Когда я была еще ребенком, я испытывала, по мнению некоторых, нездоровое восхищение перед телефонами. Я провела бесчисленное количество часов, пытаясь разобраться, как работают телефоны с дисковым набором. Я очень быстро обнаружила в себе талант выигрывать викторины в различных радиошоу: в качестве призов я получала билеты, пластинки, пропуски за кулисы театров и так далее. В колледже эта моя зависимость усилилась: вместе с моими соседями по комнате мы доставали старый дисковый телефон в магазинах подержанных товаров, отправлялись к местной коммутационной коробке, вскрывали ее, переставляли проводки и взламывали ее — прямо на улице. Мы узнали, как можно взламывать электронные доски объявлений. Взломав их, мы узнали, как звонить за границу. Мы также узнали о русских хакерах и о том, что они очень продвинутые.
Чаще всего мы звонили по номерам, по которым никто не отвечал, или сталкивались с сердитыми операторами. Но, признаться честно, мы не замышляли ничего плохого: мы просто хотели поговорить. Мы продолжали звонить в самые разные страны, испытывая эйфорию от простой возможности поговорить. Мы могли вмешаться в разговор женщины с ее матерью или подслушать смущенного молодого человека, приглашавшего девушку в кино. После долгого ночного разговора с Польшей о музыке, мы просто лепили изоленту на провода и отправлялись за пиццей. Мы обладали редким даром — способностью связываться с миром. Обман телефонных компаний с их грабительскими тарифами был единственным способом поговорить с далекими незнакомцами. Перехват звонков и желание звонить незнакомым людям стали естественным продолжением моей привычки общаться с друзьями по переписке, которая появилась у меня еще в детстве, потому что мне всегда хотелось узнать, какова жизнь в Египте, Франции, Германии — везде, только не в США.
Мы были не одиноки: телефонный хакинг существовал уже много лет, и в 1970-х годах такие ребята, как Стив Возняк (Steve Wozniak) и Стив Джобс (Steve Jobs), продавали синие коробочки для перехвата телефонных разговоров прямо в своих комнатах в общежитиях. После телефонов мы занялись онлайн-данными и скоро стали «взломщиками». Нам казалось, что мы похожи на киношных шпионов. В конце концов, это был золотой век шпионских историй, в которых неизменно рассказывалось о русских и холодной войне, международном шпионаже и множестве по-настоящему крутых устройств для ведения слежки.
Говоря о холодной войне и шпионах, мы должны затронуть тему хакерства. Русские всегда этим занимались, проникая внутрь наших современных машин. Именно они изобрели основные современные техники взлома. В 1980-х годах советские шпионы разработали электрического «жучка» для пишущих машин: согласно докладу Национального агентства безопасности 2012 года, посредством радиосигналов этот «жучок» передавал информацию об ударах по клавишам пишущей машины IBM Selectric — машины, на которой я училась печатать. Мысль о том, что мои любовные послания могли быть перехвачены агентами КГБ, приводила меня в трепет. Этот жучок был аналогом кейлоггинга — перехвата данных о том, что именно печатает пользователь, с помощью хорошо спрятанного вируса.
Потом был 1984 год — крайне важный, мрачный и бурный год, когда развалилась телефонная монополия Ma Bell, когда Джордж Оруэлл заявил о том, что западная культура рано или поздно поглотит сама себя. К великой оруэллианской радости в том году был выпущен первый компьютер Macintosh, и авторы знаменитого рекламного ролика показали миру легион бесцветных рабочих, очень похожих на заключенных, которые ждали появления волшебной машины, способной их спасти. ЦРУ обнаружило 17 советских жучков в пишущих машинах посольства. В 1984 году мир услышал запись шутливого заявления президента Рейгана, который в тот момент просто проверял микрофон: «Мои соотечественники-американцы, я рад сообщить вам сегодня, что подписал указ об объявлении России вне закона на вечные времена. Бомбардировка начнется через пять минут». Эта шутка превратила заморозки холодной войны в настоящую стужу, вызвав эскалацию гонки вооружений. Грибовидные облака стали постоянно появляться на наших телеэкранах, и даже известный музыкант Стинг годом позже написал довольно скверную песню под названием «Russians».
Я всегда держала наготове аварийный комплект средств для выживания, включавший в себя продуктовый паек и спички, поскольку я была убежден, что, хотя американцы и русские — это один биологический (но не идеологический) вид, все мы — покойники. Но мой роман с телефонами и компьютерами продолжался. Пока я копалась в текстовых многопользовательских играх, местная группа хакеров, называвшая себя 414s, просто ради интереса взломала национальную лабораторию в Лос-Аламосе.
1984 год также стал годом рождения «Тетриса», появившегося на свет благодаря блестящему коду Алексея Пажитнова. Игра Пажитнова стала первой разработанной в Советском Союзе компьютерной программой, которую стали продавать в США. Пажитнов работал на Вычислительный центр Дородницына Советской академии наук в Москве. Этот центр стал настоящей базой хакеров. Хакерство, прослушка разговоров и сбор разведданных неотделимы от России, шпионской деятельности и ядерной войны.
