Нигерийская киноиндустрия, именуемая Нолливудом, с самого своего официального возникновения, за точку отсчета которого берется выход в прокат фильма «Жизнь в оковах», вызывает у нас особое чувство гордости. Подъем национальной киноиндустрии положительно отразился на материальном благополучии Нигерии, повысил престиж страны и принес известность ее гражданам.
По иронии судьбы уже в фильме «Жизнь в неволе» нигерийская традиционная культура предстала перед зрителями воплощением зла, а нигерийцы были выставлены людьми, которые зарабатывают на оккультизме и человеческих жертвоприношениях.
Когда Чинуа Ачебе писал романы «И пришло разрушение» и «Стрела Бога», он стремился показать читателю сбалансированную картину африканской жизни до прихода европейских колонизаторов и противопоставить ее негативному западному представлению об африканском континенте как о варварском. Ачебе не пытался превознести Африку; он, скорее, желал без предрассудков описать африканское общество, не выставляя его членов иррациональными преступниками, хотя у них и были свои недостатки.
К сожалению, многие нолливудские писатели и продюсеры придерживаются неоколониального образа мыслей и переносят его в свои фильмы о нигерийских традициях. Наглядными примерами служат их репрезентации культуры народа игбо.
Рассказывая о деревне или городе игбо, кинематографисты каждый раз возвращаются к одному и тому же нарративу: 1. в деревне живут бедняки, а жизнь в городе — залог благополучия и богатства; 2. в деревне обитают ведьмы и колдуны, а в городе — добропорядочные мужчины и женщины; 3. традиционная религия деревни воплощает зло, но христианская религия, преодолевающая деревенский мрак, рисуется источником добра; 4. в деревне не существует законов или прав собственности, и разве что божественное вмешательство может помешать преступнику лишить имущества мирного человека, в особенности вдову. Город, напротив, объявляется территорией порядка.
В народе начали шутить, что появление в фильмах о традиционном обществе игбо таких актеров, как Пит Эдочи (Pete Edochie) или Чинветалу Агу (Chinwetalu Agu), обязательно приведет к безжалостной расправе над вдовой. Ее козы и куры будут конфискованы среди бела дня, а она сама больше не сможет заниматься сельским хозяйством на землях мужа. Иногда негативным персонажем выставляется вождь игбо, творящий все, что приходит ему в голову: он повсеместно захватывает имущество, не делая исключения даже для собственных жен и дочерей, и прибегает к арестам, а в отдельных случаях даже к убийствам мирных жителей.
В голове встают следующие вопросы: где находится эта деревня игбо, в которой случаются такие сказочные вещи? Если эти происшествия случались в прошлом, то где найти то самое сообщество со столь ужасающей историей?
Во-первых, давным-давно родители действительно имели возможность заставить дочь выйти замуж, однако ни одну девушку не могли принудить к браку без ее согласия. По свадебной традиции она должна была посетить дом жениха и провести четыре «рыночных» дня (четыре дня в неделю, отведенные для посещения рынка по завещанию верховного божества Чукву, — прим ред.) с его матерью, не вступая в интимные отношения с будущим супругом. Для семьи жениха и невесты это было возможностью лучше узнать друг друга. Если бы девушка вернулась к себе домой и заявила, что ей не нравится мужчина или его семья, брак бы не состоялся.
Во-вторых, когда представители рода жениха принимали выкуп за невесту, девушке звонили, чтобы спросить, хочет ли она выйти замуж за их сына. В случае отказа история заканчивалась. Конечно, от девушки ожидали, что она даст согласие и выйдет замуж по воле отца. Тем не менее в случае возникновения разногласий состоялся бы разговор между дочерью и отцом с целью прихода к единодушному мнению по этому вопросу.
Кроме того, во время брачного обряда отец невесты дал бы девушке чашку пальмового вина, чтобы та, сделав глоток, выбрала будущего мужа. Если, выпив из чашки, она бросала ее на землю и убегала, свадьба срывалась.
