Главный парадокс президентских выборов в России состоит в том, что все знают победителя, но никто не знает, какой будет его политика. Впрочем, скорее всего — не вполне «его». Путин перестал быть эффективным президентом элиты, а народ защищать его явно не станет, поскольку давно лишен политической субъектности.

Из персоналистской диктатуры Путина, вроде бы прочно закрепленной аннексией Крыма, политическая система РФ неизбежно будет дрейфовать в сторону диктатуры фейковой. Системы, где за спиной мало что решающего президента, существующего в качестве декоративного диктатора, группировки силовиков будут доедать последние куски крупного бизнеса нищающей страны.

Самопожирание путинской системы проявляется все отчетливее и будет нарастать после президентских выборов до тех пор, пока тем или иным путем не произойдет буквальная смена власти.

Силовое окружение Путина уже открыто разговаривает на языке немыслимых даже по недавним путинским меркам уголовных дел, в которых самому президенту отведена роль статиста. Одна часть ФСБ сажает в тюрьму на 8 лет якобы за вымогательство взятки в 2 миллиона долларов у самого могущественного бизнесмена страны Игоря Сечина бывшего министра экономического развития Алексея Улюкаева. После этого приговора в России не осталось ни одного чиновника, включая членов правительства, который не примерял бы на себя возможность ареста в любой момент по самому немыслимому обвинению.

При этом сам президент — вроде бы такой всемогущий — не в состоянии обеспечить привод в суд по делу Улюкаева главного свидетеля Игоря Сечина: суд безуспешно вызывал его повестками четырежды. Путин не может прекратить очевидно абсурдное дело против Серебренникова. Между тем никакими независимыми судами в России и не пахнет: по всем громким делам принимаются ровно те судебные решения, которые диктуются реальной властью. Значит, этой властью обладает кто‑то другой.

Но главное — Путин не может отменить санкции против России, не поменяв кардинально внешнюю политику. Только в 2017 году без особых внешних потрясений, при рекордно низкой инфляции (следствие обвального падения доходов россиян с весны 2014 года), при двукратном росте мировых цен на нефть рухнули два банка из первой десятки и еще один из топ-15. Российские олигархи и просто очень крупные бизнесмены пачками начали не просто переходить в статус иностранных резидентов, но и покупать мальтийское гражданство — в том числе для того, чтобы избежать новых персональных санкций США.

Путин больше не может решать важнейший для элиты внутренний вопрос — личной безопасности при ее привычном существовании «над законом». Он не способен решить и важнейший для элиты внешний вопрос: гарантировать ей право жить как на Западе или прямо на Западе, конвертируя богатство в собственность и запасной плацдарм для семей в странах, с которыми Путин развязал холодную войну.

Эти два обстоятельства во многом будут определять содержание политики РФ после президентских выборов-2018 и чемпионата мира по футболу. Есть и третье. Главным внутриполитическим конкурентом Путина становится… Трамп. Он твердо намерен баллотироваться в 2020 году на второй срок. Но это станет возможно, только если Трамп реальными делами сможет смыть с себя клеймо «агента Кремля». РФ впервые с момента распада СССР оказалась частью внутренней политики США. А внутренняя политика для американцев всегда была важнее внешней. Россия хотела стать «настоящим врагом Америки! — и она им стала.

Без либеральных реформ, без окончания конфронтации с Западом России не выбраться из глубокой экономической ямы. Тактика «маленьких победоносных гибридных войн» практически исчерпана: санкции и так уже отбросили экономику на 10 лет назад.

Поэтому Путину предстоит стать могильщиком нынешнего варианта путинизма в новом президентском цикле. Или это сделают другие — в том числе те, кто сам является частью власти. Такое в российской истории бывало не раз и не два. Это не значит, что Россия станет похожа на западную демократию. Она запросто может стать похожей и на Северную Корею, если выберет путь самоизоляции и ядерного шантажа.