В этом году отмечается столетний юбилей года революций в России. Но насколько идея революции совместима с идеалами единства и примирения российской исторической политики?
16 ноября 1941 года. Генерал-майор Иван Панфилов и его отряд в 28 пехотинцев участвуют в обороне Москвы. Они держат оборону, а противостоят им в два раза больше немецких танков. Имея только ручные гранаты и бутылки с зажигательной смесью, они смогли уничтожить 18 танков, прежде чем погибнуть в бою за свою родину. Память о них продолжает жить. Два военных корреспондента собирают эту историю по крупинкам и пишут о героизме панфиловцев в газете «Красная звезда». «28 панфиловцев» становятся героями. Монументы в честь героев стоят сегодня в бессчетном количестве российских городов.
На самом деле все было не так. В основном, историю эту выдумали военные репортеры, что показало советское расследование 1948 года. Результаты его держались в секрете до распада СССР, а в новое время легенда стала яблоком раздора. Сергей Мироненко, руководитель российского государственного архива, спровоцировал российского министра культуры, опубликовав в 2015 году архивные документы, говорящие о том, что великий советский военный миф сфабрикован. Ведомство министра культуры Владимира Мединского поддержало (еще один) патриотический фильм о 28 панфиловцах. В октябре 2016 года Мединский заявил, что подвиг — «священная легенда», копаться в которой не стоит.
Советская поговорка гласит, что Россия — страна с непредсказуемым прошлым. Чтобы понять, почему, надо взглянуть на то, как политика по отношению к истории и памяти менялась со времен перестройки в 1980-е годы до сегодняшнего дня.
Эта неясность продолжалась и в 1990-е годы, в период, когда российская история постоянно переоценивалась, но консенсус так и не был найден. Никто так и не отмежевался четко и решительно от преступлений сталинского периода и тоталитарного советского режима. Болезненное прошлое скорее было оттеснено на второй план, нежели объяснено и понято.
В 21 веке мы увидели очевидную перемену в официальном отношении к прошлому, был выдвинут целый ряд государственных инициатив для того, чтобы сформулировать новое, авторитетное понимание истории. В 2009 году президент Дмитрий Медведев создал комиссию, которая должна была противодействовать попыткам фальсифицировать историю, «наносящим ущерб интересам России». Целью было сделать акцент на положительных сторонах советского прошлого России. То, что из 28 членов комиссии профессиональных историков было очень мало, но зато были представители властей, говорит, что за всем этим стояли политические мотивы.
Популяризация истории получила новый виток в 2012 году, «году истории», когда был предпринят ряд мер для создания ажиотажа вокруг гордого прошлого России. В 2013 году президент Владимир Путин выдвинул идею о «едином учебном пособии по истории» для школы, в котором история излагалась бы без противоречащих друг другу интерпретаций. В новых учебниках упор делался на «положительные результаты» и «необходимые меры», а жертвы преступлений сталинской эпохи либо замалчивались, либо число их сильно преуменьшалось.
Примеры показывают нам, как историю можно рассматривать в качестве ресурса для государственного строительства.
В этом году отмечается столетие великого года революций. А что Россия? В 1990-е годы значение революции приглушалось, если она вообще не отрицалась — как ошибка. День 7 ноября был в 1996 году переименован президентом Борисом Ельциным с «Дня Великой Октябрьской социалистической революции» на «День единства и примирения». В 2005 году день этот (как праздничный) вообще был отменен и заменен на «День национального единства» 4 ноября в ознаменование изгнания польских интервентов из Москвы в 1612 году и конца «смутного времени» между 1598 и 1612 гг. В 1613 году царем был избран Михаил Романов, и династия Романовых продолжала править вплоть до революции 1917 года.
Основная мысль, связанная с юбилеем революции, совпадает с руководящей идеей новой политики в отношении истории и памяти: единство и примирение. В таком свете смотрят и на революционную эпоху, которая включает в себя не только буржуазную Февральскую революцию и большевистский октябрьский переворот в 1917 году, но и разрушительную Гражданскую войну 1917-1922 гг. в качестве нового «смутного времени», переход от одной сильной империи — эпохи Романовых — к новой сильной империи — советскому времени.
Преемственность, единство и примирение занимают почетное место во взгляде Путина на прошлое и будущее. Столетний юбилей оказался проблемой: революцию ни игнорировать нельзя, ни восторгаться ей нельзя. Власть боится таких цветных революций, как в Грузии в 2003 году, на Украине в 2004 году и в Киргизии в 2005. Вместо «революции» Путин говорит о «драматичных событиях», «национальной катастрофе» или «смуте» 1917 года. В то время как имя Ленина замалчивается, прославляют других героев: князя Владимира, который ввел христианство на Руси в 988 году; Ивана Грозного, способствовавшего экспансии России в 16-м веке и Чингисхана, могущественного монгольского властителя. Владычество монголов, начиная с 1237 и почти до середины1400-х годов, все чаще связывают с ролью России как посредника между Азией и Европой. Оно приобрело еще большую актуальность в связи с попытками создания евразийского союза. В «День национального согласия» в 2016 году в Москве был открыт большой памятник князю Киевской Руси Владимиру, который также олицетворяет собой важный союз между государством и церковью в современной России.
В декабре 2016 года Путин поручил Российскому историческому обществу и Министерству культуры планирование юбилея революции. За несколько дней до этого он выступал перед Советом Федерации и напомнил им о важности примирения, о том, что брать с собой раскол, гнев, нарушения и ожесточение прошлого в сегодняшнюю жизнь просто неприемлемо.
Юбилейный комитет создал список с 118 мероприятиями на 2017 год: выставками, фильмами, конференциями и публикациями. В «День национального единства» 4 ноября планировалось открыть «памятник примирению» между красными и белыми времен Гражданской войны. Он должен был появиться в Севастополе в Крыму, где Гражданская война в 1922 году закончилась и который Россия аннексировала в 2014. Стремление к единству и примирению российской политики в отношении памяти могла бы, таким образом, убить сразу двух зайцев. Впрочем, проект отозван, открытие монумента отложено до следующего года, а сам памятник переименован из «примирения» в «российское единство».
Ингюнн Люнде — профессор русского языка Университета Бергена