Таким образом, даже когда родители оказывали давление на невесту, у нее были способы отказаться выходить замуж за конкретного мужчину. Если она вступала в брак, поддавшись угрозам и давлению, это был ее личный выбор.
Вдовы действительно находились (и находятся) в уязвимом положении, но не настолько, как показывают в нолливудских фильмах. По традиции народа игбо брак — это не просто личное дело жениха и невесты. Брак — это связь между двумя родами или умуннами (ряд поколений, происходящих от одного предка). Даже отец невесты не имеет права участвовать в обсуждении выкупа. Умунна самостоятельно решает эту задачу и сообщает отцу девушки о своем вердикте. Вдобавок ни одна невеста не передается жениху, который пришел один или с отцом. Его попросят уйти и вернуться с родственниками.
Поэтому если муж умирает, а его вдова отказывается повторно вступать в брак, с ней нельзя поступать так, как это делают актеры в нолливудских фильмах. Если она столкнется с грубым обращением, женщина имеет полное право просить о помощи умунну мужа. Если же родственники мужа останутся в стороне, то ей следует обратиться к собственной семье. Коль скоро ее родственники узнают, что вдова подверглась жестокому обращению со стороны семьи покойного мужа, они нанесут последним визит, чтобы разобраться. А если после их посещения жестокое обращение нагло продолжится, то виновников будут ждать неприятности.
В назначенный день под действием крепкого алкоголя и других веществ трудоспособные мужчины из деревни обиженной женщины толпой двинутся к ее двору. Они отыщут дом человека, который притесняет их сестру, и начнут громить его имущество, срубать деревья и убивать цыплят, коз и овец. Это делается, чтобы раз и навсегда донести до обидчиков, что подвергшаяся жестокому обращению женщина не упала с неба, а родилась в семье и за нее есть кому постоять.
Большинство семей и деревень стараются избегать подобных происшествий в своих общинах. Стало быть, всякий раз, когда вдова жалуется на лишение ее права владения собственностью или дурное отношение к себе, ее проблема рассматривается и решается. Очевидно, что эта картина сильно диссонирует с той, которую показывают на экране.
Вместе с тем все традиционные практики, к которым обращаются нигерийские режиссеры, оборачиваются злом и заканчиваются приходом пастора, который намерен уничтожить «силы тьмы». Как это ни удивительно, но в реальности христианин или мусульманин скорее принесет клятву на Библии или Коране, чем обратится к нигерийскому божеству, потому что он верит, что нигерийское божество в силах уничтожить его в случае лжи, чего не произойдет, положи он руку на священную книгу. Более того, нигерийские фильмы распространяют идеи о непривлекательности жизни в сельских общинах для молодежи. Молодым людям вбивают в голову, что ради достижения успеха необходимо покинуть сельскую местность. Парадокс, но во многих деревнях люди зарабатывают больше и живут лучше, чем в нигерийских городах.
К тому же горожане начинают верить, что поездки в родные края — опасная затея, и поэтому боятся отвозить детей домой. В деревне чей-то дядя, чья-то тетя или какой-нибудь пожилой человек обязательно окажутся колдуном или ведьмой, которые стремятся разрушить благополучную жизнь горожан.
Речь не о том, что в сельской местности нет проблем. Но в погоне за прибылью нигерийские продюсеры продолжают преувеличивать беды сельского быта и прославлять жизнь по западному образцу. Перед нигерийцами и иностранцами они выставляют богачей оккультистами, зарабатывающими деньги на жертвоприношениях. В Нигерии многие бедные люди, оказавшиеся в трудных жизненных условиях, начинают принимать эти истории за правду, а потом похищать и убивать людей с целью разбогатеть.
Так как кино представляет страну в глазах международного сообщества, нигерийским кинематографистам следует задуматься о том, как рассказывать наши истории, не прибегая к демонизации местного образа жизни. Рассматривайте мои слова как призыв к нигерийской нации.
