26 февраля по Москве прошел многотысячный марш памяти российского политика Бориса Немцова, которого два года назад застрелили в ста метрах от Кремля. На головном транспаранте шествия использовали надпись: «Мы отдали Россию негодяям, пора возвращать». Под запретом российских силовиков оказались плакаты с надписями вроде «Путин — это война», а также флаги Украины. В составе марша шли проукраинская и крымскотатарская колонны — они протестовали против российских репрессий в аннексированном Крыму.
Дочь зампредседателя Меджлиса (запрещенная в России организация — прим. ред.) Ильми Умерова — Айше Умерова, которая участвовала в московском марше, отмечает, что оппозиционно настроенные россияне знают о нарушениях прав человека в Крыму, несмотря на заслон пропаганды:
— В самом начале было немного дискомфортно идти с крымскотатарскими флагами рядом с российскими триколорами, но нас все поддерживали, говорили, что мы обязательно победим. Людей пришло вовсе не 5 тысяч, как утверждает мэрия Москвы, а гораздо больше — я согласна с оценкой организаторов в 15 тысяч. Нас охраняло огромное количество полиции, и некоторых активистов с определенными лозунгами и даже с обычными триколорами не пустили. Конечно, люди рискуют, выходя на подобные шествия, но не почтить память Бориса Немцова для них просто невозможно.
Российский правозащитник — Сергей Шаров-Делоне: «Ситуация очень проста: протест по согласованию с властью — это не протест вообще. Это то же самое, что участвовать в выборах президента — легитимизировать фашистскую по своей природе власть, играть на нее. Если мы с ней не согласны, то играть по ее правилам нельзя. Единственное, что можно делать, — защищать людей в судах. Все остальное невозможно, это сотрудничество с преступниками».
Российский политолог Иван Преображенский не согласен с таким отказом от протестов:
— Смысл протестовать есть, и он очень четкий — возможность убедиться в том, что не тебе одному не нравится существующий порядок вещей, что есть много таких людей. Это было очень важно для диссидентского движения Советского Союза, о чем Сергей Шаров-Делоне, очевидно, забыл. Политического же смысла митинговать нет, кроме того, чтобы напоминать власти о несогласных с ее политикой, которых нельзя просто так сломить. Одним из таких людей как раз был покойный Борис Немцов — бесстрашный и наводящий страх на Кремль.
Иван Преображенский считает, что российским властям стоит бояться вовсе не оппозиционных митингов и маршей:
— Надо понимать, что российская власть совсем не так едина, как хочет это показать. Конечно, примыкающие к «Единой России» партии в Государственной думе — лишь понарошку оппозиционные, в то же время вышедших на марш памяти Бориса Немцова принято называть внесистемной оппозицией, но у них почти нет шансов получить власть, как было и с диссидентами в СССР. Настоящая оппозиция режиму скрывается внутри него — это люди, которые до поры до времени лояльны, а потом оказываются противниками, как недавно произошло с депутатами Денисом Вороненковым и Марией Максаковой, пусть они думают только о себе. Стоит лишь немного измениться конъюнктуре — и Кремль вдруг обнаружит себя в кольце врагов, которых сам же породил.
