Расположенная в трех часах полета от Парижа Белоруссия остается одной из самых малоизвестных стран континента. Обычно в представлении людей все сводится к стереотипу о «последней диктатуре Европы» и ассоциации с Россией из-за названия. Эта страна с населением в 9,5 миллиона человек (примерно равно Венгрии или Португалии) действительно редко попадает в главные региональные новости. Но для понимания причин пожара в современной Белоруссии необходимо разобраться с тем, что пережила эта страна за последние годы.
После распада СССР в 1991 году у новообразованной Белоруссии не было прочной национальной идентичности. В отличие от соседних прибалтов, которые заявили о возвращении в сообщество наций после периода советской оккупации, Белоруссия познала лишь краткий миг независимости в 1918 году и всегда была частью империй, сначала царской России, а затем Советского Союза. Как бы то ни было, ее прошлая принадлежность к Речи Посполитой сегодня рассматривается в качестве основополагающего момента ее национальной идентичности.
Как и соседняя Украина, Белоруссия была в момент провозглашения независимости многонациональной страной, где русский язык доминировал над национальным по советским политическим причинам. Этот лингвистический вопрос приобрел впоследствии политический характер в стране. Белорусский язык активно продвигался борцами за независимость в период перестройки, но всячески притеснялся при Лукашенко, что только обострило унаследованный от СССР дисбаланс и сделало его языком оппозиции. Белорусский язык учат в школе, на нем составлены официальные документы, но президент обращается к народу по-русски. Кроме того, русский — язык повседневного общения в стране.
В середине 1990-х годов политическая власть сделала выбор в пользу строительства не этнической, а гражданской нации на основе ряда ценностей и общей судьбы. К числу этих ценностей относятся социальная защита, приверженность миру и стабильности, усиленное внимание к рабочим и крестьянам, опорам режима. Если идеологический контроль и существует, он сводится к контролю за верностью власти. Религия очень слабо представлена в пространстве этого довольно светского общества. Белорусы дружественно относятся к России, осознают тесные экономические и политические связи с ней, но лишь очень немногие (менее 10% на протяжении 2000-х годов) хотят присоединения страны к РФ.
Стоящий у власти с 1994 года Александр Лукашенко сформировал авторитарное правительство с явными репрессивными и жестокими наклонностями. Оппозиционеры систематически попадают за решетку или бегут из страны. Смертная казнь в Белоруссии все еще в силе.
Тем не менее политическая власть не может продержаться более четверти века силой одних лишь репрессий. Гораздо меньше людей знают о том, что именно сформированная белорусским режимом социально-экономическая система обеспечила ему верность и популярность на долгие годы. Если соседние страны, прежде всего Россия и Белоруссия, столкнулись в 1990-е годы с дорогостоящей в социальном плане либерализацией экономики, отходом государства и потерей населением общественного статуса и веры в будущее, то Белоруссия дала задний ход, сохранив часть советской модели без ее идеологической составляющей.
У этой модели есть немало слабых сторон, таких как большая зависимость от помощи России, неэффективность управляемой экономики, негибкость системы и низкие зарплаты. Тем не менее она дала многим белорусам уверенность в том, что они оказались в более завидном положении, чем соседи. Немало граждан все же эмигрировали в Россию, Польшу и Литву в поисках лучших профессиональных перспектив и большей личной свободы. Несмотря на авторитаризм белорусского государства, границы остаются достаточно открытыми, а в интернете нет такого контроля, как в Китае.
На протяжении последних нескольких лет белорусская экономика переживает упадок, модель дышит на ладан, а социальное государство погружается в застой. Зацикленная на старой системе власть отстала от более современного, образованного и открытого внешнему миру общества. Нежелание скептически настроенного Лукашенко принимать хоть какие-то меры против covid-19, будь то изоляция или ограничение общественных мероприятий, вызвали ужас и гнев белорусов, напомнив о преступной лжи государства во время аварии на Чернобыльской АЭС в 1986 году (белорусское население пострадало от нее больше всех). Сейчас общественный договор белорусов с авторитарным лидером рвется у нас на глазах: население считает, что государство все меньше обеспечивает социальное благополучие и защиту граждан, а массовые репрессии, в том числе в отношении простых прохожих, рушат образ спокойной и мирной страны.
Некогда верные власти социальные группы поддержали протест. Работники крупных промышленных предприятий начали забастовку. Это движение опирается не на профсоюзы (они тесно связаны с руководством предприятий), а на самоорганизацию. Солидарность с коллегами и чувство принадлежности к одной профессиональной группе становятся для многих белорусов источником отваги для того, чтобы выйти на улицу и бросить вызов силам правопорядка. Неожиданная мобилизация рабочей среды вызывает особое беспокойство у власти.
Женщины обычно держатся в стороне от белорусской политики, но сейчас играют центральную роль в движении. Потому что белорусская власть не приняла всерьез женщину Светлану Тихановскую и согласилась зарегистрировать ее кандидатуру. Потому что та получила массовую поддержку белорусов, которые увидели себя в этой мирной, скромной, аполитичной и далекой от власти женщине. Тихановскую часто называют домохозяйкой, но на самом деле она — дипломированный специалист, переводчик по образованию. Она похожа на тех женщин, которые вышли на улицы, чтобы поддержать ее: образованные горожанки с карьерой и даже ответственными постами. Тем не менее рассматривать нынешнее протестное движение как феминистическую революцию было бы ошибкой. Оппозиция была представлены на выборах тремя женщинами, прежде всего, потому что их мужьям было запрещено участвовать. Сама Тихановская признает, что не питает никаких личных политических амбиций и хотела бы оставить власть после проведения свободных выборов.
Нынешние протесты приняли такой масштаб, охватив всю территорию и все слои населения, потому что они направлены не против авторитарного государства, а, скорее, против белорусской власти, которая состарилась и больше не выполняет условия общественного договора. Никто не пытается защищать авторитаризм: среди требований действительно звучит демократия. Но, когда наступит час переходного процесса, решат ли белорусы полностью смести социально-экономическое наследие Лукашенко? Эта страна шла своим особым путем в течение последних десятилетий и может преподнести нам еще немало сюрпризов.
