Бывший сотрудник латвийского МИДа Ингмарс Бисениекс решил собрать команду «эльфов», которые будут бороться с фейками и пропагандой, распространяемой «кремлевскими троллями» в латышских электронных СМИ.
Он надеется, что деятельность инициативной группы положит начало общественному движению по повышению медиаграмотности среди соотечественников. Латвийские «эльфы» будут опираться на опыт литовских интернет-активистов, которые стали использовать для своего обозначения сленговое понятие «эльфинг», возникшее в Рунете еще в 2009 году.
— Как вам пришла в голову эта идея?
— В начале 90-х я, будучи еще студентом университета, стал замечать некоторые пропагандистские трюки в газетах и по телевидению. После событий на Украине стало заметно, что атаки на порталах — это не только личный взгляд какого-то комментатора, они скоординированы, организованы. Я стал следить за материалами о троллях, что-то вышло об этом явлении в последнее время на русском и английском языках. Главная цель, которую я ставлю, — это awareness raising, повышение информированности людей, в основном молодых, которые ежедневно пользуются интернетом. Активность инициативной группы энтузиастов, которые могли бы кратким и приемлемым способом донести до людей актуальную информацию, была бы хорошим делом.
Бессмысленно бороться с каждым комментарием «троллей», это физически невозможно и не нужно, поскольку они и преследуют цель задевать, провоцировать, вызвать какую-то эмоцию. Нужно постоянно давать людям рекомендации, показывать, где можно приобрести знания о том, чем они интересуются: в котирующихся на мировом уровне СМИ или научных центрах, о которых не возникает вопроса, фейковые, «липовые» ли это институции, в организациях, которым можно доверять. Информация доступна, в интернете ее море, но простой пользователь не пойдет ее искать.
— Вы какую-то методику разработали, рекомендации для людей, которых вы набираете? Как они должны реагировать и в каких местах, под какими постами, после каких комментариев в каких СМИ или социальных сетях они должны оставлять свои ответы?
— Да, основа есть. Есть фактически два вида коммуникации. Один — это готовый результат для публики, проверенная информация, которую администрация нашей группы в фейсбуке, три или четыре человека, может публиковать, тексты, ролики и аудиофайлы. Но с группой есть проблема: для лучшей коммуникации ее лучше извне закрыть. Уже стало заметно, что ее начинают использовать против людей, которые хотят в нее вступить.
— Они будут анонимами?
— Люди могут выбрать сами, выходить под своими именами или нет. Мы никого заставить не можем, это все волонтеры, никто никому не платит. Может быть, большинство даже и не захочет публично свое имя показывать, и это понятно. Сейчас я думаю над тем, как передавать информацию для всех, для широкой публики, не раскрывая наших единомышленников. А с ними мы будем общаться нормально через электронную почту или скрытую группу в фейсбуке.
— Вы будете проверять информацию, которую ваши добровольцы намерены распространять?
— Изначально, наверное, да. Мы все должны набраться опыта.
— То есть главное требование к добровольцам — это фактчекинг.
— Да. А насчет того, как распознать «троллей», я могу дать прочесть будущим «эльфам» материал, который я собрал: что характеризует их действия в интернете, какие виды обращений они выбирают.
— Один из приемов — флуд, или, по-английски, flooding: начинают забрасывать топик всякой чепухой, не относящейся к теме вопроса, просто длинными комментариями. И видно, что это преднамеренно делается. Или, например, пытаются упорно с нейтральной новости перевести разговор на какой-то политически чувствительный вопрос. Если с «троллем» вступаешь в дискуссию, начинается агрессивное поведение, грубости, личные оскорбления. Лучше всего, чтобы люди не ввязывались в дискуссию с ними. Глупее может быть, только если человек начинает спорить с так называемым роботом, элементом программного обеспечения, который под ключевыми словами выкладывает автоматически подготовленный текст.
— Вы намерены работать только на латвийских порталах?
— Мы уже имели возможность пообщаться с литовцами, они раньше начали, с 2013–2014 года. Их опыт интересен, но есть и другие граничащие с Россией страны, где испытывают те же проблемы: Эстония, Польша, Финляндия. В будущем было бы любопытно и полезно наладить контакты с коллегами в соседних странах. Проблема в том, что у нас до сих пор разделение идет по языковому принципу, и комментарии на том же портале Delfi в латышской и русской версиях различаются. Было бы интересно взяться за русскоязычные порталы, но это будет труднее, поскольку кремлевская пропаганда уже свое дело сделала, там со стереотипами, мифами бороться будет труднее. Для начала мне легче с латышской аудиторией работать.
— Насколько латышская аудитория чувствительна к кремлевской пропаганде, которая ведется на латышском языке?
— Там, где идет оголтелая ложь, фальсификации, там нет большой аудитории среди латышских читателей. Но есть и более тонкие моменты: можно использовать недовольство политикой правительства или какими-то политиками в парламенте, или чем-то непопулярным в Евросоюзе. В конце концов это косвенно служит той же цели: показать, что Латвия как государство — это только куча проблем, что Евросоюз — это злобные бюрократы, ничего не понимающие в реальной жизни, и он все равно скоро распадется. Критические настроения используются для формирования долгосрочного восприятия того, что есть в нашей стране и вокруг нее.
