Этим утром на Софийской площади в Киеве собрались сотни военнослужащих пограничных войск и воспитанников военных училищ. Из громкоговорителей льется песня о защите «Матери Украины». Исполнители народных танцев с национальными флагами, повязанными вокруг бедер, оттачивают последние па. На гигантском стенде написано: «Украина есть и будет». В центральной части площади руководители аппарата безопасности переговариваются с другими гостями. Все ждут Петра Порошенко, президента, чтобы вместе с ним отметить новый украинский праздник. Когда Порошенко наконец приезжает, то по пути к подиуму под звуки военного марша он машинально переходит на строевой шаг.
Собравшиеся тут люди празднуют День пограничника, который с этого года отмечается не 28 мая, как в России, а 30 апреля. Почти в это же самое время 100 лет назад возникло первое украинское национальное государство. Дата символическая, как и площадь, на которой происходит церемония. Собор на Софийской площади, построенный 1000 лет назад по образцу византийской Святой Софии в Константинополе, был центром Киевской империи. Украина должна, как громко проговорил в микрофон Порошенко, освободиться от ментальной зависимости от России.
Вот уже четыре года, как этот шоколадный фабрикант, чье состояние оценивается в 835 миллионов евро, возглавляет страну, находящуюся в состоянии войны. В 2014 году Россия аннексировала Крым и оккупировала часть Восточной Украины. С тех пор погибли 10 тысяч человек, перспективы решения конфликта не проглядываются, стрельба происходит почти каждый день.
На патриотическое мероприятие на Софийской площади пришли несколько десятков киевлян. Некоторым из них Порошенко жмет руку. Затем лимузин отвозит его к вертолету.
«Фокус»: Г-н Порошенко, вы любите представляться как главнокомандующий. Это проще, чем быть президентом?
Петр Порошенко: Совершенно точно нет. Я — гражданский человек.
— Но вы же часто называете себя президентом военного времени.
— Я президент мирного времени. Я мечтаю о мире. Мы могли бы прекрасно развивать нашу страну, если бы не война. В Донбассе мы потеряли 25% нашего промышленного потенциала. Шесть процентов нашего ВВП тратится на безопасность и оборону. Россия ввела полное эмбарго на наши продукты. А ее доля в экспорте в Украину упала с 33 до 9% и состоит лишь из транзита газа и энергоносителей.
— Вы подчеркиваете все время, что украинская идентичность крайне важна. Возникает впечатление, что вы хотите это добиться, протестуя против всего русского.
— Мы не выступаем против кого-то. Возьмите церковь. Каждая страна должна иметь свою собственную. Только лишь у Украины, Белоруссии и Молдавии на это якобы права нет. Перед войной с Россией спор о православной церкви еще можно было терпеть. Но после российской агрессии — нет. Русская православная церковь действует по указке Москвы. Я надеюсь, что мой призыв к Варфоломею, патриарху Константинопольскому, не останется без ответа, и он предоставит нам право на свою собственную унитарную церковь. Украинская церковь была основана 1000 лет назад в Константинополе. То есть мы возвращаемся в ее лоно.
— А что получат от этого украинцы?
— Это просто важно для нашей независимости. Мы тогда сами будем определять нашу церковную иерархию и поклоняться своим святым, а не Путину и патриарху Кириллу. Вы можете себе представить, чтобы украинская мать, потерявшая сына на войне, пошла в русскую православную церковь? Нам противна мысль, что нас и дальше будут считать частью советской или российской империи.
— Но общего советского прошлого вы ведь отрицать не можете.
— Наше прошлое связано с Европой, а у русских — нет. Мы пытаемся сейчас вернуться в европейскую семью народов. И это касается не только Западной, но и Центральной Украины. В 2013 году только 35% наших граждан были за Европу и 16% за членство в НАТО. Теперь 70% за ЕС и 56% за НАТО. И знаете, кто нас сплотил? Путин.
— Значит, что-то хорошее в нем есть.
— Нет в нем ничего хорошего. Мы больше не доверяем России.
— 10 мая вы встречаетесь с Ангелой Меркель и Эммануэлем Макроном в Аахене, чтобы после долгого перерыва поговорить о конфликте на Украине. Чего вы ожидаете от этой встречи?
