Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Обещая забрать у Дании Гренландию, Трамп очертил свою новую внешнеполитическую стратегию, которая напугала Европу, пишет UnHerd. В борьбе за Арктику, еще одной “Большой игре” 21-го века, Америка готова к разделу мира на сферы влияния.
Томас Фази (Thomas Fazi)
До инаугурации осталось еще больше недели, однако Дональд Трамп уже бряцает оружием. По его словам, Америке “абсолютно необходимо” аннексировать Гренландию. “На самом деле никто даже не знает, есть ли у Дании законные права на нее, но, если даже и есть, она должна отказаться от них, потому что Гренландия нужна нам для национальной безопасности”, — заявил Трамп. Еще даже не перешагнув порог Белого дома, избранный президент уже довел Европу до белого каления, отказываясь исключить экономическое или военное принуждение в попытках взять датскую автономную территорию под свой контроль.
Дональд Трамп-младший тоже в деле. На этой неделе он демонстративно посетил остров, старательно разыгрывая роль туриста, однако сопровождал его влиятельный Серхио Гор, новый директор отдела кадров Белого дома, а, кроме того, он раздавал кепки с надписью “Вернем Гренландии былое величие”. “Дон-младший и мои представители приземлились в Гренландии, — написал Трамп в социальных сетях. — Прием был великолепным. Им и всему свободному миру нужна безопасность, защищенность, сила и МИР! Эта сделка просто обязана состояться. Вернем Америке и Гренландии былое величие!”.
Не желая оставаться в стороне, Илон Маск высказался по этому поводу у себя в X: “Если народ Гренландии хочет стать частью Америки, на что я очень надеюсь, то они не пожалеют!”.
Неудивительно, что премьер-министр Дании Метте Фредериксен поспешила раскритиковать предложение Трампа, подчеркнув, что “Гренландия принадлежит гренландцам”. Но как бы она ни заваливала ее комплиментами, в бывшей датской колонии, которая обрела самоуправление в 1979 году, крепнет движение за независимость. “Для нашей страны пришло время сделать следующий шаг, — сказал премьер-министр Гренландии Муте Эгеде. — Как и другие страны мира, мы должны устранять препятствия к сотрудничеству — и тут мы вправе говорить об оковах колониальной эпохи — и двигаться дальше”. Он также выдвинул идею возможного референдума, и этот поворот может сыграть на руку экспансионистским замашкам Трампа.
Разумеется, нет ничего проще, чем высмеять заявления Трампа об аннексии и выставить их ловким политическим троллингом, призванным расшевелить электорат и отвлечь внимание от более насущных проблем, таких как отсутствие четкой стратегии в конфликтах на Украине и на Ближнем Востоке. Однако в этой истории есть и двойное дно: Трамп не просто чешет языком. На самом деле Гренландия уже давно стала навязчивой идеей бывшего и будущего президента: впервые он заговорил о покупке острова еще в 2019 году.
Чем же Трампа так манит эта огромная глыба льда, где условия настолько суровы, что крошечное население в 60 000 человек (в основном представители коренных общин) кормится охотой и рыболовством? На самом деле, все очень просто. Во-первых, Гренландия богата природными ресурсами, включая редкоземельные минералы, которые имеют решающее значение для передовых отраслей промышленности и “зеленых” технологий Америки.
Еще важнее ее расположение на пороге геополитически бесценного Северного Ледовитого океана. Регион не только обладает огромными неразведанными запасами нефти и газа — по мере таяния льдов открываются прежде недоступные морские пути, которые могут существенно изменить расстановку сил в мировой торговле. Главный из этих маршрутов — Северный морской путь, пролегающий вдоль побережья России и через Берингов пролив. Он может сократить время в пути между Азией и Европой на целых 40%, минуя традиционные маршруты через Панамский или Суэцкий каналы.
Трамп, несомненно, понимает, что у России с ее обширным арктическим побережьем есть уникальные возможности раскрыть потенциал региона. И действительно: Северный морской путь стал краеугольным камнем новой энергетической стратегии Москвы. Она уже построила порты, терминалы и ледокольный флот, чтобы использовать новые судоходные пути для экспорта нефти, СПГ и других ресурсов из арктических регионов на мировые рынки, особенно в Азию. Кроме того, Москва упрочила и военное присутствие. Тем временем о себе дал знать и Китай: провозгласив себя “приарктическим государством” в 2018 году, с тех пор он активно вкладывается в регион через инициативу “Полярный шелковый путь”, стремясь вписать заполярное судоходство в более обширный проект “Один пояс, один путь”.
