«Прямой»: Почему опять тормозится вопрос обмена пленными? Что произошло торгуются, не хотят, откладывают?
Георгий Тука: У меня складывается стойкое впечатление, что россияне в очередной раз начали торговлю пленными. После того, как состоялся в декабре масштабный обмен, я был убежден, что до марта мы освободим всех наших пленников. К сожалению, я ошибся. Мы вынуждены это признать. И я чувствую внутри, что в очередной раз наши люди предметом торга.
— То есть этот вопрос снова поставлен на паузу?
— Да. К сожалению да.
— На этой неделе появилась информация, что «Джавелины» уже на Украине. По вашему мнению, изменит ли это ситуацию на востоке Украины? И, возможно, эта информация, которая всегда раздражала российские СМИ, так же влияет и на решение во время заседания Трехсторонней контактной группы в Минске?
На сегодняшний день существуют определенные ограничения, которые приняты к Украине. Непосредственное условие — не использовать эти комплексы непосредственно на линии соприкосновения. Но надо понимать, что это ограничение может быть отменено в любой момент. Я постоянно держу связь с нашими военнослужащими — от солдат до генералов. Очень распространена ситуация на протяжении последнего года, когда бронированная техника противника, будь то БТР, или БМП, или танк, выезжает на определенное расстояние — километра полтора или два, по-разному, и чувствует полную безнаказанность. Мы можем применять, согласно Минским договоренностям, исключительно минометы 80 калибра, а таким оружием поразить танк практически невозможно, они начинают расстреливать позиции наших воинов.
И в августе прошлого года мои друзья, контрснайперская группа СБУ, была задействована в проверке в боевых условиях нашего противотанкового средства «Стугна». Испытания в боевых условиях прошли удачно. Российский танк был подбит. И после этого момента на этом участке фронта наступила довольно долгая пауза. Поэтому я предполагаю, что мы получим разрешение со стороны США использовать всего лишь два-три этих комплекса, и это набьет оскомину у врага на довольно длительный срок.
— 30 апреля официально завершилась Антитеррористическая операция и началась операция Объединенных сил. Какие плюсы это дает, возможно, для реинтеграции Донбасса и, больше всего, для защиты Украины?
— Дело в том, что еще с того момента, когда начали обсуждать законопроект об особенностях государственной политики по восстановлению государственного суверенитета на отдельных территориях Донецкой и Луганской областей, я категорически возражал против того, чтобы к этому законопроекту применялись такие термины, как «закон о реинтеграции» или «закон о деоккупации». Потому что в этом законе нет ни первого, ни второго. На 90% этот закон касается исключительно менеджмента, то есть системы управления силовыми подразделениями, которые защищают нас с вами на востоке Украины. Поэтому гражданское население никаких изменений не почувствует.
Я сегодня имел специальный разговор с начальником штаба, для того чтобы выяснить позицию Вооруженных сил. Потому что после того, как была обнародована информация о зонах безопасности — «зеленая», «желтая» и «красная» — о возможных ограничениях относительно попадания в очередную зону гражданского населения, люди были дезориентированы и люди были, скажем откровенно, особенно проживающие вдоль линии соприкосновения или на оккупированной территории, — они были напуганы. Они боялись, что изменятся условия пересечения линии соприкосновения, что ухудшатся отношения с родственниками. Я очень доволен тем, что наши военные подтвердили первый и самый главный тезис: наша армия — это наш защитник, и она будет делать все возможное для того, чтобы гражданское население на себе не почувствовало никаких негативных последствий изменения формата.
