НЬЮ-ХЕЙВЕН — В очередной раз китайская экономика опровергла жалобные стенания пессимистов. После продолжавшегося шесть лет подряд замедления темпов роста реального ВВП, в 2017 году они, похоже, начали повышаться. Только что опубликованная цифра роста ВВП во втором квартале на 6,9% (в годовом исчислении) оказалась выше роста на 6,7% в 2016 году и намного выше консенсусного прогноза международных аналитиков, которые всего лишь несколько месяцев назад ожидали, что рост в этом году составит примерно 6,5%, а в 2018 году замедлится ещё больше — до 6%.

Я уже давно доказываю, что из-за фиксации на цифрах ВВП из вида упускаются более глубокие вопросы, которые должны определять дискуссию о росте китайской экономики. Причина в том, что китайская экономика находится в процессе экстраординарной структурной трансформации: модель производителя, опирающаяся на промышленность, уступает место набирающей силу модели потребителя, опирающейся на сектор услуг.

Поскольку этот процесс предполагает сдвиг в составе ВВП от невероятно быстрого прироста инвестиций и экспорта к сравнительно более медленному росту внутреннего частного потребления, замедление темпов роста ВВП является одновременно и неизбежным, и желанным. И оценки уязвимости китайской экономики надо рассматривать именно в таком контексте.

У этой дискуссии долгая история. Я уловил её признаки в первый раз ещё в конце 1990-х годов, во время Азиатского финансового кризиса. После Таиланда и Индонезии, Южной Кореи и Тайваня, многие считали, что Китай будет следующим. Эти взгляды были наглядно проиллюстрированы на обложке журнала The Economist, опубликованной в октябре 19998 года: китайскую джонку затягивает мощный водоворот.

В равной степени показательной стала и устойчивость Китая во время Великого финансового кризиса. В период самого мощного сжатия глобальной экономики со времён 1930-х годов китайская экономика продолжала расти — в 2008-2009 году усреднённый годовой рост составил 9,4%. Это было ниже неустойчивых, раздутых темпов в 12,7%, которые наблюдались в течение трёх лет, предшествовавших кризису. Но такое падение выглядело более чем умеренным на фоне 30-летнего тренда роста, наблюдавшегося после 1980 года: 10%. Более того, если не бы устойчивость Китая в разгар недавнего кризиса, мировой ВВП сократился бы в 2009 году не на 0,1%, а рухнул бы на 1,3%. Это был бы самый резкий спад в глобальной активности за всю послевоенную эпоху.

Новый приступ пессимизма по поводу китайской экономики сосредоточен на двух проблемах — снижение долговой нагрузки и относительное ужесточение на рынке недвижимости. По сути, речь идёт о стагнации в японском стиле. Но вновь западный взгляд оказался расфокусирован. Китай, как и Япония, обладает экономикой с высоким уровнем сбережений, при этом растущий долг страны — это в основном её долг самой себе. Но при этом у Китая толще, чем у Японии, подушка безопасности, которая позволяет избегать проблем с устойчивостью.

По данным Международного валютного фонда, в 2017 году объём национальных сбережений Китая, вероятно, достигнет 45% ВВП, что намного выше уровня сбережений в Японии — 28%. И если Япония, где валовый долг государства равен 239% ВВП, способна избегать долгового кризиса, то Китай, обладающий намного более крупными объёмами сбережений и намного меньше обременённый суверенными долгами (49% ВВП), находится в гораздо лучшей форме, позволяющей избегать подобного кризиса.

Да, конечно, у Китая имеется проблема с растущим долгом корпораций: соотношение долга нефинансового сектора к ВВП в конце 2016 года оценивалось в 157% ВВП (по сравнению со 102% в конце 2008 года). Это означает, что в предстоящие годы реформа государственных предприятий, на которые приходится львиная доля растущей задолженности, будет первоочередной задачей.

Кроме того, китайский рынок недвижимости даёт немало обоснованных поводов для беспокойства. Растущему среднему классу необходимо доступное жильё. А поскольку доля городского населения в Китае выросла с менее 20% в 1980 году до более 56% в 2016 году (и, скорее всего, приблизиться к 70% к 2030 году), эта проблема является далеко не тривиальной.

Но в то же время это означает, что китайский рынок недвижимости, в отличие от рынка других стран с крупной экономикой, которые уже полностью урбанизировались, будет иметь хорошую поддержку со стороны спроса: в течение ближайших 10-15 лет городское население страны, как ожидается, продолжит расти на 1-2% в год. С 2005 года цены на жильё в Китае выросли почти на 50%, что почти в пять раз выше мировой нормы (по данным Банка международных расчётов и глобального индекса цен на жильё, публикуемого МВФ), потому вопрос о доступности жилья является вполне оправданным. Для Китая трудность будет в том, чтобы благоразумно обеспечить рост предложения жилья, которое необходимо для удовлетворения спроса, вызванного урбанизацией, но при этом не потворствовать ненужным спекуляциям и опасным пузырям на рынке.

С начала 2017 года китайская экономика получает дополнительную поддержку от мощных источников циклической устойчивости. В июне был отмечен прирост экспорта на 11,3% (год к году), что резко контрастирует с показателями предыдущих лет, когда сказывалось негативное влияние слабых темпов восстановления мировой экономики после кризиса. Тем временем, прирост на 10% (в годовом исчислении и с учётом инфляции) в розничных продажах за первое полугодие 2017 года оказался на 45% выше, чем общие темпы роста ВВП — 6,9%. Это свидетельствует о впечатляющем росте доходов домохозяйств и о повышении влияния (возможно, недостаточно учитываемого) интернет-торговли.

Пессимисты привыкли рассматривать китайскую экономику так же, как экономику своих стран, повторяя классическую ошибку, о которой историк из Йельского университета Джонатан Спенс предупреждал ещё много лет назад. Многие считают, что пузыри на рынке активов, подобные тем, что лопнули в Японии и США, создают аналогичную угрозу и для Китая. Ожидается также, что экономический рост за счёт наращивания долгов, чем занимался Китай в последнее время, будет иметь такие же последствия, как и в аналогичных случаях в других странах.

Тем, кто составляет прогнозы, трудно устоять перед желанием примерить к Китаю события в крупных развитых странах, потрёпанных кризисом. Но такой подход оказывался ошибочным в прошлом; и он оказался таким же ошибочным и сегодня.