Сегодня нас частенько удивляет красноречие популистов. Впрочем, феномен отнюдь не нов. Почти 85 лет тому назад, в 1932 году, немецкий философ Виктор Клемперер (Victor Klemperer) получил из итальянского консульства в Дрездене приглашение отметить 10-летие со дня прихода к власти в Италии фашистов. Мероприятие состоялось 23 октября 1932 года, оно было приурочено к демонстрации фильма о «Десятилетии фашизма». В фильме речь шла о Бенито Муссолини, который на тот момент был в Италии «фюрером» с 1922 года. Это случилось в последний период существования Веймарской Республики, когда немецкая демократия еще не сошла с рельсов. Клемперер был профессором романских языков и французской литературы в Техническом университете Дрездена.
Он впервые слышал выступление Муссолини, это было еще до того, как ему четыре месяца спустя довелось услышать Адольфа Гитлера. Обе речи потрясли его настолько, что он почувствовал, что просто обязан записывать в дневник свои впечатления о победном шествии нацизма в Германии в начале 1933 года вплоть до его краха в 1945 году.
Филолога Клемперера особенно заинтересовал ораторский дар вождей. Вывод, сделанный им, заключался в том, что именно ораторский дар в самом широком смысле этого слова повлиял на политическое развитие соответствующих стран. Еврей Клемперер пережил и политические преследования со стороны нацистов, и бомбардировку Дрездена. В 1957 году он издал свой известный труд 'LTI Notizbuch eines Philologen', (LTI означает сокращенное lingua Tertii Imperii (Язык Третьего рейха), на который, по его мнению, и соблазнилось немецкое государство.
Он нашел язык Гитлера настолько своеобразным, что для него осталось загадкой, как кого-то могло соблазнить столь странное поведение. Ораторским способностям Муссолини и Гитлера посвящена в LTI особая глава о первом десятилетии фашизма 1922-1932 гг.
Отличительной способностью ораторского дара Муссолини, по мнению Клемперера, было специфическое взаимодействие между его эскападами и восторженной реакцией публики. Муссолини ораторствовал с невероятной энергией, которая делала его выступления похожими на церковную службу, когда многое в речи повторялось, а предложения были настолько короткими, насколько это было возможно. Аудитория реагировала так бурно, что реакцию эту трудно было назвать реакцией людей вменяемых. Когда Муссолини говорил, рот его становился огромным, и Клемперер отметил для себя оживленную жестикуляцию пальцами, выбрасываемую вперед и поднимаемую вверх руку, в то время как слушатели ревели от восторга.
Клемперер пишет, как Адольф Гитлер впоследствии перенял большую часть средств воздействия, характерных для Муссолини, которые он затем развил из более классического красноречия до чистой риторики, которая проявлялась, когда он обращался к массам в Нюрнберге, Мюнхене или Потсдаме.
Клемперер утверждает, что Гитлер позаимствовал из фашистских символов Муссолини и свой титул (немецкий вариант duce), и вскинутую в приветствии руку, и одетые в форму отряды штурмовиков. Гитлер перенял также у своего итальянского идеала и идеи о выступлениях на публике, управлении массами людей и воздействии игры на аудиторию. Это было расширением понятия, которое, по словам Клемперера, восходит к Жан-Жаку Руссо. Руссо определял «политику» как переговоры между лидером и его подданными, которые происходят в полисе (polis), городе-государстве, таком, как Женева, в котором Руссо родился и гражданином которого считал себя всю свою жизнь.
Квинтэссенцией государственного деятеля был для Руссо народный трибун, оратор, который сообщал гражданам, собравшимся на городской площади, о переговорах.
Это означает, что граждане должны чисто физически собраться, чтобы встретить правителя. Чтобы помешать гражданам уйти, политики в Советском Союзе в период между мировыми войнами использовали современные социальные медиа в виде кино и радио, но даже и тут технические новинки под руководством Геббельса в нацистской Германии были доведены до совершенства. Обращение ко всем в обществе в отличие от обращения к немногим избранным предъявляло новые требования: основная идея должна была получить отклик в сердцах всех, и это влияло на повеление выступающего, потому что сейчас он переставал быть оратором и становился ритором, тем, кто доводил до их сведения соблазнительную риторику. Популизм стал и причиной, и результатом креативной подачи эмоциональных сообщений, цель которых было завлекать, а вовсе не просвещать.
В конце 20-го и начале 21-го века новые социальные СМИ, основанные на интернете и мобильных телефонах, сделали риторику и ближе, и сложнее, потому что добраться теперь можно до каждого, хотя все могут выбирать между бесчисленным количеством источников получения информации.
