Флемминг Росе написал несколько лет назад очень познавательную интересную книгу: «Катастрофа, которая не произошла». В ней речь шла о России времени Ельцина и необходимых политических и экономических реформах, которые в то время проводились, и которые Путин почти полностью свернул. Поэтому странно читать в Politiken от 05.02. интервью с Росе, где он сообщает, что Запад неверно понимает Путина.
Нет, Запад понимает Путина правильно. Россия — это великая держава, интересы которой полностью отличаются от интересов небольшого государства Дании и интересов большинства других европейских государств.
Да, есть потребность в более глубоких знаниях о России, но Росе повторяет обычные клише о российских травмах, нанесенных вторжениями, и уменьшает значение нападений России на демократию. Диалог с Россией имеет смысл только в одной области: климат!
Россия считает себя великой военной державой, это значит, что ее интересы совершенно не похожи на интересы такого небольшого государства, как Дания, и на интересы большинства европейских стран. Небольшие государства, естественно, заинтересованы в существовании сильных международных организаций, которые в состоянии сдерживать поведение великих держав. А Россия, напротив, хочет, чтобы великие державы контролировали международную политику безопасности, поэтому мы часто слышим о Европейском концерте 1815 года, который российские политологи типа Караганова, Миграняна и Лукьянова называют идеалом.
Европейский концерт был сотрудничеством между Англией, Россией, Пруссией, Австрией и Францией. Поэтому Россия больше всего хочет вернуть время назад к тому периоду, когда не было ООН, уж не говоря о НАТО и ЕС. Во всяком случае, Москва надеется, что Трамп будет достаточно равнодушен к малым и средним европейским государствам.
Росе выступает за то, чтобы Запад больше работал над своей российской политикой и инвестировал в увеличение количества сильных экспертов по России. Здесь я с ним полностью согласна. Но читателям Politiken не нужно рассказывать старую сказку о том, что «Россия чаще подвергалась нашествиям с запада, чем нападала сама». Следует назвать два самых больших нашествия с запада: нашествие Наполеона, окончившееся сокрушительной победой русских в 1812 году, и гитлеровское нашествие, которое тоже окончилось поражением напавшей страны. Следовательно, оба нашествия показали громадную способность России вести оборонительные войны. Что же касается наступательных войн Советского Союза с Западом, следует вспомнить Зимнюю войну с Финляндией, завоевание Восточной Польши, оккупацию Прибалтики, нашествия в Венгрию и Чехословакию и самое последнее — интервенцию на Украине. Здесь картина несколько иная, потому что вести наступательные войны тяжелее. Многие эксперты между тем говорят об особом «синдроме осады» у России — чувстве живущих в окружении враждебного мира. Но это с точки зрения внешнего наблюдателя — нечто иное, чем угроза стране.
Росе приуменьшает попытки России подорвать либеральные демократии. Но это не банальные нападения, это нападения, которым недавно подверглась Норвегия в форме хакерских атак на аккаунты норвежской Рабочей партии и нескольких министерств. Во время таких атак важные общественные функции могут быть парализованы, деловые общественные дебаты могут быть прекращены из-за дезинформации, и в результате может быть подорвано правовое государство. Но Росе считает, что счет в настоящее время 1: 1 между США и Россией. В конце концов Росе переходит к вопросу о том, как Запад должен действовать, чтобы справится с Россией. Тут у него вообще непонятные заявления. Но и здесь нетрудно дать ему хороший совет. Нам нужно продолжать санкции до тех пор, пока не будут выполнены договоренности Минска 2, и пока Путин не отменит свои ответные санкции, а именно: запрет на импорт западных продуктов.
Однако есть и приятный момент. Мы можем начать диалог с Россией об изменении климата. Речь идет о реальной для нее угрозе, на которую не обратили достаточного внимания — это угроза инфраструктуре страны, в частности, жилым комплексам многочисленных крупных российских арктических городов. Все дело в том, что до двух третей поверхности России являются территорией с вечной мерзлотой, которая по мере потепления климата все больше проявляет признаки разрушения.
