Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Модель приема в НАТО Западной Германии совершенно непригодна для Украины, пишет Foreign Affairs. В тогдашней ситуации стороны разделенной Германии имели фиксированные границы. Поэтому надо продолжать украинский конфликт до возвращения к исконным границам, считает автор статьи.
Мэри Саротт (Mary Sarotte)
Когда страны НАТО встретятся на этой неделе в Вильнюсе, они снова столкнутся с вопросом о присоединении к альянсу Украины. Речь идет о том, превращать ли риторику о членстве Украины в реальность. Начиная с саммита коалиции в 2008 году в Бухаресте, где союзники выступили с заявлением, в котором говорится, что и Грузия, и Украина "станут членами НАТО" в какой-то неопределенный момент в будущем, государства-члены обсуждали, как выполнить это обещание (и нужно ли это вообще). Однако, несмотря на то, что с той поры прошло 15 лет, ни Грузия, ни Украина в альянс пока так и не приняты.
Киев дает понять, что после многих лет борьбы с Россией он устал ждать. Украинское руководство хочет, чтобы на саммите в Вильнюсе был намечен четкий путь Украины к членству в НАТО. Многие союзники склонны соглашаться с пожеланиями Украины, несмотря на бушующие внутри ее границ боевые действия. Чтобы оправдать надежды Украины, все большее число бывших политиков выдвигают предложение о "частичном членстве". Стивен Биган, бывший заместитель госсекретаря, Ян Бжезинский, бывший заместитель помощника министра обороны, Эвелин Фаркас, исполнительный директор института Маккейна, Андерс Фог Расмуссен, бывший генеральный секретарь НАТО, Рэнди Шойнеманн, советник по стратегии Галифаксского форума международной безопасности и Александр Вершбоу, бывший заместитель генерального секретаря НАТО. Все они отстаивают утверждение о том, что российский контроль над многими частями Украины не должен препятствовать быстрому вступлению Киева в НАТО. Скорее, говорят они, альянс должен относиться к Украине так же, как он относился к разделенной Германии времен холодной войны, где только западная часть страны могла присоединиться к НАТО до того, как две Германии воссоединились в 1990 году.
С тех пор эта модель получает все более широкое распространение. 8 июля газета The Washington Post опубликовала статью, призывающую НАТО использовать немецкую модель с Украиной на саммите в Вильнюсе. Эта статья перекликается с выступлением The New York Times, которая ранее опубликовала статью под названием "Если разделенная Германия смогла вступить в НАТО, то почему этого не может сделать Украина?" Эта идея также возникла на публичном мероприятии в конце июня с участием заместителя главы офиса президента Украины Игоря Жовквы и бывшего директора Совета национальной безопасности по Украине Эрика Чиарамеллы. А в подкасте Центра новой американской безопасности Александр Вершбоу заявил, что Вашингтон должен немедленно начать "привлекать союзников" к этой модели, в частности, к "предоставлению гарантий безопасности для территорий, которые полностью находятся под контролем украинского правительства — прямо сейчас, не дожидаясь, пока будет достигнуто прекращение огня или перемирие".
Многим из сторонников этой идеи принятие такого предложения может показаться некоей формой искупления — способом компенсировать 15 лет без принятия Украины в НАТО и разрушительные последствия этого. Пообещав предоставить Грузии и Украине членство, но не выполнив это обещание, НАТО оставила эти государства в худшем из всех возможных положений. Бухарестская декларация дала Грузии и Украине ошибочное представление о том, какую поддержку НАТО они получат в отношениях с Россией, что привело их к принятию решений, основанных на предположениях, которые позже оказались ложными. Поскольку хорошо известно, что НАТО не допускает принятия в члены альянса государств, вовлеченные в конфликты, обе страны стали мишенью для президента России Владимира Путина, который понял, что, дав выход своему желанию восстановить контроль Москвы над бывшими советскими территориями, он получит дополнительную выгоду, препятствуя их вступлению в НАТО. После того, как в августе 2008 года Михаил Саакашвили, тогдашний президент Грузии, послал свои войска в отколовшуюся Южную Осетию, признанную международным сообществом частью Грузии, Путин в ответ вторгся в эту страну. Российские войска остаются в Грузии по сей день. А когда в 2014 году в результате прозападного переворота был свергнут президент Украины Виктор Янукович, Кремль ответил захватом Крыма и нападением на восточные регионы Украины. Впоследствии в феврале 2022 года Путин повысил уровень украинского конфликта до крупного сухопутного военного столкновения.
Сторонники использования немецкой модели имеют вполне понятные мотивы и справедливо возмущены тем, что произошло с Грузией и Украиной. Но попытка использовать пример Германии времен холодной войны в качестве прецедента для Украины рискует повторить пагубную ошибку 2008 года. Она может ввести Киев в глубокое заблуждение относительно его пути в НАТО. Немецкий прецедент не облегчит, а усложнит восстановление территориальной целостности Украины, ослабит сдерживающий потенциал НАТО и подорвет единство альянса в тот момент, когда Украина больше всего в этом нуждается. Другими словами, это может создать еще один наихудший из мировых сценарий, который ни украинцы, ни альянс не могут себе позволить во время крупного наземного военного конфликта.