— Как вы будете политическую и социальную критику отделять от пропаганды?
— Это достаточно трудно, и мы не первый канал латвийского телевидения, который показывает весь спектр проблем. Внутренняя политика со своими спорами — это не арена действий для «эльфов»: у нас в стране коалиционное правительство, множество партий, и там всегда будут споры. Но я думаю, что надо обращать внимание на то, как, через что, каким образом воздействие на умы и сердца происходит извне. На методы информационного воздействия в электронных СМИ.
— У вас есть какие-то идеи, как можно уберечь страницу от жалоб, чтобы ее не «забанили»?
— Если мы будем использовать фейсбук или другие порталы как простые смертные, если захотим дать возможность комментировать наши посты, то никакого фильтра там не поставишь, надо с этим считаться. Но если мы станем тайными партизанами, то весь смысл теряется. Нужно быть в диалоге, в контакте с широкой аудиторией.
— Вы не учитываете того, что в основном пропаганда работает не на дезинформации, а на возможности людей найти подтверждение своим фобиям и бытующим у них в сознании мифам?
— Да, эмоциональный момент иногда важнее, чем чистая фактология. Но в контрпропаганду такими же методами, как у «троллей», я не верю. И для моих единомышленников стремление к этому неприемлемо. Это продуктивно, если это делается так, как делалось кремлевскими службами, в течение многих лет и во множестве СМИ.
— Вас в прессе представляют как бывшего сотрудника латвийского МИДа, и вы распространяете свои призывы на сайтах официальных организаций, связанных с НАТО, внешнеполитических исследовательских институтов. Вы не боитесь, что ваши действия будут восприниматься людьми как институционализированные и «казенные»?
— Я семь лет как не работаю в МИДе и эту инициативу через государственные каналы не рекламирую, у меня даже нет такой возможности. Я сотрудничал с Центром восточноевропейских политических исследований, там я знаком с людьми лично еще с университета. Поскольку наша тематика изначально касается интернета, мне было важно, чтобы в Delfi и на других порталах какое-то интервью вышло первым. И как раз Центр восточноевропейских исследований со своими регулярными контактами со СМИ помог. Главное, сейчас уже есть люди, которые к нам обращаются.
— Какие вы выработали критерии для отбора добровольцев?
— Неплохо было бы, чтобы было высшее образование, есть требования насчет интернета: регулярно ли человек заходит, есть ли аккаунт в фейсбуке, знание языков может пригодиться. Ну, а насчет фильтров — ну, есть сомнительные люди, мы уже получили сообщения, некоторых приходится проверять по другим каналам.
— Вы пробовали этим заниматься сами?
— Индивидуально? Да, пробовал, но я не видел в этом большого смысла, один не воин в этом пространстве, нужно координированное усилие группы.
— Вы общались с литовскими коллегами лично? Они поделились с вами опытом?
— Да. У них есть «лента новостей», в которую члены группы выкладывают ролики, тексты, в основном на тему политики России, направленной против балтийских стран, Украины, Польши. У них это несколько лет уже существует, и до борьбы с «троллями» эти люди занимались блогерством. У них тесные отношения с литовскими СМИ, из-за этого больше возможностей поделиться с аудиторией: есть журналисты, которые отслеживают их материалы и иногда используют то, что находят неформальные энтузиасты. Ричардас, с которым я говорил, — блогер с 2005–2006 года. Он член множества групп в социальных сетях.
— В латышском сегменте интернета есть популярные блогеры с большим числом подписчиков, которые могли бы вас поддержать?
— Блогеры есть, но я не уверен, что аудитория у них большая.
— Вы собираетесь работать вручную или допускаете машинную работу или копипаст?
— Наверное, поначалу, пока мы не достигнем уровня, позволяющего хорошо писать вручную, ничего не останется, как перепубликовывать какие-то отрывки или целые тексты из нашей ленты.
— То есть кто-то будет писать тексты в ленту, а кто-то распространять?
— Да. Мы уже касались фактчекинга. В любом случае то, что выйдет наружу, должно редколлегией просматриваться, будь то ролик или статья откуда-то, или текст, который кто-то сам написал. Потом, когда станет ясно, что люди приобрели опыт в своих определенных сферах, они смогут действовать и сами. Я совсем не вижу себя в будущем этаким пауком, сидящим на паутине, поскольку не хочу все время отдавать только этому занятию. Гораздо лучше, когда есть люди, которые развиваются сами и привлекают к делу других. Как я понимаю смысл гражданского, общественного движения, в нем нет единого лидера и строгой иерархической структуры. Единственное, что есть, — это общие понятия о том, что требуется и чего нужно избегать.
— Вы знаете происхождение самого понятия «эльфинг», «эльф»?
— Так называют себя литовцы, с которыми у нас установился контакт. Мы по каким-то меркам можем отличаться от литовцев, что-то иначе делать, но идея та же. Мы можем и другими мифологическими существами называться, сути это не меняет. Мы переняли название, чтобы сохранить эту ассоциацию. В любом случае мы хотим идти в том же направлении.
