Как объяснить притягательную силу Владимира Путина среди некоторых французских граждан и политиков, вроде бывшего депутата Тьерри Мариани (Thierry Mariani) и Марин Ле Пен (Marine Le Pen)? Таким вопросом задался Оливье Шмитт (Olivier Schmitt), признанный эксперт по международным отношениям и преподаватель Университета Южной Дании, в проницательной, прекрасно задокументированной и легкодоступной работе «Почему Путин — наш союзник?». Критический и систематический анализ внутренней структуры речи ряда французских государственных деятелей позволяет автору показать, что их прославление современной России опирается на ошибочные факты: «Пушкин никак не оправдывает союза с Путиным» (стр. 65).
Иначе говоря, культурные достижения России, ее давние отношения с Францией и попытки сформировать положительный образ президента не могут служить оправданием для того статуса, какой хотели бы придать ей Жан-Люк Меланшон (Jean-Luc Mélenchon), Марин Ле Пен и их эпигоны. Кстати говоря, в числе фанатиков президента России есть потомки старой аристократии, которая прибыла во Францию в 1920-х годах.
Автор открыто называет себя либералом. Из его работы становится ясно, что интерес к России Владимира Путина развивается во Франции в определенных кругах якобинских наклонностей, которые выступают за некую форму эгалитаризма и ставят коллектив выше личности. Кроме того, из мысли Оливье Шмитта следует, что радикальная и критически настроенная по отношению к неолиберализму часть левых, а также ультраправые течения, которые привлекает агрессивная политика сильного государства, могут ощутить тягу к фигуре Владимира Путина. В качестве противодействия Оливье Шмитт предлагает систематическую критику этих аргументов.
Французская путинофилия
1) Путин — архетип сильного лидера, который действует в интересах государства и спасает его от хищников-олигархов.
2) У России и Франции есть общие цивилизационные ценности.
3) Союз с президентом России отвечает национальным интересам Франции.
4) США как империалистическая держава заслуживают большего осуждения, чем Россия.
Оливье Шмитт не опровергает и не подтверждает модную в настоящее время гипотезу «новой холодной войны», однако критически рассматривает все эти утверждения, разбирается с каждым их пунктом. С помощью четких примеров автор доказывает, что четыре этих туманных идеи не выдерживают проверки фактами.
Прежде всего, Владимир Путин воспользовался правоохранительными органами, чтобы ограничить влияние магнатов (Березовский, Ходорковский), однако позволил набить карманы другим людям (например, нынешнему премьеру Дмитрию Медведеву) и избавился от потенциальных политических противников вроде Магнитского и Навального. Далее, нынешний консерватизм российской политической элиты, которая крепко держится за семью, религию и идентичность, а также ограничения свободы слова и политического плюрализма, вовсе не создает некое сообщество ценностей, а лишь подчеркивает различия между политической культурой России и Франции. Кстати говоря, понятие национального интереса Франции тоже не может устоять перед детальным анализом: с учетом затрагиваемых отраслей (армия, агропром, туризм, финансы) и изменчивых интересов стоящего у власти большинства, интересы групп стабильно вступают в конкуренцию. Так, что лучше, продать вертолетоносцы «Мистраль» или же наказать Россию за дестабилизацию международного порядка? Наконец, постановка России на один уровень с США свидетельствует о несвоевременном возрождении бинарной схемы холодной войны вопреки многополярности современно мира, а также искажении взглядов, раз инструменты российского влияния (Sputnik, Russia Today и т.д.) связаны с правительством, тогда как американская «мягкая сила» опирается на множество носителей (НКО, частный сектор и т.д.).
По мнению автора, именно четыре этих составляющих формируют общие рамки современной французской путинофилии. Восхищение российским лидером определяется им как «страсть». Здесь ощущается потенциальное влияние исторических и социологических работ Лилли Марку (Lilly Marcou), Жоржа Лаво (Georges Lavau), Марка Лазара (Marc Lazar) и Софи Кере (Sophie Cœuré), которые анализировали связи СССР и Франции в ХХ веке. Кроме того, интерес многих французов к России связан с положительным образом Франции в российском коллективном бессознательном. Сейчас мы не станем заниматься углубленным анализом этого явления, однако интуитивно можно понять, что Французская революция, романы XIX века, коммуна и внешняя политика голлистского или даже постмодернистского толка заложили основы взаимного притяжения некоторых слоев общества.
Сложность французского и российского обществ
В этой связи можно задаться вопросом, действительно ли Россия представляет собой единое образование, которое иногда описывает Оливье Шмитт, используя единственное число по отношению к многогранной действительности («видение русского мира во Франции», стр.11, или, например, «приход к власти элиты, которая убеждена, что единственная цель Запада — уничтожить ее», стр. 116). Готовы поспорить, что во всех этих случаях речь идет о гораздо более сложных объектах.
Сложность российской политической жизни и множество контрастов или даже противоречий, которые характеризуют растянутое на огромной территории общество, указывают на недопустимость однозначных выводов. Напомним также, что группа из 31 специалиста во главе с Кати Русле (Kathy Rousselet) и Жилем Фаварелем-Гарригом (Gilles Favarel-Garrigues) попыталась разобраться в этом на полутысяче страниц своей работы. В Российском обществе существует множество линий разлома. Некоторые характерны для большинства стран: город и деревня, центр и провинция, работодатели и трудящиеся и т.д. Другие же уходят корнями в особенности политической истории российского общества. В частности речь идет о спорах западников и славянофилов, которые начались еще в 1840-х годах и определенным образом перекликаются с существующей в ряде государств (США, Великобритания, Германия, Венгрия и т.д.) полемикой между сторонниками открытости и закрытости.
Своевременная и задокументированная работа
Кроме того, в глаза бросается обилие библиографических отсылок для такого небольшого произведения (71 указание). Оливье Шмитт демонстрирует углубленное знание посвященных России работ, которые зачастую использовались специалистами по постсоветскому пространству, но обычно оставались вне поля зрения экспертов по международным отношениям.
В такой перспективе работа становится полезным противовесом для выходивших недавно книг о группах во французской политической и экономической элите, которые поддерживают кремлевские интересы во Франции. Если Сесиль Весье (Cécile Vaissié) и Николя Энен (Nicolas Hénin) анализируют конфигурации игроков и арен, Оливье Шмитт касается, скорее, теоретической стороны вопроса. Тем самым он очень кстати дополняет существующие работы об информационных и цифровых инструментах российского влияния в Европе.
В целом, книга вписывается в структуру исследований восприятия России в мире. В конце ноября 2017 года этой теме будет посвящена конференция в Университете Восточной Финляндии, куда съедутся специалисты из Шотландии, Финляндии, Израиля и России. Представленный книгой Оливье Шмитта критический взгляд необходим для лучшего понимания существующего в настоящий момент влечения к так называемым «нелиберальным» идеям: легитимное физическое насилие, расширенный контроль над средствами связи, дискредитация критической мысли, рассуждения о чистоте идентичности, формирование угроз для безопасности и т.д. Социальным наукам предстоит сделать еще очень многое (и во многих областях), чтобы переосмыслить дуэт демократии и авторитаризма. Нам же стоит поблагодарить Оливье Шмитта за столь необходимое напоминание об этом.