Мы с друзьями взламывали самые разные сети, находя самую разную информацию, от порядковых номеров библиотечных книг до запасных удостоверений личности. Мы взламывали электронные доски объявлений. Мы угадывали пароли форумов. Потом мы стали придумывать персонажей. «Кейтлин Ингрэхэм», к примеру, была членом нескольких клубов любителей книг и аудиозаписей, а также инвестором на аукционах Sotheby's. В какой-то момент у нее даже была кредитная карта, и она почти стала владелицей замка в Шотландии.
Полагаю, мы были хакерами, но мы были мелкими хакерами, работавшими через очень медленные модемы. «Настоящие хакеры» были где-то далеко. Точнее, они были в России. Русские знали все о наших компьютерах — тогда и сейчас.
В 1989 году группа немецких хакеров-шпионов продала КГБ данные из баз данных Пентагона, космического центра NASA, ядерной лаборатории Лос-Аламоса, Европейского центра ядерных исследований и еще нескольких агентств. То, что КГБ завладеет всем миром, было лишь вопросом времени. Потом был Влад: к 1994 году среди нас появился настоящий гуру, Владимир Ленин — российский системный администратор, который взломал сеть нью-йоркского «Ситибанка» и украл 10 миллионов долларов. Влад стал первым интернет-грабителем банков, и его подвергли экстрадиции в США, поскольку в России в тот момент не было законов, позволяющих рассматривать дела хакеров. Влад получил три года тюрьмы, а банку удалось вернуть только 200 тысяч долларов. Но наша фантазия о хакере Робин Гуде была слишком волшебной, чтобы оказаться правдой: позже группа хакеров ArachnoiD, которая ради интереса устанавливала игры на серверы «Ситибанка», заявила, что они продали Владу коды доступа к счетам всего за 100 долларов.
Тем не менее, русские задавали тон. Алексей Иванов и Василий Горшков сумели взломать платежные системы Western Union и PayPal, хотя в 2002 году их все же поймали. Евгений Богачев и его коллектив сумели украсть 100 миллионов долларов со счетов американских граждан и банков — и они до сих пор остаются на свободе. Но самыми удивительными среди русских хакеров стали женщины-хакеры, которые все чаще мелькали в сети: чрезвычайно привлекательные и невероятно крутые. Гражданка Соединенного Королевства Анна Чапман, известная как Анна Васильевна, основала фальшивую компанию по продаже недвижимости и жила на Уолл-Стрит, однако в 2010 году ее депортировали, заподозрив в том, что она была агентом российской разведки. Кристина Свечинская, бывшая студентка Нью-Йоркского университета, украла у нескольких британских и американских банков значительные суммы денег при помощи трояна Zeus — по слухам, всего за несколько месяцев ей удалось украсть три миллиона долларов. Сейчас у нее есть свой телесериал, поскольку по каким-то непонятным причинам людям кажется, что, если они будут наблюдать за женщиной, пишущей коды, это сделает их умнее.
Кроме того, есть еще и Наташа Григории, чей ник кажется русским, хотя мы никогда не узнаем правду. В 1980-е годы она занималась хакерством, а затем основала antichildporn.org — организацию хакеров, которые отслеживают детскую порнографию в сети. Разумеется, я могу ошибаться, но я не думаю, что эти женщины-хакеры имели какое-то отношение к попыткам российского правительства использовать хакеров, чтобы склонить чашу весов в пользу Дональда Трампа на выборах 2016 года. Однако российские хакеры активно вмешивались в американскую политику начиная с 1990-х годов — и этот процесс был взаимным: американские политические консультанты дистанционно руководили кампанией по переизбранию Бориса Ельцина в 1996 году. О тех событиях даже сняли фильм под названием «Проект „Ельцин"», где в главной роли снялся Джефф Голдблюм (Jeff Goldblum).
Кража хакерами электронных писем Хиллари Клинтон во время предвыборной кампании 2016 года, а также публикация досье на нынешнего президента, подготовленного по заказу оппозиции, являются одними из последних примеров длинной цепочки вмешательств в предвыборные кампании, которые начались несколько десятилетий назад. Российская разведка уже давно пользуется вебсайтами, ложной рекламой, фейковыми новостями и техниками взлома, чтобы ударить американцев по их больным местам. Бывший агент ФБР Клинтон Уоттс (Clinton Watts) однажды сказал: «Россия сосредотачивается на конкретной аудитории внутри электората, которая восприимчива к ее идеям и результатам ее влияния, а именно к „ультраправой" аудитории, испытывающей возмущение в связи с иммиграцией, беженцами и экономическими трудностями».
Хотя российское правительство отрицает свою причастность к американским президентским выборам 2016 года, а нынешний президент отрицает информацию о сговоре с Россией, Министерство внутренней безопасности США подтвердило наличие связи между ними. Как и уволенный директор ФБР Джеймс Коми (James Comey) и многие другие. Фальшивые российские аккаунты купили политическую рекламу в Facebook на общую сумму в 100 тысяч долларов, занимая консервативные позиции по множеству сложных вопросов, таких как вопросы расы, прав сексуальных меньшинств, контроля над продажей оружия и иммиграции. Этот список можно продолжить.
Создается впечатление, что русские прочно закрепились в наших компьютерах и социальных сетях — и даже внутри нас самих, как ДНК. Скажу только одно: мы в гораздо большей степени русские, чем нам кажется.