Высокие риски, малая выгода
Сторонники немецкой модели для Украины неправильно понимают историю. Говорить, что разделенная Германия вступила в НАТО, как это делает заголовок The New York Times, неверно. То, что стало членом НАТО, было "государством-обрубком" под названием Федеративная Республика Германия, также известная как Западная Германия, возникшая в результате объединения британских, французских и американских оккупационных зон после Второй мировой войны. Повторяя этот ход, Советский Союз преобразовал свою оккупационную зону в государство под названием Германская Демократическая Республика или Восточная Германия, которую Москва затем сделала частью своего подневольного союза, Варшавского договора.
Сторонники применения этой модели к Украине сознательно или бессознательно предлагают принятие Украины в НАТО взаимоисключающими путями. Либо они стремятся провести новую границу НАТО в пределах Украины, отделив территорию, удерживаемую Россией, от территории, удерживаемой Украиной. Либо они утверждают, что вступление Украины в НАТО вообще не должно подразумевать никаких фиксированных границ, что позволит Украине на поле боя определять, какие территории сразу попадают под защиту НАТО, а какие присоединятся позже. Каждый сценарий может казаться привлекательным для некоторых сторонников, но ни один из них не закончится хорошо ни для кого за пределами Кремля.
Давайте рассмотрим, например, первый вариант. На практике он означал бы, что гарантия безопасности НАТО, известная как статья 5 Вашингтонского договора 1949 года, согласно которому государства-члены НАТО должны рассматривать нападение на одно из них как нападение на всех, будет распространяться только до конкретной разделительной линии, предположительно близкой к нынешней линии фронта. Но эта линия обречет восточных украинцев на судьбу восточных немцев, а именно на полное подчинение Москве, и создаст де-факто Западную Украину и Восточную Украину. Хуже того, это решение будет примерно соответствовать тому, что предложил бывший президент России Дмитрий Медведев, призывавший к разделу Украины.
Помимо прочего, у Киева не будет много возможностей для помощи своим согражданам, которые будут находиться по ту сторону этой линии, когда она будет установлена. Не следует забывать о том, что для получения защиты по статье 5 в 1955 году, Западная Германия вынуждена была отказаться от любого "применения силы" для достижения национального воссоединения или даже от любой "модификации существующей границы". Киев столкнулся бы с таким же давлением, заставляющим его отказаться от всех военных попыток вернуть потерянную территорию, потому что, если он это сделает, он подвергнет риску не только себя, но и всех союзников.
Короче говоря, эта модель заставит Украину в условиях жестокой войны биться над горькой дилеммой: что важнее — членство в НАТО или надежда на возвращение утраченных территорий?
Если учесть трагический характер и долгосрочные последствия такого выбора для Германии, в которой раздел страны длился более 40 лет, то это не тот выбор, к которому должны были бы стремиться украинцы или их сторонники.
Есть еще один момент, свидетельствующий о том, что адепты этой точки зрения неверно истолковывают историю. После Второй мировой войны европейские соседи Германии, носящие в себе страшные шрамы воспоминаний о нацистах, по понятным причинам не решались позволить немцам перевооружаться. Но сочетание советской силы и слабости разделенной Германии на переднем фланге НАТО перевесило горькие воспоминания. И европейские соседи ФРГ смогли жить рядом с крупной частью разделенной Германии, которая перевооружалась как союзник НАТО перед лицом советской угрозы. Говоря прямо, именно разделение Германии и позволило ФРГ вступить в НАТО. Но сегодня произойдет обратное: вступление Украины в НАТО приведет к разделению Украины.
Теперь рассмотрим второй вариант: избежать раздела Украины, как предложили Бжезинский и Вершбоу, предоставить текущие гарантии безопасности для территорий, которые находятся под контролем Украины, и, как говорит Расмуссен, позже добавить другие. Теоретически этот вариант не обязательно должен подразумевать раздел Украины, поскольку зона действия статьи 5 может и будет меняться с течением времени.
Но этот вариант подорвет доверие к статье 5 Североатлантического договора. Плохо это, или хорошо, но гарантии безопасности неотделимы от установленных границ. Западная Германия смогла стать частью НАТО, потому что ее восточная граница представляла собой четкую разделительную линию, которая была сформирована границами оккупационных зон, существовавших до создания НАТО. Напротив, линия, по которой Украина контролирует свои территории, находится в постоянном движении. Будет весьма трудно установить, какую территорию будет охватывать статья 5 в любую данную минуту или час, не говоря уже о любом конкретном дне. Таким образом статья 5 станет предметом дебатов, а не сдерживающим фактором. И эти дебаты могут стать весьма напряженными и рискованными перед лицом российской агрессии.
