Интервью с бывшим дипломатом, экспертом по международной политике, сотрудником эстонского Международного центра обороны и безопасности Калевом Стойческу (Kalev Stoicescu).
Przegląd Bałtycki: Мне бы хотелось поговорить об эстонско-белорусских и эстонско-украинских контактах, а начать — с весенней поездки Керсти Кальюлайд (Kersti Kaljulaid) в РФ и ее встречи с Путиным. Многих поляков удивил шаг вашего президента, поскольку самым «слабым звеном» в отношениях стран Балтии с Москвой принято считать Латвию, а Эстония всегда занимала жесткую позицию. Россию посещал также Тоомас Хендрик Ильвес (Toomas Hendrik Ilves), но тогда еще не было войны с Украиной. Почему Кальюлайд откололась от «балтийского блока» и решилась на визит?
Калев Стойческу: Лучше всего этот вопрос было бы задать ей. Вы упомянули, что Эстония всегда занимала жесткую позицию в отношении России, и мы действительно были в этом плане «хардлайнерами» и начали проводить такую политику, как только обрели независимость. Если бы мы этого не делали, мы бы не добились вывода советских войск из Эстонии, не заложили бы основ нашей государственности, не обрели экономическую самостоятельность, не вступили в ЕС и НАТО. Всего этого нам удалось добиться в течение 15 лет, и хотя в 2000 году президентом России стал Путин, он уже не смог переломить эту тенденцию. Думаю, если бы Путин занял президентский пост в 1996, после первого срока Бориса Ельцина, события развивались бы иначе, но нам удалось воспользоваться открывшимся «окном возможностей».
— Несмотря на то что президент Эстонии решилась посетить Россию, российские СМИ обвиняют вас в русофобии.
— Да, эстонцев, как и представителей многих других европейских государств (стран Северной Европы, Великобритании), называют русофобами. Такую репутацию мы снискали, например, потому, что жестко действуем в отношении российских шпионов. Эстония выдворяет этих людей или отдает их под суд, о чем сразу же начинает писать пресса, а, например, наши соседи финны предпочитают решать такие вопросы мягче.
Что касается «русофобии», эту игру затеяли не мы. С такой страной, как Российская Федерация, можно играть только в «русофобию» или «русофильство», третьего варианта нет. Если вы не хотите быть «русофобом», остается быть «русофилом», вторых в ЕС мы наблюдаем немало. Раньше, конечно, можно было проводить иную политику. В 1994 году Россию посещал президент Леннарт Мери (Lennart Meri), который вел переговоры о выводе советских войск с нашей территории, потом туда ездил Ильвес, но, как вы верно отметили, это было до войны на Украине. Позднее таких встреч на уровне глав государств не было, хотя президенты России и Финляндии, например, традиционно обмениваются визитами дважды в год.
— Вернемся к Керсти Кальюлайд…
— Я думаю это было нечто вроде «самоприглашения»: госпожа президент отправилась в Москву по случаю открытия отремонтированного здания эстонского посольства. Разумеется, такое событие само по себе не настолько важно, чтобы его посещал президент, но его использовали в качестве предлога. Я обратил внимание на то, когда именно россияне согласились на визит (такие вещи всегда имеют значение): решение приняли после того, как в Эстонии состоялись парламентские выборы и была сформирована правящая коалиция, в которую вошла националистическая Консервативная народная партия.
Формально это движение стоит на антимосковских позициях, но оно часто использует ту же риторику, что Кремль, поэтому ее включение в состав коалиции должно было заинтересовать Путина. В то же самое время у Таллина появился новый мэр: Михаил Кылварт (Mihhail Kõlvart). Тогда российский президент решил встретиться в Москве с Кальюлайд. Конечно, были и другие причины. Мы помним, что когда началась война на Украине, Россия оказалась в международной изоляции. В связи с этим встреча с эстонским президентом имела для Путина гораздо более важное значение, чем встречи со «старыми друзьями»: канцлером Австрии Себастьяном Курцем, венгерским премьером Виктором Орбаном или итальянским вице-премьером Маттео Сальвини.
— Эстонии до сих пор не удалось урегулировать с Россией вопросы, связанные с Договором о границе. Можно ли рассматривать визит в этом контексте?
— Сомневаюсь, что кто-то ожидал от визита подвижек в этой сфере. В 1990-х годах я работал в МИД, и мы уже тогда начали заниматься этим вопросом. Потом его на много лет заморозили, добавив в преамбулу ссылку на Тартуский мирный договор 1920 года и упоминание о довоенной границе Эстонии, которая проходила чуть восточнее, чем сейчас. Документ удалось в конце концов подписать, но случилось это за пару недель до оккупации Крыма и начала войны на Украине. Тогда оказалось, что в ближайшее время мы этот договор не ратифицируем.
Во время визита Кальюлайд тема Договора о границе даже не затрагивалась. Честно говоря, не обсуждались также и другие важные темы, например, как обе стороны представляют себе сосуществование в новой сложной международной ситуации? Конечно, об Украине речь шла, но Россия использовала свою традиционную риторику. Единственный практический вопрос, который обсуждался в ходе поездки нашего президента, касался отключения Эстонии от энергосистемы БРЭЛЛ. Но мне кажется, что им следовало заниматься на более низком уровне.
