Русский Том Клэнси на настоящем фронте

В начале 2014 года Россия аннексировала Крым. После этого пророссийские сепаратисты на севере Украины, пользовавшиеся поддержкой российского президента Владимира Путина, захватили часть приграничной территории около Донецка. Летом того же года этих повстанцев обвинили в том, что они сбили пролетавший над Восточной Украиной малайзийский пассажирский самолет. В ответ президент Обама убедил Европу ввести экономические санкции, ударившие по российской экономике. Тем временем Путин отозвал многих из российских военных советников, что позволило местным лидерам занять высокие посты в сепаратистском руководстве.

Одним из этих местных бойцов был Федор Березин, ставший теперь заместителем министра обороны в так называемой Донецкой Народной Республике, а заодно обучающий новобранцев-танкистов. В роли командира на войне Березин выглядит неожиданно — до того, как все началось, он был известен, как фантаст. Писал он в жанре «исторической фэнтези». Американским читателям этот жанр хорошо знаком, например, по книгам о том, как изменился бы исход Гражданской войны, будь у Роберта Ли пулеметы. Романы Березина обычно повествуют о героической борьбе воображаемого СССР, обеспечивающего торжество коммунизма во всем мире, со слабеющими и терпящими поражение США.

Теперь автор сказок о войне ведет настоящую войну. Я послал ему весточку на передовую, и он согласился съездить в донецкое кафе «Три толстяка». Мы наладили связь по «Скайпу», и между нами состоялся следующий диалог (текст сокращен и отредактирован):

Джек Хит: Как вы переместились с полей альтернативной истории на войну на украинских полях?

Федор Березин: Это было несложно. В 2009 году я уже написал роман о войне на Украине: «Война 2010. Украинский фронт».

— В некоторых из ваших романов локальные конфликты перерастают в мировые войны. Не думаете ли вы, что это произойдет и в реальности, на Украине?

— Слава Богу, напряженность сейчас спала. Когда я писал этот роман, я думал, что сотую годовщину Первой мировой войны мы отметим Третьей мировой войной.

— Как вы считаете, не приведут ли нынешние трения между США и Россией к Третьей мировой войне?

— Между США и Россией нет прямого конфликта. Его нет даже между Украиной и Россией. Я состою в вооруженных силах Донецкой Народной Республики. Возможно, у нас есть оружие и боеприпасы, поставленные Россией, но сражаемся мы с Украиной — сами, как повстанцы.

— Изменило ли вашу писательскую жизнь превращение в военного?

— В прошлом месяце я должен был опубликоваться в американской антологии, которую выпускает в Бостоне МИТ. В последний момент издатели узнали, кто я, и сняли мой рассказ. Он так и не вышел, хотя полгода назад мы заключили соглашение.

— В Москве Дмитрий Львович Быков, автор биографий Пастернака и Горького, назвал конфликт на Украине «войной писателей». Согласны ли вы с ним, и что он имел в виду?

— Быков — одиозная фигура. Он просто пытается привлечь к себе внимание. Это его личная позиция. Его очень удивляет, что часть интеллигенции участвует в этой войне. Сам он поддерживает украинское правительство.

— Вы его не читаете?

— В последнее время я читаю много Нила Стивенсона (Neal Stephenson).

— Это автор «Криптономикона».

— Раньше я много читал Тома Клэнси (Tom Clancy). Некоторые издатели меня даже называют русским Томом Клэнси. Как и я, он многое предвидел. В одной своей книге, вышедшей много лет назад («Долг чести» (Debt of Honor), 1994), он писал о самолете, врезающемся в американский Капитолий — разница с самолетом, врезающимся в небоскреб, не так уж велика. В другой книге («Слово президента» (Executive Orders), 1996) он предсказал войну в Ираке.

— Ваш последний роман называется «Украинский ад». Можете рассказать о нем побольше?

— Это переиздание романа, который уже выходил в 2011 году, под другим названием, и был написан до войны.

— Ваши товарищи по оружию читают ваши книги?

— Я знаком с несколькими десятками человек, которые их читали. Их очень удивила точность некоторых моих предсказаний.

