Израильский юмор совершенно не похож ни на юмор хелмских мудрецов (по названию польского города Хелм — прим. ред.), ни на юмор Шолом-Алейхема, ни на традиционные еврейские анекдоты, и вообще ни на какой другой юмор.
В галуте (изгнание, рассеяние — прим. ред.) еврей всегда был гонимым, беспомощным и безропотным, а потому смешным. Достаточно было начать анекдот со слов «Приходит Абрам домой и видит Сару…», как слушатель начинал хихикать. Но евреи и сами себя высмеивали, потому что смех помогал им выживать во враждебном окружении.
Израильские потомки галутных евреев тоже смеются над собой, но не потому, что смех помогает им выжить, а потому, что они — свободные люди. Конечно, их юмор отличается от других народов. Но эти отличия касаются только формы юмора, которая отражает склад национального характера.
В отличие от тщательно завуалированного юмора в английских анекдотах, в израильских анекдотах он бьет ключом. Часто израильский юмор направлен на то, чтобы вскрыть какие-то явления, о которых принято умалчивать. Отсюда и агрессивность израильского юмора. На нем были построены и телепрограммы «Скрытой камерой», и многие кинокомедии.
Агрессивность израильского юмора иногда объясняют тем, что израильтяне слишком часто сталкиваются лицом к лицу со смертью и потому игнорируют любые табу.
Разумеется, нельзя обойтись без примеров. Как начинается рецепт по-мароккански? «Прежде всего — успокоиться…» Или такая классика: «На вопрос, почему Моисей сорок лет водил свой народ по пустыне, он ответил: „Разве с таким народом можно ходить по центральным улицам?"»
Еще до создания государства Израиль коллективы художественной самодеятельности высмеивали все и вся.
После создания государства из Польши приехал знаменитый эстрадный дуэт Джиган и Шумахер. До Второй мировой войны они много лет смешили на идише польских евреев. С началом войны Джиган и Шумахер бежали в Россию, где попытались смешить публику рассказом о трех категориях российских граждан: тех, которые сидели, которые сидят и которые еще сядут. Джиган и Шумахер быстро попали в последнюю категорию, но, к счастью, пережили советский лагерь и в 1950 году приехали в Израиль.
Они полагали, что в еврейском государстве смогут свободно выступать на родном языке. Но после образования государства начались гонения на идиш, чтобы он не мешал утверждаться ивриту, и дуэт Джиган-Шумахер выступал чуть ли не подпольно. Но того бешеного успеха, который был у них в Польше, уже не было — и дуэт распался.
В Книге рекордов Гиннеса значится трио «Ха-Гашаш ха-хивер» («Бледнолицый следопыт»), от которого с годами остался только дуэт. На спектаклях «Гашашим» зрители начинали смеяться раньше, чем актеры открывали рот.
Что касается израильской сатиры, то первая сатирическая телепрограмма «Никуй рош» (ивр. «Головомойка») в 70-х годах побивала все рекорды популярности. Она высмеивала политическое руководство страны, с блеском выполняя роль внепарламентской оппозиции. При Голде Меир «Головомойку» прикрыли, но потом руководитель этой телепрограммы, покойный Моти Киршенбаум получил за нее госпремию.
Лучшие образцы израильской сатиры и юмора обычно были посвящены войне, чего практически не бывает в Европе.
Во время Шестидневной войны: «Египетский солдат спрашивает своего командира: „Если я вижу в небе самолет, как мне узнать — израильский он или наш?" „Идиот! — орет командир. — Раз летает, значит, израильский!"».
Новые анекдоты появились с началом первой войны в Персидском заливе, и одна из первых тогдашних острот принадлежала мэру Тель-Авива: «Иракским ракетам нужно пять минут, чтобы долететь до Тель-Авива, и еще полтора часа на поиски стоянки». А любимец публики, актер Шломо Ницан сказал: «Нам говорят, что шанс погибнуть от ракет равен шансу выиграть в лотерею. Но никто не предупредил нас, что розыгрыш будет по три раза в день».
Два десятилетия спустя после «Никуй рош» такой же успех выпал на долю сатирической телепрограммы «Эрец неэдерет» («Замечательная страна»), вызывавшей восторг даже у высмеиваемых политиков. Что, впрочем, не помешало критикам упрекать эту программу в насмешках над восточными евреями, женщинами и новыми репатриантами из СНГ. Большой популярностью пользовалась кукольная телепрограмма «Харцуфим». Это название — ивритский неологизм из двух слов: «хара» (дерьмо) и «парцуфим» (рожи), на которую оказала немалое влияние английская программа «Куклы».
