Всем привет, я нашел прекрасный сборник воспоминаний немецких ветеранов о «Катюше», и поскольку некоторые из них весьма противоречивы, я подумал: а почему бы не рассмотреть их в контексте и не сравнить их с утверждениями историков.
Следует отметить, что немцы называли «Катюшу», а вернее «Катюши», потому они существовали в нескольких вариантах, «сталинским органом». Приведенные ниже цитаты взяты из сборника историка Крейга Лютера, который на протяжении многих лет собирал воспоминания немецких ветеранов, указывая части и подразделения, в которых они служили. Отметим, что в основном это их воспоминания о пережитом в 1941 и 1942 годах. Я обычно отмечаю, если дата воспоминаний другая.
Прежде чем перейти к этим воспоминаниям, немного важной информации о «Катюше». Это реактивная система залпового огня. Чаще всего ее устанавливали на грузовиках, но иногда также на танках. Были и буксируемые установки на механической тяге. Калибр тоже был разный, от 82 до 300 миллиметров, как и дальность стрельбы, которая существенно разнилась: от 1 900 до 11 800 метров. Первые машины приняли участие в боевых действиях в 1941 году, а более новые и современные варианты применяются по сей день.
Следует отметить, что «Катюша» — это неофициальное название. Дэвид Гланц писал: «Самым новым и ужасным оружием в артиллерийском арсенале Красной Армии были реактивные системы залпового огня, которые официально назывались „гвардейские минометы", хотя солдаты дали им свое название — „Катюша". Первые системы в составе секретных дивизионов вступили в бой в середине июля 1941 года, а к началу 1943 года на вооружении Красной Армии были уже сотни таких гвардейских минометов, сведенных в дивизии, бригады, полки и отдельные дивизионы.
А теперь перейдем к воспоминаниям немецких ветеранов. Начнем со слов Отто Бизе из 110-й пехотной дивизии. Он рассказывал: „Я тоже встречался со „сталинским органом". Это было чрезвычайно неточное оружие, и поэтому мы его не очень-то боялись. Помню, что встречались мы с ним очень редко".
Это совпадает с воспоминаниями Баймдике из 2-й танковой дивизии: „Мы не считали „сталинский орган" особо опасным оружием, потому что нам удавалось укрыться от него. А вот русская пехота была действительно опасным противником".
А вот Бергель из 56-й пехотной дивизии отмечает: «Сталинские органы» были страшным оружием, так же как 5 или 6 разных минометных систем и универсальный Т-34«.
Почему такие разные впечатления? Наверное, на то есть свои причины. Давайте рассмотрим их по очереди. Во-первых, о неточности «Катюши». Гланц пишет: «Эти системы были очень неточны, однако такие реактивные пусковые установки идеально подходили для накрытия больших площадей массированным, интенсивным, зачастую неточным огнем».
Таким образом, многое зависело от ситуации, которая определяла, кому повезет больше, а кому меньше. Если в подразделении были большие потери, возникала мощная эмоциональная реакция, которая сохранялась на долгие годы. Но есть и более логичные объяснения. Реактивная пусковая установка может доставить к цели мощный боевой заряд за короткое время. Таким образом, если реактивный огонь «Катюш» застал пехоту на открытой местности или под защитой легкобронированной техники, потери будут существенные. Но если ты находишься в укрытии, ущерб обычно незначителен. Если войска окопались и подготовили оборону в инженерном отношении, урон от РСЗО будет меньше, чем от ствольной артиллерии, потому что реактивные снаряды не заглубляются в землю, да и рикошетная стрельба в таких случаях невозможна. Рикошетная стрельба — это метод, которым пользуются артиллеристы, когда снаряд рикошетирует от земли и взрывается в воздухе.
«Основные цели для поражения РСЗО остались в основном без изменений с того времени, как были приняты на вооружение БМ-13. Это войска вне укрытий или в легких полевых фортификационных сооружениях, а также районы сосредоточения личного состава и боевой техники. С появлением более мощных реактивных снарядов, обладающих большей дальностью, а также новых боезарядов эффективность РСЗО повысилась, но характер их применения не претерпел существенных изменений». Об этом пишет в своей книге Джейми Пренатт.
Один ветеран рассказывал, что это довольно редкое оружие. Кто-то может не согласиться с этим, однако мы должны помнить, что большинство немцев вспоминали события 1941 и 1942 годов. И в этом отношении их впечатления совпадают с тем, что пишет Гланц: «Во время хаотичных и зачастую отчаянных боев между Смоленском и Москвой в период с сентября по ноябрь командующие фронтами и армиями использовали свои реактивные системы рассредоточенно, что сводило к минимуму их ударное воздействие».
