После инаугурации Путина 7 мая коридоры власти в Кремле наполнились слухами и предположениями о составе нового правительства. Министр энергетики Александр Новак стал одним из немногих везунчиков, потому что его работой Путин был по-настоящему удовлетворен. По этой причине не было никаких слухов о его возможном смещении. (Единственное достойное внимания предположение было о том, что Новак может сменить министра иностранных дел Лаврова, если тот откажется от своих полномочий.) Однако новый состав его ведомства, куда пришли люди, незнакомые с энергетическим сектором, приведет к некоторым переменам в российской нефтяной политике, а также к внутренним и внешним последствиям.

Министру Новаку ставят в заслугу то, что он сыграл позитивную роль, установив конструктивные отношения с Саудовской Аравией, которая вызывала серьезную обеспокоенность в России из-за того, что длительное время поддерживала чеченских боевиков. Этот успех заставил аналитиков поверить в то, что он сохранит свою должность на следующие шесть лет. Однако ему будет помогать новый заместитель премьер-министра Дмитрий Козак, который раньше отвечал за региональное развитие, руководил подготовкой к зимней Олимпиаде 2014 года в Сочи, а с 2004 по 2007 год был специальным представителем президента на Северном Кавказе.

Прежде отвечавшим за энергетику заместителем премьер-министра был Аркадий Дворкович. Но похоже, что он раз и навсегда впал в немилость. Прошлой осенью Путин публично раскритиковал его за банкротство авиационной компании, а в апреле его ниспровержение стало делом решенным, когда по обвинению в хищении денежных средств был арестован владелец главного черноморского порта России Зиявудин Магомедов, состояние которого оценивается в 1,4 миллиарда долларов. Магомедова считали протеже Дворковича (они вместе учились в университете и с тех пор остались друзьями), и арест первого стал сигналом о возможном смещении второго. У Дворковича также очень непростые отношения с главой «Роснефти» Сечиным. Они издавна вели борьбу за влияние в вопросах энергетической политики России.

«Секьюритизация» нефтяного сектора России по всей видимости наткнулась на преграду. Включение офицеров ФСБ в организационную структуру государственных компаний даст кратковременные выгоды государству, но нанесет ущерб в долгосрочной перспективе (особенно если они проявят чрезмерное усердие). Нежелание Путина осуществлять серьезные перемены указывает на то, что новому правительству нужен более либеральный состав: меньше военных и сторонников жесткой линии, и больше хорошо зарекомендовавших себя технократов. Это даст о себе знать еще в большей мере, если известного своей осмотрительностью в вопросах налогов и бюджета, а также приверженностью к свободному рынку Алексея Кудрина (он бывший министр финансов) назначат на должность руководителя Счетной палаты.

В среднесрочной перспективе новому правительству будет нужна последовательность. Последовательность с соглашением ОПЕК+ (либо в текущих реформах, либо, если общая сделка потерпит крах, в усилении взаимодействия с Саудовской Аравией и Ираном). На то есть вполне очевидные причины. Заморозив добычу (Россия увеличила добычу перед октябрем 2016 года, который считают базисным уровнем, и по сути дела, она сохраняет такие объемы по сей день), российское государство сумело получить дополнительно 1,2 триллиона рублей (примерно 20 миллиардов долларов), а его энергетические компании заработали дополнительно 500 миллиардов рублей (восемь миллиардов долларов). России нужна последовательность и внутри страны, чтобы не допускать крупных противоречий и скандалов в первой пятерке нефтедобытчиков («Роснефть», «ЛУКОЙЛ», «Газпром Нефть», «Сургутнефтегаз», «Татнефть»). Для этого нужно сделать так, чтобы «Роснефть» не пыталась увеличить свою долю в «ЛУКОЙЛе». В этом случае власти смогут снять опасения по поводу новой национализации нефтяного сектора.

Успехов в области нормативных изменений по-прежнему мало. Налоговую реформу откладывают уже третий год подряд, и сейчас даже неисправимые оптимисты говорят, что самым ранним сроком ее реализации может стать 2019 год. Единственным значительным шагом, способным усилить активность в ближайшей перспективе, является освоение российских арктических районов, где в настоящее время могут работать только государственные нефтяные компании («Роснефть» и «Газпром Нефть»). Даже если доступ к этим широтам получат не все ведущие частные компании, частной российской корпорации номер один «ЛУКОЙЛу» вполне могут дать такое разрешение. А за пределами Арктики основной тактикой нового российского правительства останется сохранение существующего положения вещей.

В 2016-2017 годах Москва предпочла закрыть малорентабельные западносибирские скважины, чтобы не создавать препятствия на пути новых проектов в Восточной Сибири и на Каспии. Но время идет, и Россия неожиданно оказалась в положении потенциального компенсирующего производителя. Если учесть те 300 тысяч баррелей в день, на которые она обещала сократить добычу в ноябре 2016 года, то сейчас ее резервные возможности составляют 500 тысяч баррелей в день. Это лишь четвертая часть резервных возможностей Саудовской Аравии, и тем не менее, это важный фактор для российского нефтяного сектора, который на всем протяжении современной истории России старался качать как можно больше нефти.

В целом у России в настоящее время есть только одна неотложная проблема, требующая немедленного решения. Это снижение качества поставляемой в Европу нефти марки «Уралс» (Urals) (ее плотность и содержание серы значительно выросли, а легкая нефть сегодня все больше идет в Китай). Разница в цене на марки «Уралс» и «Брент» (Brent) достигла пятилетнего минимума (апрельские партии продавались со скидкой в 3,40 доллара за баррель, спрос на «Уралс» в первом квартале 2018 года уменьшился, и поэтому Министерству энергетики надо в корне пресечь проблему ухудшения качества, пока не нанесен серьезный ущерб). Администрация Трампа помогла России (сама того не желая), введя санкции против Ирана. Иранская легкая нефть ведет борьбу с маркой «Уралс» за долю рынка, но теперь дело за Министерством энергетики, которое должно найти долгосрочное решение проблемы качества.