Чтобы успокоить союзников, обеспокоенных такими рисками, Шойнеманн и Фаркаш обратили внимание на гибкость статьи 5. Они справедливо отмечают, что статья не "обязывает государства-члены к конкретному ответу", такому как военное отражение. Если Украина станет государством-членом НАТО, союзники не будут втянуты в полномасштабную войну, потому что они смогут ответить на российскую агрессию, как говорят Шойнеманн и Фаркас, "минимальным образом". Но тогда другим союзникам придется задаться вопросом, являются ли их гарантии по статье 5 такими же минимальными? При самом неблагоприятном сценарии Путин может, наконец, осмелиться напасть на Эстонию или Польшу, поскольку статья 5, по-видимому, больше не гарантирует ему военного ответа НАТО.
При всех этих сценариях последствия для альянса будут ужасными. В основе НАТО лежит реальная угроза сильного, объединенного ответа на агрессию. Если поставить статью 5 под вопросом – либо с точки зрения ее юрисдикции, либо с точки зрения неотвратимости ее применения, то это принципиально поставит вопрос о НАТО как институте.
Прошлое и настоящее
Дебаты о том, стоит ли сейчас принимать Украину в альянс по немецкой модели, игнорируют еще одно фундаментальное обстоятельство. НАТО действует на основе консенсуса. Принятие в альянс нового государства должен одобрить каждый нынешний участник организации. Печальная реальность состоит в том, что в НАТО сейчас отсутствует консенсус по вопросу о немедленных практических шагах по присоединению Украины к альянсу в Вильнюсе (не говоря уже о присоединении Грузии).
Трудно предполагать, что в этом вопросе что-то изменится, по крайней мере, в ближайшей перспективе. В отличие от кандидатуры Швеции, членство Украины в НАТО вызывает в альянсе разные мотивации. Среди членов альянса есть, например, Венгрия, которая имеет более тесные связи с Россией, чем большинство других членов НАТО. Есть среди них и Германия с Соединенными Штатами. Последние обеспокоены сложностью реализации членства Украины в нынешних условиях и по понятным причинам боятся стать реальными участниками войны, если согласятся на такой шаг.
Эти сомнения являются еще одной причиной того, что форсирование ответа на вопрос о присоединении Украины к НАТО в Вильнюсе может дорого обойтись. Альянсу еще предстоит решить гораздо менее спорный вопрос о членстве Швеции. Добавление новой остроты схватке за присоединение Украины "прямо сейчас", по словам Вершбоу, еще больше обострило бы напряженность в отношениях между союзниками. Как справедливо заявили Ричард Хаас и Чарльз Купчан в журнале Foreign Affairs в апреле: "Ни Украина, ни ее сторонники в НАТО не могут воспринимать единство Запада как должное".
В "идеальном мире" НАТО не нужно было бы ничем рисковать, чтобы принять Украину, потому что эта страна уже была бы членом альянса. Рассекреченные американские данные свидетельствуют о том, что такие спекуляции возникли как минимум осенью 1994 года. Энтони Лейк, тогдашний советник по национальной безопасности, написал своему боссу, президенту Биллу Клинтону, о "возможности членства в НАТО для Украины и стран Балтии". Клинтон провел две вертикальные черты рядом с рекомендацией "держать дверь открытой для членства для Украины, стран Балтии, Румынии и Болгарии (в противовес склонности европейских членов альянса в пользу стран Вышеградской группы)". По мнению Лейка, Вашингтону не следовало просто "оставлять их в серой зоне или в сфере влияния России". Клинтон поставил большую галочку на титульном листе рекомендаций Лейка и написал: "Выглядит неплохо".
Хотя это предложение тогда и не привело к членству Украины в НАТО, в отличие от стран Балтии, в "идеальном будущем" Киев все же может стать членом альянса. Чтобы это произошло, не обманывая Украину снова, альянсу важно избегать расплывчатых обещаний, лишенных сути. НАТО следует избегать таких фраз, как "после войны" или "после окончания боевых действий", а следовать единственному применимому компоненту немецкой модели времен холодной войны. А именно: альянс должен подтвердить, что Украина может и будет принята в альянс, когда у нее снова будет то, что было у Западной Германии - фиксированные границы. Но в сегодняшнем трагическом мире прием Украины в НАТО, в то время как ее границы являются местом активного конфликта с Россией, связан с большими издержками.
Учитывая эти издержки, сейчас, вместо того, чтобы вести вызывающие разногласия дебаты о членстве Украины, альянсу следует сосредоточиться в Вильнюсе на определении того, что нужно украинцам для успеха в их контрнаступлении, а затем быстро поставить им эту помощь. Проще говоря, НАТО должно дать Киеву то, что ему нужно для того, чтобы как можно скорее осуществить то, что сегодня действительно важно: восстановление фиксированных границ. Эти границы, в конце концов, и являются ответом на вопрос о вступлении Украины в НАТО. Как только они появятся у украинцев, альянс должен поспешить приветствовать страну как своего союзника. Тогда Украина, как когда-то Западная Германия сможет служить четкой и сильной линией фронта против Москвы.
Мэри Саротт (Mary Sarotte) — почетный профессор Школы перспективных международных исследований университета Джона Хопкинса.