— Канцлер сыграла исключительно важную роль в обретении нами независимости и поддерживала нас в самое трудное время. Оба они (Меркель и Макрон — ред.) были недавно в США, и я ожидаю, что США и ЕС будут тесно координировать свои действия по созданию миротворческой миссии ООН и по улучшению координации санкций. Они — важный рычаг для того, чтобы усадить Россию за стол переговоров и заставить ее выполнить минские договоренности. Мы отчаянно нуждаемся в прорыве. Это могла бы быть миротворческая миссия, которая обеспечила бы необходимую безопасность для свободных и честных выборов на востоке Украины. И, пожалуйста, Россия, мы не требуем от вас ничего неправильного, но вернитесь в цивилизованный мир и уберите свои войска!
— Путин мог бы после своего переизбрания сделать новое предложение по решению конфликта на Украине и тем самым избавиться от имиджа изгоя.
— Это странное умозаключение. Если Путин постоянно обещает сделать разные вещи и их не выполняет, то почему мы должны ждать от него каких-то новых предложений?
— Он очень заинтересован в идеальном проведении чемпионата мира по футболу. Без бойкота.
— Чемпионат — это чисто пропагандистский инструмент, чтобы обелить черный образ России. Он не имеет ничего общего со спортом, а только с геополитикой. Каждый сам должен решить, ехать ему туда или нет.
Как бы ни хотела Украина освободиться от наследия прошлого, в авиатехнике она полагается на испытанных советских лошадок. На вертолетах погранвойск МИ-8 — одному из них 36 лет — президент и его делегация приземляются в полдень на поле у Кодымы в Одесской области. 200 военнослужащих охраняют там 30-километровый отрезок границы с Приднестровьем. Из этого находящегося под контролем России региона Молдавии сюда проникают контрабандным путем сигареты, алкоголь и оружие.
Но больше всего тут боятся русских, которых могут послать через границу, чтобы нарушить здесь мир, как в Крыму или на востоке Украины. Порошенко осматривает электронные приборы и внедорожники «Фольксваген», которые были частично оплачены ЕС в рамках программы по обеспечению безопасности границ. Затем президент вручает ордена, которые ему подают две грациозные девушки-модели, одетые в военную форму.
— Недавно Украина получила от США так называемое летальное оружие, в том числе противотанковые ракеты «Джавелин» (Javelin). Надеетесь ли вы на увеличение помощи от американцев после того как в тамошнее правительство пришли такие антироссийские «ястребы», как Джон Болтон (John Bolton)?
— Болтон и Уэсс Митчел (помощник госсекретаря США по вопросам Европы) настроены не антироссийски, а проамерикански. Они хотят мира. Они — так же, как и новый госсекретарь — выступают за миротворческую миссию ООН. Кроме того, мы говорим об оборонительном оружии. Мы точно не собираемся нападать на Россию, но мы используем любую возможность, чтобы защитить себя.
— Вы обвиняете Россию во всевозможных вещах. Некоторые говорят, что тем самым вы хотите отвлечь внимание от собственных промахов. Каково, например, ваше видение экономического будущего Украины?
— Я горжусь улучшением инвестиционного климата. За четыре года мы достигли большего, чем за предыдущие 25 лет…
… как говорит Международный валютный фонд (МВФ).
— Да, и Всемирный банк. В рейтинге легкости ведения бизнеса мы продвинулись с 137-го места в 2013 году на 76-е место. Ожидается, что экономика вырастет в этом году на 3,5%. Покажите мне другую страну, которая смогла бы добиться таких показателей во время войны!
— Но тот же самый МВФ жалуется на коррупцию, и поэтому приостановил последний транш.
— Мы хотим ускорить создание Антикоррупционного суда. Я уверен, что нам удастся это сделать в первой половине года, возможно, уже в мае. И тогда мы получим следующий транш.
— Насколько трудно помешать могучим олигархическим кругам на Украине, когда ты сам олигарх?
— Тут я не стесняюсь. За прошедшие четыре года я показал, что ни один олигарх не должен ждать привилегий. Наоборот. Меня атакуют некоторые олигархи, распространяя обо мне через СМИ лживые измышления.
— Не будете ли вы так любезны в конце нашей беседы закончить следующие предложения.
В свободное время…
… со мной очень скучно. Я сплю 24 часа в сутки. Затем я пытаюсь загладить свою вину перед женой и детьми, которые меня практически не видят. Семья очень много значит для меня.
— Я люблю деньги, потому что…
… я не люблю деньги.
— Когда я сравниваю свою карьеру политика с карьерой предпринимателя…
… я бы сказал, что делаю все, что могу, в бизнесе и абсолютно все, что могу, в политике, потому что от этого зависит судьба нашей чудесной нации. Если понадобится, я готов за это отдать и свою жизнь.
