14 июня 1928 года в аргентинском городе Росарио (Rosario) родился Эрнесто Гевара де ла Серна (Ernesto Guevara de la Serna), более известный как Че. Sputnik взял эксклюзивное интервью о человеке и мифе, возникшем после Кубинской революции 1959 года, у его младшего брата Хуана Мартина.
Хуана Мартина Гевару (Juan Martín Guevara) воспринимают прежде всего как брата легендарного Че, одного из руководителей Кубинской революции. Он на 15 лет моложе Эрнесто и является автором книги «Мой брат Че» ('Mi hermano, el Che'), в которой рассказывает о нем как о человеке.
В интервью программе Telescopio (Sputnik) Хуан Мартин вспоминает некоторые эпизоды своего детства и юношества, связанные с Че, убитым в Боливии 39 лет тому назад, когда он попытался продолжить революционное движение в этой южноамериканской стране. 14 июня ему бы исполнилось 89 лет.
Сейчас младший из братьев Гевара де ла Серна с волнением вспоминает, как его мать обнимала видного революционера 6 января 1959 года, когда прилетела в Гавану. Их встреча была запечатлена на кинопленке, которую Хуан Мартин впервые посмотрел лишь недавно.
Sputnik: Кем был Эрнесто Гевара и кем был Че?
Хуан Мартин (Juan Martín Guevara): Я не смогу много рассказать о том, кем был Че, но могут поведать, кем был Эрнесто. Эрнесто — мой родной брат, а Че — единомышленник. Мы в семье вполне нормально воспринимали его образ мыслей и действий. Очень трудно понять, как вдруг твой брат, мало чем отличающийся от других, вдруг превращается в Че. Объяснить это непросто, потому что он по-прежнему остается моим братом. Он был старше меня на 15 лет, я был для него малым ребенком. Но он не относился к категории людей, которые ставят себя выше тебя, он не был старшим братом, который нависает над тобой. Скорее наоборот, всегда старался придумать что-то веселое для себя и для меня.
— Когда ты видел его в последний раз?
— В январе 1959 года, мне тогда было 15 лет, а он уже был Че. Мы тогда пробыли три месяца в Гаване. Мы не могли все время быть вместе, поскольку это были первые дни Революции, и он был весьма занят. Но моя мать, отец, сестра и ее муж виделись и общались с ним. Потом мы снова встретились в Монтевидео в 1961 году, мне тогда было 18 лет. Там он тоже был очень занят, однако наши беседы были значительно более оживленными и в ходе их обсуждались совсем другие вопросы, чем тогда, когда мы были на Кубе. это была моя последняя встреча с ним, а моя мать еще несколько раз бывала в Гаване. Связующим звеном с ним была она, поскольку я жил со своей матерью.
— В книге «Мой брат Че» ты пишешь о том, что ваша семья отправилась в Гавану 6 января 1959 года, в самый разгар празднования победы Революции, а также о том, что самолет за вами послал Фидель, поскольку все отмечали победу со своими семьями, кроме Че.
— В действительности история этой поездки такова. До этого на Кубе существовала очень кровавая и жестокая диктатура Батисты (Batista), и многие люди бежали с острова. Сразу же после победы Революции Фидель отправил специальный борт, чтобы вывезти из Южной Америки членов Движения 26 июля, которые были вынуждены покинуть Кубу. Камило Сьенфуэгос (Camilo Cienfuegos), на которого была возложена организация полета, решил взять и нас. Он рассказал нам, что в начале ничего не сказал Эрнесто о том, что мы летим этим самолетом, исходя из того, что он будет против, поскольку самолет предназначался для эмигрантов, а не для его семьи. Ему сообщили, когда мы были уже на подлете.
Я видел фотографии сцен нашего прибытия, как мама обнялась с ним, а недавно посмотрел кадры фильма, обнаруженного на Кубе, на которых показано, как мы спускаемся с самолета, и как мама обнимается с Эрнесто. Я помню, что объятие было очень долгим, в фильме показано, как долго оно длилось. Просматривая сейчас эти кадры, я испытываю те же самые ощущения, видя, как они обнимаются, после стольких лет и стольких сообщений о его смерти и других новостей о нем, которые публиковали газеты.
— Часто подчеркивают этическую сторону фигуры Че Гевары…
— Я постоянно об этом говорю, об этом повествует моя книга, цель которой — рассказать о нем как о человеке. Он превратился в некое подобие мифа, зачастую лишенного содержания, и лучший способом нарисовать его образ — это рассказать о нем как о человеке, у которого была семья, отец, мать, братья и сестры. Твердость духа он унаследовал в большей степени от матери, чем от отца, но оба родителя обладали сильным характером.
Мой отец, у которого энергия била через край, все время начинал новые проекты, что-то новое. Как правило, он их не завершал, одни проекты зависали, но он начинал другие и всегда был активен. А моя мать была очень дисциплинированным человеком с незыблемыми этическими принципами. От обоих родителей, которые всегда смотрели в будущее и не были отягощены каким-либо консерватизмом, Эрнесто взял самое лучшее.
— Как семья узнала о гибели Че?
— Я тогда занимался доставкой молочных продуктов и уходил на работу рано утром. Точный день не помню, думаю, что это было 10 октября, в газетах появились его фото и сообщения о гибели в бою. Конечно, мы знали, что его убили. Когда я увидел фото, то засомневался в его подлинности, потому что уже много раз мы получали сообщения о гибели Эрнесто, которые оказывались ложными. В тот день мы вечером собрались семьей, и некоторые полагали, что фото было смонтировано. Но когда я снова посмотрел на него, то понял, что оно настоящее.
