Владимир Путин очень хорошо понимал, какую власть могут иметь СМИ, которые помогли его непопулярному предшественнику Борису Ельцину переизбраться на второй срок в 1996 году. Поэтому, заняв президентский пост в 2000 году, он сразу же заставил основные российские телеканалы, которые до сих пор являются чрезвычайно мощным инструментом воздействия на население страны, подчиниться его воле. Олигархов, которые владели этими телеканалами, либо заставили сотрудничать, либо отправили в тюрьму, либо вынудили уехать, и уже к 2006 году все крупные российские СМИ прямо или косвенно находились под контролем администрации Путина.
Сегодня три основных российских телеканала либо непосредственно принадлежат государству, работая как государственные предприятия («Первый канал» и ВГТРК), либо принадлежат дочерней компании одной из крупнейших российских нефтегазовых компаний, «Газпрому» (НТВ). То же самое можно сказать о двух из трех крупных новостных агентствах, «Россия сегодня» и ТАСС. Немного позже крупные независимые онлайн-издания, такие как Lenta.ru, тоже были подчинены путем замены их руководства на команды людей, верных Кремлю.
Члены администрации Путина — сегодня это заместитель главы администрации Алексей Громов — контролируют освещение политических событий и решают, какие именно новости нужно освещать, как их нужно освещать и, прежде всего, что освещать не нужно. К примеру, обсуждать членов семьи Путина строго запрещено, если только на это нет специального распоряжения. Это часто приводит к возникновению неловких моментов, как, к примеру, когда Путин внезапно сообщил о своем разводе на национальном телевидении после окончания оперы, на которую он пришел со своей теперь уже бывшей супругой Людмилой.
Главные редакторы крупнейших российских СМИ регулярно посещают «стратегические совещания», которые проводят представители администрации Путина. Это похоже на «Бойцовский клуб»: никто не признает его существования, однако, учитывая уровень согласованности освещения событий в популярных телешоу на трех крупнейших телеканалах, его существование кажется очевидным.
Путин и его приближенные обращают пристальное внимание на иностранную прессу. Его администрация подписана на все основные российские газеты и журналы, включая несколько оставшихся независимых изданий (слово «независимых» в данном случае не совсем корректно: разумеется, они зависят от благосклонности государства, которое в любой момент может изменить свое отношение к ним), и на большинство крупных иностранных изданий, как широкой направленности (Economist), так и более специализированные (Jane's Defence Weekly). Секретари читают и анализируют материалы и ежедневно сообщают об их содержании своему начальству.
Эти стопки иностранных газет и журналов — с пометками красного цвета для негативных статей о России, желтого цвета — для нейтральных и зеленого — для положительных — были серьезным источником тревоги администрации Путина в середине 2000-х годов. Поскольку тогда больше всего пометок были красного и желтого цвета, пресс-представители Путина были обеспокоены образом России на международной арене. Они боялись, что в общении между высокопоставленными российскими чиновниками и международной прессой существовал некий разрыв, потому они приняли довольно разумное решение, пригласив иностранных специалистов в области связей с общественностью, чтобы решить эту проблему.
Эта стратегия дала не совсем такие результаты, на которые было рассчитано, что объяснялось полным отсутствием понимания того, как пресса работает за пределами России. Ангус Роксбург (Angus Roxburgh), бывший корреспондент ВВС, который позже работал советником российского правительства по связям с общественностью, пишет в своей книге «Сильный лидер: Владимир Путин и борьба за Россию» (The Strongman: Vladimir Putin and the Struggle for Russia), что его работодатели искренне верили в то, что нужно просто подкупить нужных людей, чтобы получить нужное им освещение событий.
Было потрачено несколько десятков миллионов долларов, но затем наступило взаимное разочарование, и в конце 2014 года Кремль отказался продлевать контракт с иностранными экспертами. Сегодня Путин и его пресс-представители, по всей видимости, до сих пор считают, что мировая пресса работает по тем же принципам, что и пресса в России — то есть что она подчиняется желаниям своих корпоративных владельцев, которые в свою очередь контролируются правительствами. Отсюда и гневные требования российских высокопоставленных чиновников, настаивающих, чтобы «западные СМИ» — с их точки зрения, речь идет, видимо, о некоем редакторском конгломерате, который контролируется центром — прекратили свою «русофобскую кампанию».
