Запрет на территории Украины российских социальных сетей «Одноклассники» и «ВКонтакте», интернет-сервисов «Яндекс» и «mail.ru», а также бухгалтерской программы «1С» и антивируса Касперского сроком на три года вроде бы следует в фарватере украинской государственной политики, направленной на защиту страны в условиях сложнейшей и изнурительной гибридной войны. Однако одновременно этот указ президента № 133/2017 порождает огромное количество политических и социальных вызовов, по каковой причине может рассматриваться как индикатор профессиональной управленческой и политической компетенции украинской власти как таковой, украинского госаппарата и украинской политической элиты.

1. Большая часть запрещенных сервисов и продуктов — это часть постсоветской маскультуры, массового сознания и массовой коммуникации. Это электронные агенты политико-идеологической реальности, известной под именем «Русского Мира», это «пушки» информационно-психологической и когнитивной войны, сети вербовки «ополченцев», гопников и «титушек», инструмент конструирования «исторической памяти» — «общего прошлого» и «общего настоящего». Именно эта среда эффективно генерирует специфические общие эмоции, «ватный дискурс» и «новое послушное большинство» — верноподданных граждан, для которых «Путин всегда прав», «мы один народ», «какую страну потеряли!», «спасибо деду за победу», «на Берлин!», «Одесская Хатынь», «Америка напала на Россию на Донбассе» и т.д.

2. Одновременно перечисленные сервисы — это удобные коммуникационные инструменты, эффективных аналогов которым на Украине не создано (в Силиконовой Долине — иное дело). А блокирование поисковика «Яндекс» — удар по украинским интеллектуалам.

3. Тот факт, что четыре проекта из запрещенных абсолютно прозрачны для российских специальных служб — не чьи-то подозрения и догадки, об этом несколько раз заявлялось на официальном уровне. В условиях гибридной войны, а особенно в условиях вооруженного конфликта подобные ресурсы могут быть использованы (и используются) стороной, которая имеет влияние на основателей и хозяев проектов. Хотя немало случаев, когда «ВКонтакте» становился эффективным средством общения и самоорганизации для украинских добровольцев и волонтеров, заблокированных в иных сетях.

4. Для Украины, известной в мире как родина множества продвинутых «айтишников», это настоящий позор — не создать ни одного популярного хотя бы на постсоветском пространстве интернет-сервиса или сети. По идее, и «ВКонтакте», и «Яндекс», и много чего еще могло быть создано украинскими программистами и интернет-бизнесменами. Но украинская провинциальность, несубъектность, колониальный синдром проявляются также и в «айти-несубъектности»: украинцы стали хорошими исполнителями, рабочей силой, «неграми», «удаленщиками», «аутсорсерами», но пока не реализовались как те, кто конструирует и создает интернет-реальность, как те, кто устанавливает правила игры и критерии оценок. (Автору настоящих строк лично известно несколько проектов, созданных на Украине, которые могли бы стать достойными альтернативами не только «ВК» или «ОК», но даже «Фейсбуку». Но они не реализовались или не раскрутились из-за хищнических установок государства и отсутствия благоприятной среды для честного предпринимательства).

5. Вековечная украинская несубъектность проявилась также и в судьбе национальной доменной зоны «.UA»: в большинстве стран доменные имена в своей зоне — это основа интернет-пространства. на Украине же зарегистрироваться на «.UA» сложно и дорого, большинство украинских сайтов зарегистрировано на «.COM», «.COM.UA», «.ORG.UA» и т.п. Это тоже не предмет для национальной гордости. (Регистрация и поддержка доменного имени в зоне «.UA» у украинских хостеров стоит в 11 раз дороже, чем в зоне «.RU», в 6 раз дороже, чем в зоне «.COM.UA», в 4 раза дороже, чем в зоне «.COM».)

6. Каковы бы ни были плюсы и минусы запрета на Украине российских интернет-сервисов, дорога ложка к обеду, а любой запрет — ко времени. Например, в 2014-2015 годах, на волне негодования, вызванного аннексией Крыма, войной на Донбассе, историями с обороной Донецкого аэропорта и двумя котлами, подобный запрет был бы понятен, логичен, не имел бы большого протестного потенциала. Сейчас же он усиливает и без того большое раздражение в обществе. Выведение общества из зоны комфорта путем подобных решений объяснимо или в критических ситуациях, или в ситуации экономического расцвета и развития. В условиях стагнации, деградации и депрессии подобные протесты подрывают доверие к власти не только из-за самих запретов, но и потому, что в критической ситуации власть не имеет ответов на ключевые вопросы общественно-политического и экономического развития, но зато знает все на тему — что и когда надо запретить или ограничить. Брать пример в этом вопросе с российской власти неуместно (хотя сложный вопрос: а в каких уместно?).