С точки зрения того, кто хочет вести за собой народ, необходимы особые средства воздействия для того, чтобы добиться той зависимости, которая обеспечит связь именно с теми источниками, которые вождь выбрал. Клемперер понимал это так, что для того, чтобы посыл возымел действие, он должен быть обращен к ушам и глазам всех, особенно к ушам, учитывая двойной эффект от крика ритора и отклика кричащих слушателей.
Здесь ораторских средств воздействия оказывается недостаточно, и различие между ораторским и риторическим следует понимать как различные свойства исполнителей: оратор — благородный человек, который в принципе учит, в то время как ритор — изначально мошенник, который пытается преодолеть естественное сопротивление и сломить врожденный скепсис, за который парализованный интеллект уже не в состоянии держаться.
Гитлер стал рейхсканцлером в январе 1933 года после переговоров об этой должности после выборов в 1932 году, которые нацисты выиграли, получив соответственно 37% и 32% голосов. Уже накануне выборов 5 марта 1933 года самоуверенность Гитлера была настолько велика, что он безо всяких сомнений объявил результат. Тем не менее, Гитлер, по словам Клемперера, был ультимативным ритором, который своей личной харизмой разоблачал и сомнения в собственной значимости, и комплекс неполноценности в сочетании с убеждением в том, что он значит большее. Комплекс превосходства не был подкреплен ничем, только воплями и криками, за которыми скрывалась глубокая неуверенность, приводящая к мстительности и попыткам угрозами заставить противников замолчать.
Для Клемперера было непостижимо, что такой неуравновешенный, не владеющий собой и бессвязно говорящий народный трибун мог убедить кого-то из слушателей в правоте своей политической программы. Клемперер также не считал, что поведение Гитлера на самом деле было особенно немецким. И, тем не менее, своими речами Гитлеру удавалось убеждать миллионы, вплоть до последних дней войны. Эта открытая комбинация проявлений неполноценности и превосходства у Гитлера говорило о психическом диагнозе, который Клемперер описывал как «колоссальную манию величия в сочетании с ошибочными представлениями о преследовании». Тем не менее, Гитлеру своей риторикой удавалось ломать тот барьер недоверия, который является нормальным защитным барьером человека. В результате этого возникало воспаленное состояние, которое инфицировало германский национальный характер чуждыми элементами в виде фашистской униформы и движений руками.
Желание дать политическим противникам психиатрические диагнозы не является в наши дни чем-то новым, недавние примеры могут заставить вспомнить предысторию. Через несколько дней после того, как Дональд Трамп выиграл президентские выборы в США, три психиатра написали президенту Обаме, что он непременно должен подвергнуть Трампа полному медицинскому и нейропсихиатрическому обследованию. Обследование должно было показать, насколько Трамп был пригоден к тому, чтобы взять на себя должность главы государства.
Три эти психиатра были убеждены в том, что Дональд Трамп демонстрировал явные признаки определенной психической неуравновешенности, для которой характерны мания величия, импульсивность, чрезмерная реакция на критику и оскорбления, а также неспособность отличать фантазию от действительности; те же самые черты, которые, как считал Клемперер, он обнаружил у Гитлера и частично у Муссолини.
Три психиатра ссылались на так называемое руководство для американских психиатров (Diagnostisk og Statistisk Manual) (DSM-5). В этом Руководстве перечисляются девять симптомов, характерных для заболевания «нарциссистское расстройство личности» (NPD), и констатируется его наличие в том случае, когда присутствуют хотя бы пять симптомов.
Некоторые из вышеупомянутых симптомов есть у многих людей, но лишь 1% населения страдает от NPD. Поэтому решающим для постановки диагноза является постоянное чувство превосходства у пациента, потребность в том, чтобы им восхищались, отсутствие эмпатии, которое начинается в период молодости и проявляется в различной связи в по меньшей мере пяти из следующих черт:
1. Преувеличенное представление о собственной значимости и влиянии, человек преувеличивает результаты своей деятельности и ожидает признания, превосходящего все другие, без подтверждения соответствующих достижений.
2. Фантазии по поводу безграничного успеха, власти, интеллекта, красоты и любви.
3. Вера в «необычную и выдающуюся личность, которую в состоянии понять и с которой в состоянии общаться лишь другие особо высокопоставленные лица (или организации)
4. Чрезмерная потребность в восхищении.
5. Вера в право на особые привилегии.
6. Использование других людей.
7. Нежелание признавать и уважать чувства других людей.
8. Зависть или представление о том, что сам этот человек является объектом зависти других.
9. Высокомерное и снисходительное поведение по отношению к другим.
