Ключ к сокращению добычи у России
Побочный эффект со стороны экономики, вызванный пандемией нового коронавируса, заключается в обвале цен на нефть. В связи с сокращением мирового спроса стоимость нефти начала снижаться во второй половине февраля. А в марте резко упала. Этот процесс сделало неотвратимым крушение соглашения о сокращении добычи нефти между ОПЕК и Россией с другими странами (так называемая структура ОПЕК+).
Тем не менее стремительное падение цен в период с марта по апрель все-таки заставило нефтедобывающие страны понервничать. ОПЕК+ договорилась 12 апреля сократить ежедневную добычу нефти до 9,7 миллиона баррелей в период с мая по июнь.
Это серьезное ограничение, составляющее примерно 10% от мирового предложения на нефть. Более того, 6 июня группа ОПЕК+ достигла соглашения продлить это историческое сокращение добычи до конца июля.
Некоторое время назад колебания цен на нефть были сопоставимы с американскими горками. 20 апреля на нью-йоркской бирже цены на нефтяные фьючерсы впервые в истории снизились до отрицательного значения.
Другими словами, из-за избыточного предложения в мае нефтехранилища могли переполниться, поэтому сложилась беспрецедентная ситуация: продавцы были готовы доплатить за то, чтобы у них забрали нефть. Отрицательное значение было зафиксировано только на фьючерсы, однако стоимость нефти Brent, которую я обычно использую для справки, 21 апреля также упала до рекордного за последние годы уровня — 9,12 доллара за баррель.
60 — 70% экспорта России составляют деньги, заработанные за счет нефти и газа. Федеральный бюджет также наполовину наполняется благодаря углеводородам. Кроме того, можно сказать, что курс рубля неразрывно связан со стоимостью нефти. В 2020 году рубль ощутимо подешевел.
Историческое соглашение по сокращению добычи возымело эффект, и в конце апреля стоимость нефти начала постепенно восстанавливаться. Между тем рубль 24 марта достиг низшей отметки в 80,88 рубля за доллар, после чего начал подниматься на прежний уровень.
Таким образом, апрельское соглашение показало свою мощь. Кстати, это третье соглашение, заключенное структурой ОПЕК+ за последние годы: еще были договоры в 2016 и 2018 году.
Вместе с тем последнее соглашение о сокращении добычи несет для России совершенно иной смысл в сравнении с предыдущими двумя. И оно является фактором, влияющим на эффективность группы ОПЕК+ в целом.
В связи с этим в этой статье я хочу поразмышлять о внутренних проблемах России в свете корректировки производства нефти.
России не так просто уменьшить добычу, как это кажется
На самом деле, основная проблема заключается в том, что российской нефтяной промышленности сложно уменьшить производство с технологической точки зрения. Ниже я приведу и прокомментирую мнение Идзуми Сакагути (Izumi Sakaguchi), который является моим сэмпаем (старший товарищ — прим. пер.) и который хорошо разбирается в энергетических проблемах.
Во-первых, подавляющую роль играет государство. Это затрагивает и нефтяную промышленность, в которой правила диктуют государственные компании. Тем не менее в России более 200 нефтяных компаний, включая маленькие. Все они находятся в разном положении, например, некоторые прошли пик и постепенно сокращают производство, а некоторые, наоборот, наращивают его. Командовать и заставить шагать в ногу все нефтяные предприятия, интересы которых различаются, весьма непросто.
Кроме того, по некоторым данным, в России насчитывается примерно 150 тысяч нефтяных скважин. Часть из них расположена в сибирской глуши. Даже если отдать распоряжение о сокращении добычи с завтрашнего дня, будет крайне непросто объехать все отдаленные скважины и закрутить там кран.
В частности, отмечается, что зимой, когда в Сибири наступают лютые морозы, России нереально корректировать производство нефти.
Более того, большинство скважин в России устарели. Есть опасность, что, если приостановить добычу, возобновить ее будет невозможно. Следовательно, останавливать можно только сравнительно новые нефтяные скважины, которые можно будет запустить повторно. Приостановка таких высокопроизводительных скважин крайне негативно отразится на эффективности производства и управления.
Поэтому изначально российская нефтяная промышленность не приспособлена для сокращения добычи. В связи с этим непрерывное производство стало российской традицией.
Россия все-таки перешла от слов к действиям
Итак, первое соглашение о сокращении добычи ОПЕК+ заключила в 2016 году.
В ноябре того же года страны ОПЕК решили с начала 2017 года сократить ежедневную добычу на 1,2 миллиона баррелей до 32,5 миллиона баррелей. Россия поддержала это и объявила, что к маю 2017 года она уменьшит производство на 300 тысяч баррелей. Это означало сокращение российской добычи на 2,7%.
Тем не менее возникла необъяснимая ситуация. В соответствии с соглашением ОПЕК+ 2016 года, производство должно было сокращаться в сравнении с объемами добычи в октябре 2016 года, которые приняли в качестве точки отсчета.
Россия будто бы предвидела это: в октябре 2016 года там был зафиксирован рекордный за последние годы показатель производства. Из графика выше следует (приведен в оригинале статье — прим. ред.), что действительно в 2017 году уровень российской добычи немного снизился, но поскольку цифра в октябре 2016 года была высокой, становится понятно, что для России сокращение было незначительным.
Затем ОПЕК+ договорилась об уменьшении в декабре 2018 года. В соответствии с этим с начала 2019 года добыча в России сократилась на 2% по отношению к нормативному значению за октябрь 2018 года. Тем не менее, как и в предыдущий раз, в октябре 2018 года производство в России повысилось неестественным образом, поэтому и в этот раз Россия практически не ощутила снижения.
Нынешнее соглашение ОПЕК+ в связи с обвалом нефтяных цен на фоне эпидемии коронавируса было заключено 12 апреля. В результате Россию обязали с мая уменьшить производство на беспрецедентные 15% в сравнении с мартовскими объемами.
Более того, в этот раз у России не было возможности заложить фундамент в виде повышения мартовской нормы, поэтому за точку отсчета была взята привычная добыча.
Но выполнила ли Россия обещание сократить производство на самом деле?
Эксперты по России, хорошо осведомленные о нюансах российской действительности, полагали, что серьезное уменьшение производства невозможно. Тем не менее, в соответствии с майским отчетом Министерства энергетики России об объемах добычи нефти, в среднем ежедневное производство составляло 9,39 миллиона баррелей. Уменьшение составило 17% в сравнении с 11,3 миллиона баррелей в марте.
Между тем в отчет российского министерства энергетики также включен газоконденсат, которого не должно быть по апрельскому соглашению ОПЕК+.
Если вычесть газоконденсат, ежедневные объемы добычи в мае снизятся до 8,59 миллиона баррелей. Это немного не дотягивает до поставленной цели, составляющей 8,5 миллиона баррелей. Тем не менее намного важнее то, что Россия по-честному пошла на существенное ограничение производства.
В интервью в начале июня министр энергетики России Александр Новак отметил: «Россия на 96% выполнила обязанность по сокращению в мае. Добывалось на два миллиона баррелей в день меньше. Наша страна ответственно подходит к задаче, заключающейся в уравновешивании мирового спроса и предложения на нефть».
Выходит, что весенний обвал стоимости нефти вынудил Россию изменить свое отношение. Похоже, она больше не будет вести себя как страна, которая до этого лишь делала вид, что сокращает добычу.