— А конкретнее?

— Для романа «Огромный черный корабль», в котором я писал о внеземной нечеловеческой цивилизации с собственным историческим развитием, я придумал большую черную подлодку, вооруженную гигантской торпедой длиной в тридцать три метра и шириной в два с половиной метра. Эта торпеда взрывалась при приближении к вражеской гавани и уничтожала целый город. Спустя десять лет после выхода романа, пообщавшись с советскими инженерами, я узнал, что придуманное мной оружие существовало в реальности, но было секретным.

— В книгах Клэнси США всегда побеждают Советский Союз. Кто предсказывал правильнее — Клэнси или Березин?

— В моих романах русские бьют американцев, так что очевидно, на чьей я стороне! К тому же мои романы — это альтернативная история. В них слабые Соединенные Штаты борются с могучим и сильным Советским Союзом, контролирующим почти весь земной шар.

— Как пребывание на войне скажется на вашем будущем творчестве?

— Могу сказать, что основная канва моих романов не изменится. Как писателю мне полезно наблюдать разные события внешнего, наружного характера. Но при этом еще существует внутреннее — душа, воображение и другие чувства, которые помогают мне писать. Кроме того, я хотел бы написать что-то нефантастическое — не документальное, но и не художественное, просто автобиографию, книгу об этой войне.

— Сталкивались ли вы на поле боя с чем-либо более странным, чем вещи, которые вы придумывали для своих книг?

— Я видел много вещей, которые были страшнее всего, о чем я писал. Например, у меня в книгах не было ничего подобного варварским обстрелам обитаемых городов.

— Это ужасно. Но все-таки, случалось ли с вами ли что-то фантастичнее вымысла?

— Если бы я в романе написал о битве, в которой мы потеряли одного человека на тысячу врагов, читатели бы надо мной посмеялись. Однако с нами такое случалось. В ходе операции в Славянске соотношение потерь было примерно таким. А еще был случай, когда наш 15-летний ополченец со спортивной ракетницей сбил украинский военный вертолет, попав в полуоткрытое окно.

— В ваших романах встречаются мистика и чудеса. Сталкивались ли вы на войне с чем-то подобным?

— Я атеист, и отношусь к таким вещам саркастически. Тем не менее, в моей жизни случались вещи, которые можно назвать мистическими совпадениями, и на войне они происходили особенно часто.

— Например?

— Как-то в ходе территориального конфликта с соседним отрядом в меня выпустили коробку патронов из пулемета. Пули попадали в землю, забрасывая меня грязью, но меня ни одна пуля не коснулась. Через неделю мы с генералом, командовавшим этим отрядом, уже пили коньяк.

— Как вы думаете, какая сила за этим стояла? Бог или что-то еще?

— Я уже давно придерживаюсь теории космической матрицы. Я считаю, что все мы — часть компьютерной матрицы. То, что произошло со мной, было сбоем, «глюком» алгоритма. Пули просто исчезали, не долетев до меня. Это был сбой компьютерной программы, в которой мы находимся. Можно сказать, ошибка матрицы.

— Это в своем роде философский вопрос — свободны мы или заперты в компьютерной матрице, которой кто-то управляет.

— Мы — часть компьютерной программы, маленькие программы внутри большой, между которыми есть переходы и барьеры. Скажем, ты потерял ручку, хотя она только что лежала перед тобой. Затем ты находишь ее у себя же за ухом. На самом деле, она просто исчезла, а потом вмешался главный программист и вернул ее в реальность.

— Как еще матрица проявляла себя на этой войне?

— Когда я был заместителем командующего обороной, я проверял одного солдата, раненого в руку. Он рассказал мне, что они с товарищем попали в ловушку, случайно выйдя на чужой блок-пост. У них были только пистолет и пять патронов, а перед ними были пятеро украинских солдат. Он уложил всех пятерых пятью выстрелами, хотя у них были ружья! Они не успели открыть ответный огонь. По-моему, это еще один пример работы матрицы.

— Кто, по-вашему, контролирует матрицу: Иисус, Обама, Путин, Березин?