С их точки зрения, репортеры, работающие на государственные новостные издания — в России почти все издания являются государственными — это в первую очередь госслужащие, а уже потом журналисты (если вообще журналисты). В сентябре 2013 года, в разгар выборов мэра Москвы, государственное информационное агентство «РИА Новости», которое позже вошло в состав «России сегодня», попыталось рассказать о кандидатах в духе прежних традиций журналистики. Проблема была в том, что одним из кандидатов (фаворитом среди либерально настроенных москвичей, пришедшим вторым и почти что навязавшим второй тур выборов) был широко известный оппозиционный активист Алексей Навальный, о котором государственные СМИ отказывались рассказывать.
Каждый раз, когда «РИА Новости» цитировало заявления Навального в своих статьях, посвященных предвыборной кампании — любое нормальное новостное издание сделало бы то же самое — заместитель главы администрации Путина Алексей Громов вызывал главного редактора агентства Светлану Миронюк и отчитывал ее. По его словам, государственное информационное агентство не должно мешать интересам правительства, продвигая оппозицию.
Сегодня российское правительство применяет грубую и мягкую силу, чтобы усилить свой контроль над российскими СМИ. Новые ограничительные законы принимаются с обескураживающей предсказуемостью: владельцы иностранных медиа-франшиз вынуждены отказываться от своих долей в международных брендах, таких как Forbes или Esquire, работающих в России, а за освещение таких сложных тем, как терроризм или злоупотребление наркотиками, без откровенного осуждения вводятся штрафы и иные наказания. Независимые издания постепенно вынуждают подвергать публикуемые в них репортажи самоцензуре, и им отрезают доступ к тем ресурсам, которые необходимы им для выживания — кабельные услуги или доступ к магазины печатной продукции — если они отказываются подчиняться.
Разумеется, картину нельзя считать совершенно беспросветной. За пределами Москвы еще остались храбрые новостные сайты, которые критически освещают события местного уровня, вызывая недовольство местных губернаторов. Новые узкоспециализированные издания подробно освещают такие темы, как благотворительная работа или суды и тюрьмы, которые обычно не обсуждаются крупными общественно-политическими изданиями.
В России СМИ испытывают на себе не только давление со стороны правительства, но и ограничения, с которыми СМИ сталкиваются по всему миру: речь идет об ускоряющейся гонке за увеличение числа просмотров на фоне общего падения интереса внутри их аудиторий, уменьшающихся бюджетов и падения доходов от размещения рекламы. Это в свою очередь открывает новые возможности для манипуляций содержанием репортажей посредством более традиционных средств.
Каждый год в декабре Путин проводит свою ежегодную пресс-конференцию для национальных и иностранных СМИ. Это широко рекламируемые и жестко спланированные мероприятия, на которых собираются сотни репортеров от самых разных изданий, от мелких региональных газет до международных медиа-конгломератов. И неважно, какую позицию в отношении Путина вы занимаете, вы обязаны освещать эти пресс-конференции, чтобы не потерять веб-трафик, хотя ничего особенно нового там обычно не говорят. На этих мероприятиях обычно нет места каким-то серьезным объявлениям, касающимся политического курса, а у Путина в запасе есть множество риторических уловок, помогающих уклониться или увести разговор от критических вопросов. Он использует представителей верных ему СМИ, которые задают ему удобные вопросы, чтобы он мог выглядеть всеведущим и мудрым правителем.
Администрация Путина мастерски владеет инструментами манипуляции. Обрывки пустой и банальной информации скармливаются репортерам посредством «информированных источников, осведомленных в этом вопросе», и в конечном итоге даже критические издания начинают продвигать линию Кремля, передавая то, что, в сущности, новостями не является.
Несомненно, можно извлечь массу уроков и провести множество параллелей с нынешними сложными отношениями между Дональдом Трампом и американскими СМИ. Однако важно помнить, что Путин сумел сконцентрировать в своих руках больше власти, чем Трамп может надеяться получить в течение всего президентского срока. Но ясно одно: и в США, и в России СМИ очень часто зацикливаются на абсурдном поведении и бессмысленных публичных высказываниях, игнорируя то, на чем власти не хотят концентрировать внимание общественности.
