Николаc К. Гвоздев - главный редактор журнала 'In The National Interest'
Не стоит удивляться, что Владимир Путин освободил от должности премьер-министра Михаила Касьянова в преддверии президентских выборов 14 марта. Эта угроза довлела над Касьяновым, которого многие считают технократическим пережитком Ельцинской администрации, с момента ошеломляющей победы Единой России на парламентских выборах в декабре.
Борис Грызлов, бывший министр внутренних дел, а теперь спикер парламента, в январе откровенно заметил: 'Единая Россия победила на парламентских выборах и получила большинство в Думе нового созыва, и он собирается назначить своих однопартийцев на должности в исполнительных органах власти'. А Касьянова не считают 'одним из ребят'. Таким образов, парламентарии от Единой России надеются, что уход Касьянова расчистит им тропу к созданию кабинетного правительства - с премьер-министром, подотчетным парламентскому большинству.
Не то чтобы Касьянов был плохим премьер-министром. В конце концов, во времена его правления Россия оправилась от кризиса 1998 года. Сам Путин заметил, что его решение не вызвано недовольством работой Касьянова, 'которое, на мой взгляд, в целом было весьма удовлетворительным'. Тем не менее, отношения Путина с его премьером были в чем-то похожи на отношения французских президентов с премьер-министрами от оппозиционных партий (подобная ситуация называется 'сосуществование').
А Путин хочет продолжать свою программу. Несколько дней назад он заявил: 'Сотрудничество между законодательной и исполнительной ветвями власти послетнее время базируется на эффективной и хорошо организованной работе... Подобное сотрудничество позволяет принимать жизненно важные для страны законы и преодолевать ... разногласия'. Теперь приоритетная задача - найти премьер-министра, который сможет хорошо работать с новой Думой.
Не стоит забывать и о проблеме преемника. Российская конституция не предусматривает поста вице-президента, и преемником президента традиционно считается премьер-министр. На прошлой неделе Дума отклонила предложение продлить срок полномочий президента (иными словами, дать Путину еще несколько лет у власти), и по Конституции Путин не сможет баллотироваться в третий раз в 2008 году.
И здесь я соглашусь со своим коллегой Клиффом Купчаном, который заметил, что попытки Путина управлять российской политической системой 'значительно усилили президенсткую власть и государственную бюрократию... Похоже, что Путин стремится подражать Либеральной демократической партии Японии в своих попытках создать крепкую партию власти, которая будет миропомазывать следующих президентов.
Несмотря на некоторые препятствия, он и Единая Россия настолько сильны, а остальные центры политической власти настолько слабы, что путинская машина почти наверняка будет управлять страной на протяжении двух избирательных циклов'. Можно также привести параллель 'с южной границы' - успешное создание в Мексике государства президентской партии, которая правила почти 70 лет.
Выбор времени тоже очень важен. Путин мог также легко использовать свое право по статье 117 российской Конституции для отставки правительства после президентских выборов. Однако он вполне понимает всю политическую символичность роспуска кабинета как раз сейчас. Отставка Касьянова - последнего значимого звена Ельцинской администрации - ясно дает понять российским избирателям, что Путин теперь сам себе хозяин.
Это также дает понять, что дальнейшие реформы в России не будут проводиться по 'западным правилам игры', введенным Ельциным. Неважно, кого назначат премьер-министром - Сергея Иванова, Дмитрия Козака или другого члена президентского круга - направление и характер российского процесса реформ уже изменилось. Россия движется от либерализма к системе 'управляемого плюрализма', где государству отводится более значимая роль в политической и экономической жизни страны. Это не означает, что будущие реформы не будут выполнены - просто правительство теперь будет контролировать масштабы и темпы перемен.
Во время второго путинского срока Россия может стать более предсказумой, страной со стабильными, хотя и ограниченными зонами плюрализма, страной, предрасположенной к сотрудничеству с Соединенными Штатами по ключевым аспектам, вызывающим обоюдную обеспокоенность, но менее заинтересованной в развитии 'партнерства' с Западом. Процесс консолидации уже начался.
.