В Израиле есть темы, над которыми можно смеяться, и темы, над которыми смеяться нельзя. Как показал опрос населения, израильтяне смеются над чем угодно, кроме Катастрофы, сиротства и инвалидности.
Один из самых популярных сатириков в Израиле — Эфраим Сидон (1946). Он окончил истфак Иерусалимского университета и вместе с друзьями создал сатирическую газетную колонку «Зу-Эрец» (игра слов: англ. Zoo — «зоопарк», ивр. «Эрец» — земля, страна). Потом Сидон много лет писал тексты для популярнейшей молодежной телепрограммы «Зеу-зе» («Вот так»), а в середине 80-х написал сценарий многосерийной комедии «Родственнички», где современный израильский быт показан на примере одной семьи.
В Израиле сатира влияет на процессы, происходящие в обществе, потому что она всем понятна. Она бывает даже груба, но главное — справедлива. По мнению одного театроведа, «хорошая сатира всегда нападает на власть имущих, независимо от того, правые они или левые».
Если спросить читающего иностранца, каких он знает в Израиле писателей-сатириков, девять из десяти ответят: Кишона.
Эфраим Кишон очень популярен и во всем мире. Он родился в Венгрии и жил там при двух тоталитарных режимах, пока в 1949 году не репатриировался в Израиль и стал самым беспощадным критиком израильского социализма и всесильного партаппарата.
Кишон не знал ни слова на иврите, и о его освоении сказал: «При тех усилиях, которые я затратил на изучение иврита, я мог бы стать ядерным физиком». Кишон не просто выучил иврит, он его обогатил. Кишон придумал новые слова, новые понятия и даже изменил стиль речи. Когда его спросили «Как у вас это получилось?», он ответил: «Я же не знал, что это невозможно».
Кишон написал более пятидесяти книг, переведенных на тридцать семь языков. Он тридцать лет вел ежедневную газетную колонку, написал и поставил десять популярных пьес, пять блистательных кинокомедий, две из которых получили в США «Золотой глобус».
На похоронах Кишона его друг Томи Лапид сказал: «Эх, Фройка, подождал бы ты день-два, получил бы огромное удовольствие от своих похорон. Подумать только, заседания правительства и кнессета начались с поминального слова в твою честь, а телестанции изменили сетку передач, чтобы показать твои фильмы. Сегодня мы хороним не только тебя, но еще и часть нас самих и, конечно же, часть израильской культуры».
Кишон не стал настоящим израильтянином, говорил на иврите с чудовищным венгерским акцентом и при этом понял душу среднего израильтянина, как никто другой. Отвечая на вопрос «Что значит быть израильтянином?», Кишон сказал: «Это значит, что, даже если я захочу, я не смогу быть никем иным — только израильтянином».
Кишон был одержим судьбой Израиля, «самого большого чуда XX века», как он говорил. Израильтяне привычно цитируют высказывания Кишона об Израиле, полагая, что это — народная мудрость:
«Это — такая крошечная страна, что для ее названия не хватает места на карте.
Это — единственная страна в мире, созданная заграничными налогоплательщиками.
Это — страна, которая пожирает своих жителей, но не толстеет.
Это — страна безграничных границ.
Это — страна, где дети учат родителей родному языку.
Это — страна, где пишут на иврите, читают по-английски, а говорят на идише.
Это — страна, в которой каждый гражданин имеет право высказать свое мнение, но нет закона, по которому кто-то обязан его слушать.
Это — самая передовая страна на Ближнем Востоке, главным образом трудами арабов.
Это — страна, где за свои деньги можно купить что угодно, кроме квартиры, потому что она очень дорогая.
Это — страна, где никто не хочет работать, поэтому новый город строят за три дня и потом бездельничают до конца недели.
Это — страна, где не ждут чудес, но принимают их в расчет.
Это — страна, которая находится в постоянной опасности, но ее жители могут заработать язву от соседей сверху.
Это — страна, где каждый человек — солдат и каждый солдат — человек.
Это — единственная страна в мире, где я могу жить.
Это — моя страна».
