МОСКВА — Даже самые лояльные сторонники президента России Владимира Путина должны признать, хотя бы мысленно, что в этом году телепрограмма «Прямая линия» — ежегодное мероприятие, во время которого президент напрямую отвечает на вопросы граждан, — прошла хуже, чем когда-либо. Граждане хотели знать, почему их жизнь при Путине не становится лучше, а некоторые даже спрашивали его, когда же он покинет свой пост. Заверения президента звучали неубедительно.
Российская экономика находится в застое. В течение 2014-2018 годов ВВП вырос всего лишь на 1,85%, то есть в среднем он рос на 0,4% в год. (Кремль заставил Росстат пересмотреть в сторону повышения цифры за 2016 и 2017 годы). За тот же период реальные располагаемые доходы снизились на 10,7%, отправив 13% россиян за черту бедности. В одном только 2018 году 600 тысяч российских компаний прекратили свою деятельность.
В какой-то степени подобное развитие событий неудивительно, если вспомнить о санкциях, которые были введены против России западными странами после российской аннексии Крыма в 2014 году. Эти санкции способствовали массовому бегству капитала — более $317 млрд — в 2014-2018 годах, а также спаду инвестиций. Объём прямых иностранных инвестиций в российскую экономику в течение первых девяти месяцев 2018 года оказался в 11 раз ниже, чем за тот же период 2017 года.
Тем не менее, есть убедительные причины, почему российская экономика могла бы находиться в лучшем состоянии. Начиная с 2014 года, рубль девальвировался на 45,5% относительно доллара США — эта тенденция должна была повысить конкурентоспособность российского экспорта. Уровень инфляции находится на самом низком уровне за многие годы. Наконец, в 2018 году профицит российского бюджета составил 2,75 трлн рублей ($44 млрд).
Так почему же состояние российской экономики остаётся устойчиво слабым? Ответ стоит начать с так называемого «экономического чуда» 2000-х годов.
Вопреки популярным представлениям, быстрый рост российской экономики в начале этого столетия не был следствием исключительно притока нефтедолларов в огромных количествах. Свою роль сыграли три других важных фактора. Во-первых, либеральные экономические и налоговые реформы 2000-2002 годов стимулировали предпринимателей инвестировать, а потребителей зарабатывать и тратить. Во-вторых, российскую экономику наводнил иностранный капитал, он даже помог создать несколько новых отраслей. В-третьих, отрасли, которые не существовали или не были достаточно развиты в 1990-х годах, начали вносить существенный вклад в повышение темпов роста ВВП.
В результате, в 2000-2008 годах вклад в темпы роста экономики таких отраслей, как строительство жилья, оптовая и розничная торговля, банковские услуги и страхование, персональные услуги, гостиницы и рестораны, мобильная связь, интернет-сервисы, достигал примерно 70%. Остальное в основном объяснялось ростом за счёт восстановления после кризиса. Между тем, объёмы добычи нефти едва превысили уровни, достигнутые в последние годы существования СССР.
В 2008 году рост спроса на все эти новые услуги остановился. Проблема усугубилась бегством иностранных инвесторов после 2014 года, а также наступившей к 2018 году смертью экономического либерализма, поскольку Кремль переключился обратно в режим политики дирижизма.
Экономические перспективы России вряд ли значительно улучшатся в ближайшее время и по одной простой причине: безразличие Путина. Он уверен, что россияне (доходы многих из них зависят от государства, которое выплачивает пенсии или социальные пособия) — не восстанут. И с этой точки зрения, улучшение инвестиционного климата или содействие технологическим инновациям может принести больше проблем, чем выгод. Путин определённо не желает создавать в экономике достаточно жёсткую конкуренцию, которая может выплеснуться в политическую сферу. Для него экономика имеет одну главную цель: обслуживать его собственные нужды и нужды его «друзей».
В путинской России функция властей заключается в сборе налогов и поборов с успешных предприятий и в присвоении нефтегазовой ренты ради финансирования близоруких политических решений (например, военных авантюр за рубежом) и покупки лояльности бюрократов. Неудивительно, что госслужба может превратиться в исключительно прибыльное предприятие: например, один из полковников Федеральной службы безопасности, используя свою должность, накопил ошеломительную сумму наличными — $190 миллионов.
Поскольку фискальный мультипликатор находится на нуле или даже ниже, а налоги продолжают расти, у России нет шансов на повышение общего роста экономики. Единственный возможный источник роста — увеличение доходов домохозяйств — потребует от правительства начала масштабной кампании по искоренению бедности, а Путин предпочитает направлять доходы бюджета на увеличение государственных резервов или финансирование «национальных проектов», которые в изобилии создают возможности для коррупции.
Во время путинской «Прямой линии» один из граждан пожаловался, что президент находится у власти дольше Леонида Брежнева, который возглавлял СССР 18 лет — второй по длительности срок среди советских лидеров. Учитывая, что под руководством Брежнева в стране наступила эра экономической стагнации, такое сравнение более чем уместно.
Впрочем, есть разница между стагнацией и кризисом. Путин, похоже, не испытывает особого интереса к повышению темпов роста экономики, но при этом он не намерен брать на себя какие-то излишние риски. Низкая инфляция, ставшая результатом дефицита потребительского спроса, означает, что власти могут девальвировать рубль, не провоцируя рост цен, и благодаря этому способны увеличивать рублёвую стоимость своих доходов. Ни один политик, управляющий экономикой, не станет задумываться о том, что будет после следующих выборов. В конечном итоге, благодаря нефтедолларам, экономика России сможет оставаться в «реанимации», не становясь сколь-нибудь сильнее, но, тем менее, выживая.
Как я предсказывал ещё в 2016 году, экономика России находится на пути, который обеспечит ей либо дальнейшую стагнацию, либо вход в умеренную рецессию, поскольку она потеряла былые источники роста, а правительство не демонстрирует особой склонности искать новые. В патерналистском обществе, разделённом на господ и слуг, хозяин предпочтёт распределять меньше богатств среди своих подданных, чем разрешит им зарабатывать больше богатств самостоятельно. Лишь в этом случае его позиции будут оставаться в безопасности.