Через два дня мой брат Роберто отправился в Валье-Гранде (Valle Grande), на самолете, оплаченном одним аргентинским журналом. Вместе с ним полетели двое журналистов, чтобы взять интервью у военных. Роберто намеревался забрать тело и удостовериться, что это был действительно Эрнесто. Когда он прибыл на место, ему сказали, что тела нет. Его возили с одного места на другое. Затем ему пришлось отправиться в Ла-Пас, где он встретился с боливийским военным Альфредо Овандо (Alfredo Ovando). Ему предложили вернуться в Валье-Гранде, сказав, что тела нет, поскольку его сожгли. В итоге он вернулся в Буэнос-Айрес, не удостоверившись в смерти. Но с нами связались из Гаваны, где специалисты, что на фотографии действительно был изображен Че.
— Через тридцать лет местоположение его могилы было обнаружено, затем его останки были переданы Кубе и торжественно перезахоронены в мавзолее города Санта-Клара.
— Да, мы были там в 1997 году. Потом я побывал в Санта-Кларе еще раз, поскольку культ смерти не очень меня привлекает. Ты как будто попадаешь в какой-то иной мир: вечный огонь, тишина, урны с прахом всех соратников Че, убитых тогда же в боливийской деревушке Ла-Игера (La Higuera). Это все равно, что войти в святилище. Мы тогда присутствовали в мавзолее в течение всей церемонии, на которой выступал Фидель.
— Ты посетил Ла-Игеру лишь через 47 лет после гибели Че. Как объяснить такое решение?
— Я был там два раза. В первый раз я не смог добраться до ущелья Кебрада дель Юро (Quebrada del Yuro), где Че ранили и взяли в плен. Я был с людьми, которые спешили и не намеревались спускаться в ущелье. На следующий год я уже спустился в ущелье по крутой горной тропинке и дошел до того места, где схватили Че. Там стоит специальный указатель. Там же я встретился с сыном Инти Передо ('Inti' Peredo), одним из соратников Че.
Какое-то время мы беседовали в этом месте, которое так нас объединяло. Здесь сражали и Эрнесто, и отец моего собеседника. Потом я с огромным трудом выбрался наверх, как по причине крутизны подъема, так и вследствие эмоционального напряжения. Но возвращаться туда не хочу и не только потому, что я не сторонник культа смерти, но также и потому, что все там пропитано духом торговли, причем продают не только сувениры и ложные факты.
— Что ты чувствуешь в связи с использованием образа твоего брата в коммерческих целях?
— Когда мой брат Роберто отправился в Боливию, чтобы опознать тело, которое ему не выдали, было очевидно, что это делалось с целью навсегда избавиться от Че. Причем не только физически, а так, чтобы не осталось даже места, где могли бы почтить его память, не осталось воспоминаний о нем, его идей. Им это не удалось, поскольку личность Че означает гораздо больше, чем все то, что они пытались скрыть. Он жив в сознании народа, людей, общества, молодежи.
То обстоятельство, что его образ используется в коммерческих целях, преследует четкую цель не допустить, чтобы он стал ориентиром для молодежи. Это черта капиталистической системы: в коммерческих целях используют не только образ Че. Обязательно найдется кто-нибудь, кто сумеет извлечь прибыль из чего угодно. И вот тут объединяются две цели: опошлить его личность и не допустить, чтобы он стал нравственным ориентиром для молодежи, чтобы люди не интересовались его идейным наследием, не читали его статей. То есть, превратить его в чистый бизнес-проект.
Вопрос заключается в том, почему этот образ [необыкновенное, сделанное Альберто Кордой (Alberto Korda) в 1960 году] продолжает приковывать внимание людей. Это одно из самых узнаваемых лиц в мире, возможно, столь же известное, как и лик Христа. Именно молодежь и способствует тому, что образ Че продолжает жить в сердцах людей.
— Во времена военной диктатуры ты провел в тюрьме почти девять лет. Эрнесто так сильно повлиял на твои политические взгляды?
— Большие количество молодежи моего поколения оказалась под влиянием Кубинской революции, и мы начали бороться каждый по-своему, стремясь коренным образом изменить положение дел. Положение брата также оказало на меня свое влияние, потому что в тот момент, когда он из Эрнесто Гевары превратился в Че, то я тоже из Хуана Мартина Гевары стал превращаться в брата Че, по мере того, как он становился все более значимой, а теперь уже и легендарной личностью. Если говорить о тюрьме, то там главным были мои политические убеждения. Там ведь условия для всех одинаковые, не важно, чей ты брат. Тебе от этого не лучше и не хуже.
— Какой бы борьбе посвятил себя Че сейчас?
— Я всегда думаю, что он был бы там, где народы борются за свою свободу, независимость и в итоге за социализм. Не могу точно сказать, куда бы он сейчас отправился. Потому что, помимо всего прочего, современный мир изменился, хотя проблемы остались все те же: неравенство, бедность, дискриминация, насилие, сосредоточение богатства в руках небольшой кучки людей. Те идеалы, за которые он сражался, все еще продолжают жить, хотя и с другими действующими лицами и в несколько иной форме.
Меня спрашивают, если бы Че был жив, какой была бы сегодня Латинская Америка? Свободной, суверенной, независимой и социалистической? Но его нет с нами, поэтому молодежь должна воспринять эти идеалы и предпринять конкретные действия по изменению мира, который остается столь же неравным, или даже еще более неравным, чем в те годы.