— Керсти Кальюлайд не консультировалась насчет своей поездки в Москву с президентами Латвии и Литвы. Это было ошибкой?
— Думаю, да, ведь мы всегда апеллировали к идее «балтийской солидарности». Речь не шла о том, чтобы ждать разрешения от Латвии и Литвы, а о том, чтобы объяснить им нашу позицию. Латвийские и литовские политики должны, однако, понимать, что шаг Кальюлайд не объяснили как следует даже эстонскому обществу. Но, полагаю, сейчас нет смысла ломать голову, кто от этого визита выиграл. Это уже история. Как государство мы ничего не добились.
— Считаете ли вы, что Россия относится к Эстонии лучше, чем к Латвии? В ваше правительство входят представители Центристской партии, за которую голосуют русские, в Таллине — русский мэр, ваши неграждане имеют право голосовать на локальных выборах, никто не планирует закрывать двуязычные школы…
— Последнее — «заслуга» центристов и националистов из Консервативной народной партии. Я восхищаюсь Латвией, которая в 2018 году решила перевести все среднее образование на латышский язык. Наши «Партия реформ» и «Отечество» долго находились у власти, но пустили дело на самотек. Есть ли у них право выдвигать сейчас претензии, что этот вопрос до сих пор не решен?
— Но все же, видите ли вы отличия в отношениях между Россией и Эстонией и Россией и Латвией, связанные с тем, что русскоязычные в вашей стране находятся в более выгодном положении?
— Нет. Думаю, политика Путина в отношении Эстонии не слишком отличается от той, какую проводил СССР после подписания Тартуского мирного договора. Тогда советская сторона отказалась от нашей территории, смирилась с фактом, что мы независимы, но продлилось это всего 19 лет, пока не появился пакт Молотова — Риббентропа. Годом позже СССР аннексировал Эстонию. Путин сейчас тоже не воспринимает нашу независимость всерьез. Российская программа-минимум — это возвращение к ситуации до 2014 года, когда мы были частью НАТО только в политическом плане. На самом деле россияне хотят большего: они мечтают выдавить Эстонию из Альянса, чтобы она стала легкой добычей, как Грузия, Белоруссия или Украина.
В мире сейчас много говорят о «гибридной войне», кремлевской пропаганде, но появились они не в 2014 году. Эстонцы столкнулись с ними уже в 1990-е, когда мы вновь обрели независимость и избавились от советских войск. Тогда нас сразу же начали обвинять в том, что мы притесняем русское меньшинство, что у нас «нацистское» государство. Эту пластинку мы слушаем уже много лет. Вряд ли что-то изменится, нам просто придется с этим жить.
— Я бы хотел задать вопрос о визите Путина в Хельсинки в августе 2019 года. Финляндия — ваш сосед, как это событие восприняли эстонцы?
— Начну с того, что по пути в Финляндию самолет, которым летел Путин, нарушил эстонское воздушное пространство, что следует счесть демонстративным шагом. Такие случаи довольно часты. Сложно себе вообразить, что сделали бы россияне, если бы натовские самолеты регулярно нарушали воздушное пространство Калининградской области, пусть даже на 1-2 минуты. Интересно, они реагировали бы спокойнее, чем мы, или сразу начали бы стрелять? Эстонцев российская сторона постоянно прощупывает, совершая шаги, которые она считает недопустимыми в отношении себя самой.
Что касается встречи Путин — Трамп в Хельсинки… Знаем ли мы, о чем разговаривали два политика? Думаю, даже самому американскому президенту было бы сложно вспомнить, что именно обсуждалось.
— Как повлияло на эстонско-российские отношения появление нового правительства, в котором социал-демократов сменили националисты?
— Новая коалиция появилась потому, что Юри Ратас (Jüri Ratas) хотел любой ценой удержаться в премьерском кресле. Ничто другое его не интересовало. Предыдущая коалиция утратила большинство, так что включение в правительство националистов выглядело логичным шагом. Я не понимаю, почему некоторых это удивило. Эти три партии, на мой взгляд, хорошо подходят друг к другу.
— Что можно сказать о новом правительстве и коалиции в контексте России?
— Думаю, Кремлю очень нравится новое правительство, о чем свидетельствует хотя бы время, когда тот согласился на визит Кальюлайд. На это событие следует взглянуть в широком контексте: по всей видимости, именно появление новой коалиции, в которую вошли националисты, склонило Москву направить эстонскому президенту приглашение.
— Если бы премьером стала Кая Каллас (Kaja Kallas) из либеральной «Партии реформ», политика Эстонии в отношении России была бы более жесткой?
— Разумеется.
— Почему?