7. Любые запреты в интернете — это неэффективно. Власть, идущая на такие шаги, сразу обретает имидж ретроградов из прошлого. Об этом знают даже в России, где Роскомнадзор стал синонимом цензурного комитета в период расцвета последнего. Правда, на этой теме забавно «попалилось» несколько российских чиновников (включая замминистра связи), которые пытаются законодательно запретить обходить запреты в российском интернете. Но украинских пользователей они вдруг принялись учить пользоваться «анонимайзерами» и прочими антицензурными достижениями.

8. Неожиданным вызовом российской власти стала «школота» — студенты и старшие школьники, вышедшие в Москве на протестный митинг 26 марта. Интересно, способно ли отлучение от родного для подавляющего большинства школьников «ВКонтакте» и необъятной фонотеки этой сети мобилизовать их на протест и неповиновение? Вообще, куда перейдут сообщества из «Одноклассников» и «ВКонтакте»? Школьники — «Фейсбук», а «ребята с нашего двора», домохозяйки и гламурные тетеньки — в «Инстаграм»? Как бы то ни было, подобные решения могут возбудить большую и самую проблемную в политическом отношении часть общества: относительно аполитичных обывателей, воспринимающих лишь материальные факторы балансирующих на грани лояльности и нелояльности режиму.

9. Имеет ли украинская власть технические возможности реально заблокировать запрещенные сети и сервисы? Либо те смогут работать через анонимайзеры или в виде мобильных приложений на смартфонах? Судя по всему, главным следствием запрета станет не столько удар по возможности общаться в этих сетях, сколько приостановление деятельности и изгнание юридических лиц, поддерживающих эти сервисы, из Украины. Получается, речь пошла о переделе рынка? Но кто на него придет теперь?

10. Кстати, указ Порошенко может весьма сильно ударить по блокируемым ресурсам не только на Украине, но и на всем постсоветском пространстве. Логика российского, белорусского или эмигрантского пользователя может быть примерно такой: на «Одноклассниках» я уже не смогу общаться со своими одноклассниками, которые живут на Украине. Да, их всего несколько человек, но неприятно. Может, мне перейти на какой-то другой ресурс? Или так: я, конечно, редко езжу на Украину, но когда я там буду находиться, не смогу читать свой почтовый ящик на «mail.ru». Может, мне перейти на что-то менее уязвимое?

11. Запрет трансляции российских телеканалов в 2014 году был логичен и предсказуем. Было объяснено, что они из СМИ превратились в информационное оружие. Тут же удовлетворительных пояснений не последовало. Самый большой минус нынешнего решения, да и вообще — самая большая проблема нынешней украинской власти в целом — нежелание (неспособность? отсутствие понимания такой необходимости?) разговаривать с обществом. Доходчиво и последовательно пояснять логику тех или иных политических решений, особенно непопулярных (а в условиях войны большинство решений непопулярны). Вместо выстраивания солидарных отношений государства и общества, вместо политики самоограничений со стороны власти видим невнятные, плохо подготовленные, не укладывающиеся в большую стратегию эмоциональные решения, последствия которых не продуманы.

Логичным было бы до оглашения решения подробно пояснить обществу, почему и зачем это делается. То ли потому, что на «Одноклассниках» и «ВКонтакте» большой рекламный поток, на котором зарабатывают отнюдь не украинцы? То ли потому, что эти сайты и сервисы пропагандируют войну, разжигают украинофобию, умаляют суверенитет Украины? То ли потому, что персональные данные украинских граждан хранятся за пределами Украины (именно по этой причине в России в конце прошлого года запретили сеть «LinkedIn»)? То ли потому, что частную переписку пользователей, включая бойцов АТО, могут читать ФСБ и ФАПСИ? То ли потому, что эти сети используются для вербовки «пушечного мяса» для ЛДНР? То ли потому, что в этих сетях немало критики действий украинской власти?

Если пояснения нет, раздражения и эмоционального негатива будет больше раза в два. А на фоне всей проблемной ситуации в стране количество негатива может стать критическим. Впрочем, может и не стать, поскольку социальные сети — это не СМИ, а сервис с самонаполняемым контентом. В общем, украинская власть вновь затеяла сыграть с судьбой в «русскую рулетку»…