которые не включены в санкционный цикл. Как я уже сказал, это Индия, Южная Корея, Китай, растет и торговый оборот между Россией и Японией… Так что, однажды покинув российский рынок, мы с большим трудом будем туда возвращаться, потому что уже нашлись новые поставщики. Наши фирмы все время прилагают усилия, чтобы сохранить контакты, но, к сожалению, нет новых крупных контрактов. Случаются небольшие сделки, которые, однако, нашим экспортерам, которые раньше активно работали с Востоком и Россией, не могут увеличить производство. Вернуться на российский рынок будет очень трудно.
— Давайте рассмотрим ситуацию, которая сейчас сложилась в России, и ощущения у российских граждан. Как по-вашему, поняли ли в России «логику», что во всех проблемах, связанных с подорожанием и ослаблением рубля, виноваты именно санкции?
— Преимущественно да. Конечно, это проходило красной нитью через все выступления руководства страны. Но поскольку Россия — весьма открытое общество, в том числе в политическом отношении, хотя некоторые и отрицают это, то, разумеется, высказываются и другие мнения. Некоторые открыто говорят, что, мол, «мы сами виноваты, потому что на протяжении 20 лет не делали того, что должны были делать; мы не готовили и не улучшали нашу экономику, не совершенствовали нашу промышленность». Однако первый вариант аргументации (что «санкции виноваты в наших проблемах»), я бы сказал, распространен среди 80%.
— Не кроется ли здесь большой опасности для будущего с точки зрения дальнейших отношений между Россией и остальным миром? Не приведет ли это снова к российской изоляции, которой, пожалуй, никто не хочет?
— Я не думаю, что это приведет к изоляции. Ведь когда санкции снимут, выходить на российский рынок будет проще. В частности потому, что откроются пути для тех фирм, которые могут предложить свои передовые технологии. Однако они предлагаются за деньги, продаются. А сегодня их продать невозможно, потом что у потенциального российского партнера или заказчика на них нет денег. В ряде случаев российская сторона понимает, что не все может произвести сама. Осенью мы организовали в рамках Машиностроительной выставки в Брно конференцию «Бизнес-день Российской Федерации». Там выступал заместитель министра промышленности РФ, который сказал, что импортозамещение — не самоцель. Они хотят начать производство на экспорт. Россия благодаря кризису, в котором оказалась, осознала массу вещей, в том числе то, что необходимо модернизировать промышленность, что нужно устранить зависимость от экспорта нефти и газа, что нужно производить качественные и высокотехнологичные продукты с высокой добавленной стоимостью, чтобы они вызывали интерес на зарубежных рынках. И в этом кризис и санкции россиянам помогают.
— Из того, что вы рассказываете, следует, что есть и позитивные моменты. Итак, на ком санкции сказались больше — на России или на Европейском Союзе?
— Конечно, больше на России, потому что тот финансовый кризис, который случился, конечно же, отразился на всем: на всех отраслях, на всех секторах и на всех уровнях, включая население. Девальвация рубля нанесла страшный удар. Люди потеряли деньги и до сих пор с трудом встают на ноги.
