Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Мелисса Тодд (Melissa Todd)
В верхних комнатах Вестминстерского аббатства довольно прохладно, но к тому моменту, как я до них дошла, я уже вся вспотела — чтобы попасть туда, пришлось снять каблуки и пробежаться по крутым ступенькам.
Со мной 80-летний епископ, я буду называть его Джоном. Он хихикает, когда звякают ключи. Джон открывает дверь комнаты на последнем этаже здания. Он бодр, и у него гораздо больше энергии, чем у меня после такого подъема.
Зачем мы здесь? Преподобный Джон хочет, чтобы я его отшлепала. Но не просто в любом месте — он хочет воплотить в жизнь свою фантазию о том, что его отшлепают в одном из культовых и священных зданий Лондона.
К моему большому разочарованию, оно не выглядит величественным или святым, и тут нет витражных окон. Вместо этого на больших столах стоят компьютеры, а на обратной стороне двери висят рясы, которые покачиваются, когда Джон запирает ее на ключ.
Не теряя времени, он направляется к [обычному] окну, выходящему на улицу и туристов внизу, и приживается лицом к стеклу, спуская брюки, чтобы обнажить свои бледные дрожащие ягодицы.
Я шлепаю его по попе, чувствуя, как горит моя ладонь. Но это всего лишь разминка. После нескольких ударов я достаю из сумки деревянную расческу для волос.
Джон затыкает себе рот рукой, чтобы заглушить визг. Я по очереди шлепаю его порозовевшие ягодицы, смакуя каждый удар.
Вы вряд ли догадаетесь, что Джон достаточно известен в этой индустрии. Он проводит ежемесячные "мероприятия" и снимается в десятках фильмов о порке.
Церковь, очевидно, не имеет ни малейшего представления о том, как он проводит досуг. Думаю, он наслаждается своими параллельными жизнями: днем он пожимает руки депутатам, а вечером предается плотским утехам.
Джон сильно рискует. Хотя он просто старый бородач — таких много. А в порно, как мне кажется, люди всегда смотрят на женщин. К тому же он снимается с 1990-х годов, так что, думаю, сейчас он чувствует себя в полной безопасности.
Впервые я познакомилась с Его Преподобием около десяти лет назад, когда приехала в его красивый трехэтажный особняк на юге Лондона, чтобы сняться в фильме о порке. Это делалось для частного покупателя, который тратил около 100 тысяч фунтов стерлингов в год на фильмы о том, как "школьниц" шлепают другие женщины.
У нас был импровизированный сценарий и стандартный сюжет: обиженная учительница, которую играла я, была вынуждена наказывать школьниц. Школьницам, разумеется, на самом деле было за тридцать.
У одной из них, помнится, была татуировка в виде пламени почти на обе ягодицы, что сильно портило эту фантазию. Кроме того, она получала оргазм от каждого удара, что, опять же, не способствовало нужной атмосфере.
Мы все равно сняли пять сцен, и актеры, и съемочная группа с радостью приняли предложение Преподобного Джона выпить вина в честь окончания съемок. Мы прилично выпили и разговоры зашли на тему извращений и христианства.
Епископ, казалось, был очарован моими религиозными взглядами (я убежденная атеистка), а может, это просто мои ножки в чулках и крепкая печень разжигали его воображение. Так или иначе, после той ночи он нанял меня, чтобы я регулярно шлепала его, примерно раз в месяц или около того.
Обычно он хочет, чтобы его шлепали в полупубличных местах, где есть вероятность, что нас могут застукать, например, в лесных массивах или парках.
Ролевые игры обычно носят характер "наказаний". Часто его ловят на краже женских кружевных трусиков. Чтобы снизить нагрузку на нашу тюремную систему, к нему высылают "тюремного надзирателя" и разрешают ему свершить правосудие на месте, в данном случае — подвергнуть епископа телесным наказаниям и выпороть его. Кара, пусть и не Божья.
В коридоре раздается скрип, возвращая меня в комнату, где пахнет несвежим кофе и грязным ковром. Я боюсь, что к нам ворвется охранник, ведь мы находимся здесь после окончания рабочего дня, но Джон уже заверил меня, что стены здесь из цельного камня.
Даже такой нерелигиозный человек, как я, испытывает некий кощунственный трепет от нашей дерзости. Тысячелетняя история превратилась в декорации для грязных утех.
Джон хрюкает и стонет, а его зад превращается в кровавое месиво под пристальным взглядом фотографий, сделанных им и его коллегами во время их миссионерских миссий в разных уголках земного шара.
Он прижимается лицом к окну, мечтая, что какой-нибудь проходящий мимо турист вдруг поднимет глаза и увидит, чем мы тут занимаемся.
Если они все-таки посмотрят наверх, то увидят только преданного служителя Господа, стоящего в мрачных раздумьях, а не шлюху, колотящую его по заднице.
Я раздумываю о том, чтобы отшлепать его Библией, лежащей на столе, но прихожу к выводу, что уже и так достаточно сегодня согрешила. Его интерес к смешиванию религии и извращений — любопытное явление. Он, кажется, в равной степени очарован и испытывает отвращение.
Если я перегну палку, он может испытать шок или оскорбиться.
После бесчисленных ударов на ягодицах Джона остаются синяки, которые, несомненно, доставляют дискомфорт. Он натягивает брюки и легонько целует меня в щеку.
Он благодарит меня за то, что я воплотила в жизнь одну из его самых давних фантазий, а затем ведет меня в паб. Мы никогда не повторим это снова.
"Только один раз", — говорит он. Но кто знает, может, он передумает, если в будущем ему будет нужно искупить кое-какие грехи.