Давайте познакомимся и с другими воспоминаниями ветеранов. Вот что рассказывал Фольгер из 252-й пехотной дивизии: «„Сталинские органы" были ужасны. Да, можно так сказать, потому что они выпускали огромное количество реактивных снарядов. Кроме того, эти ракеты страшно выли и накрывали большие площади. Зимой под Москвой эти системы превращали жизнь солдата на передовой в настоящий ад».
Вопрос в том, о каком периоде времени идет речь. До ноября 1941 года «сталинские органы» использовались поодиночке, и эффект от их применения был небольшой. Но в ноябре произошли некоторые изменения. Под Москву стянули дополнительно большое количество «Катюш», о чем пишет Ричард Армстронг: «Несмотря на мощь „Катюш" в бою, к ноябрю 1941 года стало ясно, что надо менять тактику их применения. К концу осени 33 из 59 дивизионов гвардейских минометов были сосредоточены в зоне обороны Москвы».
Таким образом, заявление Фольгера вполне разумно, особенно с учетом того, что в битве за Москву войска вермахта к тому времени были уже чрезвычайно измотаны. Дэвид Стахель пишет: «Первоначальный успех советского контрнаступления объяснялся в основном растянутостью фронта немецких войск, их измотанностью и нехваткой мобильности, а не оперативным умением наступавших частей и подразделений Красной Армии».
Есть и другие, весьма взвешенные, сбалансированные и вдумчивые воспоминания немецких ветеранов о «сталинском органе». Один из них — Майер из 106-й пехотной дивизии, чье мнение следует выделить особо.
«Эффект от „сталинского органа" был неоднозначный. Он оказывал гораздо большее воздействие на морально-боевой дух войск, чем наносил ущерба, потому что огромное количество прилетавших реактивных снарядов просто деморализовывало. Например, во время наступления на реке Донец реактивные снаряды не причинили почти никакого ущерба снежным домикам, которые построили наши солдаты».
Этот аспект очень часто игнорируют, наверное, из-за отсутствия личного опыта, а также под воздействием кино и компьютерных игр. Но невозможно переоценить то, какое моральное воздействие оказывало это оружие на войска на поле боя. Это очень похоже на эффект от воздействия немецкой авиации в Польше в 1939 году. Что любопытно, ВВС с готовностью признавали, что материальный ущерб от таких авиаударов был незначителен. Добиться существенных успехов авиации помогло то, что она оказывала огромное воздействие на моральное состояние противника.
Есть еще одна интересная и познавательная точка зрения на этот вопрос, которую высказал другой ветеран. Он рассказывает о своих ощущениях от боевых действий 1944 года, но также вспоминает, какое воздействие «сталинский орган» оказал на боевые действия 1941 и 1942 годов.
«По моим наблюдениям, зимой 1941-42 годов во время боев под Москвой и вокруг Ржева „сталинский орган" не имел большого значения. Только в 1943-44 годах, во время боев под Орлом и Курском, а также на других участках Центрального фронта нам довелось узнать, что „сталинский орган" с его высоким темпом стрельбы… оказывает большое воздействие».
По словам Гланца, Советы к тому времени создали реактивную пусковую установку со снарядами М-31, которые были намного мощнее. Это оружие они также производили в больших количествах. Появились дивизии, в которых было по 864 пусковых установки. Такие дивизии могли осуществлять разрушительный залп 3 465 реактивными снарядами.
Кроме того, в войсках была проведена дополнительная реорганизация, централизация и концентрация таких пусковых установок на основе полученного опыта их использования в 1942-43 годах. В результате во время Курской битвы их плотность на линии фронта была намного выше.
Армстронг пишет: «Во время продолжительной Курской битвы в июле 1943 года войска Красной Армии успешно применяли имевшиеся у них 496 пусковых установок БМ-8 и БМ-13. Командующий частями гвардейских минометов, подчинявшийся командующему артиллерией Красной Армии и Ставке, подчеркивал, что плотность реактивной артиллерии на один километр фронта на Курской дуге была в 2-3 раза выше, чем в Сталинградской битве».
Кроме того, к тому времени удалось усовершенствовать тактику применения гвардейских минометов и их материальную часть, а также увеличить количество пусковых установок. Все это подтверждает наблюдения немецкого ветерана.
Подведем итоги. Я часто вижу, как некоторые люди отмечают, что воспоминания ветеранов опровергают точку зрения историков или противоречат ей. Однако я не могу с ними согласиться. Дело в том, что эти воспоминания и заявления нужно рассматривать в соответствующем контексте и расценивать их как единичные случаи. Кроме того, большая часть этих «воспоминаний ветеранов» взята из документов, и из них изъят контекст долгих интервью и сложных заявлений.
Такое редактирование с целью достижения дешевого эффекта зачастую создает искаженную и чрезмерно упрощенную картину событий, которой стараются избегать исторические работники. Это оскорбление для ветеранов и для историков, и это лишает историю всех ее сложных нюансов.
