Когда российский президент Владимир Путин встретится на этой неделе со своим коллегой Дональдом Трампом в Гамбурге на саммите «Большой двадцатки», он будет говорить с ним не с позиции экономической силы. Следует признать, что, несмотря на резкое падение цен на нефть, которое началось три года назад, России удалось избежать глубокого финансового кризиса. Но хотя после двух лет глубокого спада в российской экономике наблюдается незначительный подъем, будущее уже не выглядит таким многообещающим, каким его видело руководство страны еще пять лет назад. И если не проводить серьезных экономических и политических реформ, это не сулит ничего хорошего — у Путина не будет возможности реализовать свои честолюбивые стратегические замыслы в отношении России.
Еще в 2012 году, когда во время Московской банковской конференции Путин появился на сцене с лауреатом Нобелевской премии экономистом Полом Кругманом (Paul Krugman), казалось, что российский экономический кризис 1998 года остался в далеком прошлом. При ценах на нефть свыше 100 долларов за баррель в государственной казне денег было предостаточно. Поэтому Путин мог с гордостью противопоставлять профицит государственного бюджета России бюджетному дефициту в странах Запада, вызванному рецессией. Он явно получал удовольствие от того, что российская аудитория услышала мнение Кругмана, согласно которому западные демократии потерпели серьезную неудачу, не сумев преодолеть глобальный финансовый кризис.
На другой пленарной сессии российский ученый-экономист Сергей Гуриев (который впоследствии был вынужден покинуть страну) утверждал, что не стоит надеяться на диверсификацию сырьевой экономики России до тех пор, пока такие институты, как суды, остаются слабыми. Слишком много ключевых решений возлагалось на одного человека. Выступая на той же сессии, я подчеркнул, что без кардинальных реформ резкое падение мировых цен на энергоносители может стать причиной серьезных проблем.
То, что Россия избежала финансового кризиса, удивительно. Во многом это произошло благодаря усилиям Центрального банка России. Не зря Эльвире Набиуллиной, председателю Банка России, дважды присуждали международную премию как лучшему руководителю центрального банка.
Но все тяготы, все расходы, связанные с урегулированием кризиса, легли в основном на потребителей по причине падения стоимости рубля по отношению к доллару приблизительно на 50%. Реальная заработная плата и потребительский спрос резко упали. Как сказал мне один русский, раньше, идя в супермаркет, он обычно брал на покупки тысячу рублей и приносил домой два пакета, а теперь при этих же тратах он приходит домой с одним.
Шок для реального сектора экономики был очень сильным. В России в 2015-2016 годы произошел спад производства, сопоставимый со спадом, который произошел в Соединенных Штатах во время финансового кризиса 2008-2009 годов. А сокращение ВВП в целом составило в России около 4%. Многие фирмы обанкротились, и в 2016 году, согласно оценке Международного валютного фонда, почти 10% всех банковских кредитов были проблемными (это цифра, которая, конечно же, в недостаточной мере отражает серьезность ситуации).
Во многих случаях банки решили, что вместо того, чтобы нести убытки или принуждать компании, имеющие связи в политических кругах, к банкротству, они будут предоставлять дополнительные ссуды. Правда, наряду с этим Центральный Банк России предпринял решительные шаги, чтобы заставить мелкие банки привлекать капитал и списывать безнадежные кредиты (на что у европейских политиков уходит целая вечность). И, несмотря на активное лоббирование со стороны могущественных олигархов, ЦБ России сохранял высокие процентные ставки, чтобы обуздать инфляцию, уровень которой достиг более 15%. С тех пор он упал почти до 4%.
Конечно, западные санкции — особенно ограничения в банковской сфере — усугубили ситуацию. Но СМИ, как правило, слишком преувеличивают эту составляющую экономических проблем России. Пострадали все страны, в значительной мере зависящие от экспорта энергоресурсов — особенно те, которым, как России, не удалось диверсифицировать свою экономику.
Судя по глобальному всплеску популизма, в какой-нибудь западной демократической стране справиться с экономическим коллапсом такого масштаба, который переживает Россия, было бы в политическом плане крайне трудно. Путин же по-прежнему в состоянии жестко контролировать ситуацию и, по всей вероятности, сможет легко устроить себе очередную убедительную победу на президентских выборах в марте 2018 года.
Могущественные российские государственные СМИ способны сделать из западных санкций козла отпущения, оправдывая ими ошибки и промахи властей. Они могут мгновенно обеспечить поддержку авантюрам властей за рубежом — таким, как аннексия Крыма, вооруженное вмешательство в Сирии и вмешательство в выборы в США. Большинство россиян, которыми постоянно манипулируют российские учебные заведения и СМИ, убеждены, что на Западе условия гораздо хуже (это явное преувеличение даже в эпоху «фальшивых новостей»).
К сожалению, такая дезинформация вряд ли является хорошим способом инициирования реформ. А без реформ нет и особых оснований для оптимизма в отношении долгосрочной тенденции экономического роста России, учитывая неблагоприятную демографическую ситуацию в стране, слабость ее институтов и абсолютную неспособность диверсифицировать экономику. И это несмотря на то, что в этой стране живут чрезвычайно талантливые и творческие люди.
В чем источник будущего роста? Если мир будет и дальше двигаться в будущее c экономикой, мало зависящей от углеводородов, Россия столкнется с неизбежным выбором. Ей придется либо начать экономические и политические реформы, либо оказаться в еще большей изоляции — с западными санкциями или без них. И изменить эту реальность не сможет никакая встреча президентов США и России.