— У меня был один рассказ — я посылал его в американский журнал, но он не подошел по содержанию. В нем говорилось о черном калькуляторе в черной дыре, который рассчитывал все мироздание. Он оперировал вселенной.

— То есть, разумное программирование вместо разумного замысла? Интересно, есть ли у программиста в черной дыре чувство юмора?

— Хороший вопрос. Я об этом что-нибудь напишу.

— Можете описать личность этого программиста?

— А какое у компьютерной программы может быть лицо? Это же гигантская программа. Сверхпрограмма, без лица, без личности. Она просто вычисляет. Это огромная программа, которая всего лишь делает то, что она делает,— считает и т. д. Никакой личности в нашем понимании у нее нет.

— Я родом с Дальнего Юга Соединенных Штатов. Полтора века назад мы тоже пытались отколоться и создать свое государство. Я видел ваш флаг, флаг Новороссии. Он поразительно похож на флаг Юга. Это совпадение?

— По-моему, это, скорее всего, совпадение. Я переписывался с Брюсом Стерлингом (Bruce Sterling), известным фантастом из Техаса. По его словам, в Техасе считают, что повстанцы, воюющие с Украиной, похожи на техасцев и южан, которые тоже были сепаратистами.

— Как обстоят дела с вашей войной?

— Фронт находится там же, где и в прошлом году, его географическое положение не изменилось. Это просто повторение Первой мировой. Это позиционная война, а не активная. Маленькие городки, скорее, за Россию, чем за Украину. В Донецке 50% за Россию, 50% — за Украину.

— Как, на ваш взгляд, это закончится?

— Лучшим результатом для русскоговорящего народа Донецка будет полная гибель нынешнего киевского режима. Когда в столице будут править нормальные, адекватные люди, преследующие украинские, а не американские цели, мы сможем с ними мирно сосуществовать. Если бы Россия приняла участие в войне, война бы кончилась очень быстро — и очень плохо для Украины. Можно я расскажу один популярный на передовой анекдот?

— Конечно.

— У украинского солдата спрашивают: «Почему вы воюете в Донбассе?». «Потому что там русские», — отвечает он. «А почему вы не воюете в Крыму?» — спрашивают его тогда, и он опять отвечает: «Потому что там русские».

— Почему вы пишете в основном о Советском Союзе?

— Падение Советского Союза можно сравнить с падением Римской Империи. Тогда умерла целая цивилизация нового типа. Теперь мы видим только ее остатки, останки страны, которые от Советского Союза отличаются, но что-то от него сохранили. Это была особая цивилизация, и я по ней скорблю. Россия сейчас — капиталистическая страна вроде Соединенных Штатов. Это не Советский Союз, который представлял собой цивилизацию нового типа, в рамках которой можно было жить, не посягая на других людей и никого не эксплуатируя. Надеюсь, однажды он возродится. Может быть, это произойдет в какой-то другой стране.

— Как это может произойти?

— Человечество сталкивается с различными кризисами — экологическими, демографическими, финансовыми. На пике одного из этих кризисов сохранение мира, в котором у кого-то есть миллиард долларов, а у кого-то ничего нет, может оказаться невозможным. Это два разных сюжета — прогресс для всех или прогресс для избранных. Сейчас мы идем по пути прогресса для избранных — и однажды придем по нему к войне.

— Это сейчас и происходит?

— В 2001 году, когда рухнули Башни-близнецы, было нарушено мирное послевоенное существование. Тогда США и начали свою войну за источники энергии по всему миру.

Война за ресурсы будет бесконечной. Каждый раз, когда США будут нуждаться в ресурсах, они будут за них воевать. При этом каждая страна будет защищать себя и свои ресурсы. Я считаю, что мы должны исследовать космос, потому что, по человеческим представлениям, космос бесконечен, и в нем можно будет не драться друг с другом. Мы должны объединять усилия и изучать ту часть вселенной, в которой мы живем, — иначе мы получим войну за ресурсы. Мир должен найти справедливый способ распределять эти ресурсы. В противном случае никакого мира больше не будет, и наша история на этом закончится.