Европа жаждет энергии, и Россия готова дать ей ее с помощью газопровода «Северный поток — 2». Но не забыла ли Европа, что у России есть 300-летние империалистические традиции, и что «Северный поток — 2» — лишь еще одна попытка этой страны расширить свою сферу интересов и дестабилизировать Европу изнутри?
Дания попалась во внешнеполитическую ловушку, оказавшись между страдающей от энергетического голода Европой и экспансионистской Россией. В 2009 году Дания первой дала зеленый свет проекту строительства 1200-километрового газопровода «Северный поток — 2», с помощью которого в Западную Европу должны осуществляться поставки российского газа. Прошло девять лет, и Дания превратилась в помеху для российского великана.
Россия обвиняет Данию в «русофобии». Но Дания — единственная страна, которая постоянно изучала Россию и старалась понять, как та развивается. Будущий газопровод — лишь новое средство в традиционной империалистической внешней политике России, с помощью которой она вот уже 300 лет постоянно пытается расширить свою сферу интересов.
Дания сопротивляется, потому что хочет избежать зависимости, на которую многие другие европейские страны закрывают глаза, лишь бы решить проблемы с собственным энергоснабжением. А ведь в конечном итоге эта зависимость сделает Европу частью российской сферы интересов, где все основывается на правилах, далеких от либерально-демократических норм, на которые опирается европейское общество.
Империалистические мечты и страсть к экспансии
С середины XIX века для российской геополитики были характерны империалистические мечты, страсть к экспансии и непредсказуемость. Империалистические мечты о великой России, имеющей всеобъемлющее влияние на своих ближайших соседей. Стремление разрастись до океанов. Непредсказуемость, вызванная тем, что желание стать сверхдержавой оправдывает политические средства.
Империалистические мечты всерьез набрали обороты в связи с Крымской войной (1853-1856) — ненужной войной, последствия которой стоили жизни более 750 тысяч человек. Война разразилась из-за многолетнего раздора между Францией и Россией по поводу принадлежности святых мест в Палестине. То, что на поверхности выглядело как борьба между Римско-католической и Русской православной церковью, скорее было националистической битвой престижа.
Прежде царская Россия вмешивалась и в венгерское восстание 1849 года, и в борьбу за Шлезвиг-Гольштейн (1849-1851), чтобы не дать новому демократическому общественному устройству пустить корни в нескольких странах. Когда Османская империя передала ключи от Храма Рождества Христова римско-католическим монахам, управляемым из Франции, в России взыграли ее имперские амбиции. Россия ухватилась за возможность напасть на Османскую империю и получить контроль над Черным морем, осадив европейскую часть Турции.
Крупные державы Франция и Англия боялись, что Россия будет доминировать на Балканах, и тоже вступили в эту войну. Впервые две большие страны встали бок о бок против общего врага: этот союз имел решающее значение для исхода двух мировых войн, которые предстояли в ближайшие сто лет.
Во время мирных переговоров Россия была вынуждена взять более мирный курс в отношении Европы, но ни империалистические мечты, ни стремление расшириться до морей не были забыты. Вместо этого Россия обратила свой взор на черноморское побережье. Вплоть до 1880-х годов Россия контролировала территории Киргизии, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана. Перепись 1897 года свидетельствует, что в Российской империи жили 125 миллионов человек. Лишь 56 миллионов из них были этнические русские.
Российская агрессия во время мировых войн
Император, застреленный в Сараево, как известно, стал искрой, от которой разгорелось пламя Первой мировой войны. После первой попытки революции в 1905 году стало видно, что царская власть исчерпала себя, и многие предсказывали, что в случае еще одной войны власть царя падет. В 1917 году разразилась Октябрьская революция, и переход власти к большевикам одновременно положил начало распаду Российской империи.
Хотя многие территории объявили о своей независимости, Россия стремилась сохранить доступ к морям. Поэтому после окончания мировой войны началась борьба по восстановлению империи, которая вновь протянулась бы до моря. За несколько лет все отделившиеся территории вновь стали частью империи, которая теперь облачилась в одеяния идеологической диктатуры. Польша, Финляндия и Прибалтика нападения Красной армии избежали.
Этим странам позволяли сохранять независимость до 1939 года, когда две экспансионистские диктатуры, Советский Союз и нацистская Германия, поделили Центральную Европу между собой, заключив пакт Молотова — Риббентропа. Россия преуспела в стремлении добраться до Балтийского моря, но это высекло еще одну искру во взрывоопасном мировом сообществе. Три прибалтийских страны оставались под российской оккупацией вплоть до 1941 года, когда СССР проиграл их Гитлеру.
На встречах в Тегеране и Ялте в 1944 и 1945 годах соответственно (Тегеранская конференция состоялась в 1943 году — прим. ред.) российские амбиции стали ясны и для других будущих победителей в этой войне. Они согласились разделить Европу на сферы интересов, но определение «сферы интересов» должно было варьироваться в зависимости от широты. Летом 1946 года американские войска в основном покинули Европу, а присутствие Красной армии в Восточной и Центральной Европе было более или менее оговорено. Россия достигла морей и включила в свою империю недавно завоеванную сферу интересов. Через Европу протянулся железный занавес.
«Северный поток — 2» — инструмент дестабилизации?
Слияние Советского Союза с распавшейся империей — лишь краткий момент на фоне общей геополитической стратегии России. После распада СССР жажда мести была так велика, что пришлось прибегнуть к военным средствам, чтобы гарантировать, что больше ни одна страна не покинет Россию.
В 2008 году российский президент Дмитрий Медведев заявил, что Россия будет защищать российские меньшинства в бывших советских республиках. В том же году Россия вступила в войну с Грузией. Затем случились аннексия Крыма и война против Украины. Учитывая опыт, накопившийся за века, можно предположить, что это не последнее проявление российской экспансии. Потому что империалистические мечты и страсть к расширению никуда не делись.
Наряду с такими средствами, как кибератаки, различные формы пропаганды и «фейковые новости», «Северный поток — 2» — инструмент, призванный дестабилизировать Европу изнутри. Дания опасается непредсказуемости России, имея под боком такого большого соседа, который одержим империалистическими мечтами и имеет совсем другой взгляд на правовое общество и демократию, чем Дания. Дания усвоила опыт. Вот и все.
Но нежелание Дании одобрить «Северный поток — 2», может оказаться тщетной попыткой. В 2017 году фолькетинг (датский парламент — прим. перев.) принял закон, согласно которому можно запретить строительство газопровода из соображений политики безопасности, и поэтому сейчас идет подготовка к тому, чтобы проложить его к северу от Борнхольма, за пределами датских вод. И тогда уже дело будет определяться Конвенцией ООН по морскому праву и тем, насколько хорошо «Северный поток — 2» удовлетворяет требованиям в сфере экологии и безопасности. В то же время другие европейские страны закрывают глаза на опасность, которую влечет за собой зависимость от российского газа.
Всем понятно, что и Россия, и Европа очень выиграют от отношений, основанных на взаимном доверии, на благо стабильности и роста в наших сообществах. Но из-за российской непредсказуемости Европе следует оставаться независимой от России. Обеим сторонам надо признавать и уважать тот факт, что у России и Европы — разные взгляды на государственное управление, правовую систему и самоопределение. И обеим сторонам нужно знать, где проходит граница.
Вопрос лишь в том, знает ли страна с 300-летней традицией империализма, где проходят ее границы?
Луис Линдхаген — кандидат наук в области истории и европейских исследований