— На внутриполитической сцене Эстонии было бы меньше конфликтов, мы бы не слышали риторики, направленной против беженцев, иммигрантов, украинцев, гомосексуалистов, которая нравится Путину. Правительство Ратаса утверждает, что хочет придерживаться проевропейского курса, но одновременно делает такие вещи, которые не служат укреплению ЕС. Излишним будет добавлять, что сильная солидарная европейская политика не соответствует интересам Кремля.
Эстонские националисты из Консервативной народной партии, в отличие от венгерских или австрийских политиков, не могут открыто выражать свои симпатии к Путину. Зачастую, стремясь сохранить общественную поддержку, они делают нечто противоположное, но это не значит, что их действия не получают положительной оценки Москвы.
Не знаю, как долго продержится это правительство, возможно, даже до 2023 года, до следующих выборов. Меня тревожит, что мы видим своего рода «нормализацию», люди начинают привыкать к ситуации. При этом политики не понимают, что внутренние конфликты не должны оказывать влияния на внешнеполитический курс. Мы слишком маленькая страна, чтобы позволить себе нечто такое.
— Осенью 2019 года президент Кальюлайд посетила Киев и встретилась с Владимиром Зеленским. Вы видите в эстонско-украинских отношениях какие-либо проблемы?
— Единственная проблема, это деятельность Консервативной народной партии. Ее лидер Март Хельме (Mart Helme), занимающий пост министра внутренних дел, предложил ввести визы для украинцев, которые хотят въехать в ЕС. Никаких консультаций с членами коалиции он не проводил. Это безответственность, непонимание того, что значит быть министром. Такие заявления вредят нашему имиджу на международной арене и отношениям с Киевом. КНПЭ хочет, чтобы из страны, которая оказывает Украине безоговорочную поддержку, Эстония превратилась в страну, готовую ей пожертвовать.
— Меня также интересует Белоруссия. Появилось много сигналов, свидетельствующих, что Минск и Москва движутся к углубленной интеграции. Как к этому относится Эстония?
— Мы находимся в несколько ином положении, чем Литва и Латвия, ведь с Белоруссией мы не граничим. Тесных отношений у нас не было. Некоторое время назад я подготовил доклад на тему «союзников России», в котором писал о Белоруссии, Казахстане и Армении — членах ЕАЭС, также об оборонном союзе Москвы, которая старается создать аналог Организации Варшавского договора. Это страны ведут сотрудничество с Кремлем, но принципы этого сотрудничества в каждом случае используются свои. Я писал, что нам не следует обострять отношения с Москвой, занимаясь активной деятельностью в Белоруссии, но кое-что можно предпринять. Все зависит от того, насколько Минск будет готов к взаимодействию.
Сейчас мы видим, что после визита советника США по национальной безопасности Джона Болтона в американо-белорусских отношениях произошли какие-то перемены. Говорится о том, что страны могут обменяться послами. Не знаю, что будет с американскими санкциями. На мой взгляд, их следует отменить. Понятно, что Белоруссия — «заповедник СССР», а Лукашенко правит страной так, как правит, но ему нужно дать шанс. Если он хочет развернуться к Западу, следует помочь ему в этом. Конечно, речь идет не только о деньгах. Следует оценить тот факт, что белорусский президент не согласился на присутствие российских войск в Белоруссии, которое бы стало ударом для Польши, а, как следствие, и НАТО.
— Министр иностранных дел Латвии Эдгар Ринкевич (Edgars Rinkēvičs) пригласил Лукашенко в Ригу. Вы можете представить себе визит белорусского президента в Таллин?
— Честно говоря, не знаю. В отношениях эстонских политиков и Лукашенко нет «химии». Правда, с Путиным на самом деле ситуация та же: первый — «политик из колхоза», второй — кагебешник. В Европе нет подходящих партнеров для Лукашенко, возможно, они были в советские времена, но он этим не воспользовался. Я считаю, его должен сменить кто-то другой, но это рискованная для Кремля операция, ведь преемник может выйти из-под контроля. Впрочем, Москва обожглась на Украине, так что она вряд ли решится на подобные операции. «Это сукин сын, но наш сукин сын» — так она рассуждает.
Что касается белорусско-эстонских отношений, возможно, следовало бы активизировать экономическое сотрудничество. Я вижу потенциал также в сфере туризма: Белоруссия создала безвизовые зоны во многих своих регионах.
— Помогает ли Таллин белорусскому гражданскому обществу?
— В какой-то мере да. Наш Центр проводил конференции, на которые мы приглашали белорусских эмигрантов, живущих в Польше, Литве, Латвии. С приглашением гостей из Минска возникли проблемы: там никто не откликнулся.
— В литовско-белорусских отношениях в последние годы на первый план вышла тема АЭС в Островце. Какую позицию в отношении нее занимает Эстония?
— Для нас эта тема не была важной, поскольку Таллин, в отличие от Вильнюса, находится от Островца далеко.
— Литва жаловалась, что Латвия не проявила солидарности в вопросе АЭС. Эстонцы тоже ее не проявили?
— Мне сложно ответить на этот вопрос. Я знаю только, что наша балтийская повестка включает разные темы, и Эстония тоже часто не получала поддержки со стороны Литвы и Латвии.