По мнению психиатров, человек, страдающий NPD, может проснуться однажды утром, прочитать tweet или новость, в которых он описывается как слабый, или получить какую-то иную характеристику, угрожающую самооценке; в результате данный человек потеряет способность владеть собой, реакция может принимать форму импульсивного и мстительного желания наказать обидчика (с непредсказуемыми последствиями), в принципе, настолько серьезного, что речь может идти о нападении на другое государство, может быть, и с использованием ядерного оружия. Ничего невероятного не будет и в возникновении дипломатического кризиса или объявлении войны, потому что пациенты с таким заболеванием не в состоянии реагировать спокойно. Они — люди чувствительные, неуверенные и агрессивные, они постоянно нуждаются в том, чтобы их хвалили и подбадривали, потому что сами они не уверены в своей собственной ценности, и их постоянно должны поддерживать другие. Любая критика в tweet, цитата или карикатура ведет к дальнейшему снижению самооценки, а это тут же должно быть компенсирована контратакой.
По мнению психиатров, нарцисс, якобы, может реагировать только одним из двух способов: либо он твой друг, либо ты — враг, которого надо безжалостно унижать или побеждать. Иметь в близком круге, человека, который не целиком и полностью соответствует потребностям нарцисса, крайне тяжело. Существуют, якобы, только два способа находиться рядом с нарциссом, причем оба способа — опасные: если ты критикуешь нарцисса, обладающего большой властью и влиянием, последствия могут быть ужасны. Если ты хвалишь нарцисса, это только способствует усилению его мании величия, и это делает его еще более зависимым от комплиментов и похвал. Нарциссы жаждут внимания и одобрения.
Они могут прекрасно развлекать публику, обладая большим обаянием и энергией, иногда в такой большой степени, что это ведет к созданию большой политической и духовной общности, но это все равно всегда заканчивается какими-то разборками.
Нарциссам никогда не бывает свойственно нормальное отношение к критической прессе, они никогда не берут на работу критикующих их людей. Им трудно слушать кого-то и принимать советы, потому что они всегда считают, что «они лучше знают». Они окружают себя людьми, которые им поддакивают, которые принимают участие в пророчествах нарцисса, направленных на самоутверждение. Нарциссам трудно сосредоточиться на том, чего они не понимают: отчасти потому, что им скучно, отчасти потому, что они рассматривают сложные материи как нечто бессмысленное.
А что же делает окружающий их мир? По мнению Клемперера, ничего, или, во всяком случае, недостаточно, потому что те, кто составляют существенную «группу поддержки» нарцисса, делают явно необходимые ограничения нелегитимными, даже когда нарциссы покушаются на законы и конституции, как это произошло в Веймарской республике в 1933 году. Возникает вопрос: возможно ли в подобной ситуации отягощать ситуацию еще и психиатрическим диагнозом.
Диагноз считается признаком заболевания, а психическое заболевание может стать основанием к тому, чтобы лишить лидера государства его полномочий или совсем отстранить его от должности. Здесь возникает проблема уже для демократии, особенно если сторонники нарцисса или их представители имеют большинство в законодательных собраниях.
Могут ли три психиатра сместить с должности нарцисса, избранного большинством населения, даже если победа одержана благодаря особой способности нарцисса создавать свою общность?
Конституция США предусматривает коллегию выборщиков как своего рода «предохранительный клапан», но выборщики и выборщицы, совершенно явно воспринимают свой мандат как обязательный, возможно, потому что им приходится платить небольшой штраф, если они его нарушают.
Клемперер не сомневался в том, что Гитлер страдал NPD. К тому же Гитлер был ленив, он не пил и не курил. Мы с вами, вероятно, встретив сегодняшнего патологического нарцисса, не будем сомневаться, что это именно патологический нарцисс. А как с остальными нашими согражданами? А что, если они не сомневаются в обратном?
Тут исследователи человеческого мозга указывают на особые системы в мозгу, которые люди задействуют, когда фантазируют по поводу будущего, вдохновленные тем восторгом, которое это будущее в нас вызывает. По словам президента Обамы, которые он произнес в 2009 году, нам не надо опасаться будущего, наоборот, нам надо создавать его, это и вызывает самый большой восторг.
Еще одна проблема состоит в психиатрических диагнозах: от частной диагностики Клемперера до современных требований к профессиональной диагностики заболевания далеко, и здесь психиатрия беспомощна и бессильна, потому что нет единства в вопросе о том, имеют ли многие диагнозы биологическую основу, базирующуюся на симптомах, а не на знании о фактических повреждениях головного мозга.
Внушающий страх нарцисс сможет без проблем найти себе психиатра, который готов подписаться под заявлением о поведении нарцисса, в котором нет ни единого признака болезни, но только лишь определенные личностные черты, явно востребованные у многих избирателей. К сожалению, иногда бывает нужна мировая война, чтобы урегулировать разногласия.
Альберт Йедде — профессор нейробиологии и фармакологии Копенгагенского университета. Он также является адъюнкт-профессором Университета МакГилла в Канаде и Университета Джона Хопкинса в США.