На этом фоне заявления Трампа звучат все серьезнее. Это не просто досужие размышления: они подчеркивают мысль, что Гренландия — ключевое звено давних планов США укрепить свой арктический плацдарм для противодействия ширящемуся присутствию России и Китая. В этом смысле разговоры Трампа об аннексии и даже военном вмешательстве — хотя и то, и другое маловероятно — рискуют отвлечь от общей геополитической динамики: борьбы за Арктику, еще одной “Большой игры” 21-го века, которая уже разворачивается.
Чтобы участвовать в этой игре всерьез, США на самом деле не обязательно захватывать физический контроль над Гренландией. Они уже обладают значительным влиянием на острове по договору 1951 года с Данией: Вашингтон несет значительную ответственность за оборону Гренландии и управляет крупной космической базой Питуффик (ранее авиабаза Туле) — ключевым элементом своей противоракетной обороны. Попытки расширить это военное присутствие не встретят особого сопротивления со стороны Дании, учитывая ее атлантистскую направленность и крайнюю настороженность в отношении России. Независимая же Гренландия окажется еще более податливой к требованиям США — вопреки уверениям премьер-министра, что его страна “не продастся”.
Короче говоря, пустая болтовня Трампа о военном вмешательстве не должна никому замазывать глаза на вполне реальный факт, что Арктика вот-вот станет очагом напряженности в соперничестве между Америкой и осью Китай – Россия. Однако эта риторика по-своему полезна, поскольку раскрывает внешнеполитический курс новой администрации. В сочетании с другими экспансионистскими заявлениями о Панамском канале и даже Канаде это олицетворяет собой попытку остановить падение глобального статуса Америки и справиться с невероятным имперским перенапряжением. Все это предполагает переоценку приоритетов США в сторону более гибкой “континентальной” стратегии — этакой доктрины Монро в новой редакции, призванной восстановить полную гегемонию над тем, что они считают своей естественной сферой влияния (то есть Северной и Южной Америкой и северной Атлантикой).
Такой подход мог бы нащупать равновесие между империалистическими замашками, которые все еще сильны в американской элите (и не чужды самому Трампу) с более “реалистичным” пониманием многополярной динамики мира. Кроме того, это объясняет, почему дерзкие устремления Трампа в Гренландии нашли живой отклик у некоторых российских комментаторов. Так, телеэксперт Сергей Михеев заявил, что риторика Трампа вписывается в “американское мышление”, которое его предшественники пытались “замаскировать и скрыть”. “Трамп просто говорит открытым текстом: мы — всё, а вы — ничто, — отметил Михеев. — Это особенно показательно тем, что вбивает клин между ним и Европой, подрывает мировую архитектуру и открывает некоторые возможности и для нашей внешней политики”. Он заключил, что если Трамп действительно хочет остановить третью мировую войну, то выход прост: раздел мира на сферы влияния.
Влиятельный ученый Санкт-Петербургского государственного университета Станислав Ткаченко также одобрил такую риторику и заявил, что Россия должна “сказать спасибо Дональду Трампу, который учит нас новому дипломатическому языку. То есть говорить всё как есть. Может, мы и не будем делить мир, как яблоко, но мы, безусловно, можем очертить те его части, где наши интересы безоговорочны”, — пояснил он.
Все эти заявления можно было бы отбросить как попытку выдать желаемое за действительное, поскольку они не учитывают повышенного риска военной напряженности в местах столкновения сфер влияния — как это уже происходит в Арктике. Кроме того, отношения США и России напрямую зависят от траектории конфликта на Украине, где на пути к прочному миру сохраняются серьезные препятствия. Однако замечания Трампа дают представление о том, как может развиваться дальнейшая напряженность между США и Россией (добавим: и Китаем), если она не спадет. Разумеется, мир, в котором странам послабее уготована лишь роль простых пешек, подлежащих “мирному” разделу между имперскими державами — если предположить, что мы движемся именно в этом направлении — вряд ли соответствует представлениям большинства людей о многополярном порядке. И это совсем не тот порядок, за который якобы ратуют Россия и Китай — поэтому вопрос, как они могут отреагировать на шаги Трампа, остается открытым.
Но одна часть света остается тревожно неподготовленной к плаванью в этих бурных водах — будь то политически, интеллектуально или психологически: Европа. В мире, готовом к разделу на сферы влияния под господством США, России и Китая, Старому свету грозит перспектива стать геополитически еще слабее и уязвимее, чем сейчас. И все же она продолжает отчаянно цепляться за миф о трансатлантических отношениях, несмотря на явное пренебрежение Америкой ее суверенитетом и процветанием. В пример можно привести те же пассы Трампа в сторону Гренландии. Поистине горькая ирония заключается в том, что, подчинившись США и начав бороться с воображаемой российской угрозой, Европа вдруг выяснила, что одной из ее территорий угрожает не Россия, а сами США.
Томас Фази — обозреватель и переводчик. Автор книги “Ковидный консенсус” в соавторстве с Тоби Грином
